– Прошу прощения я неправильно вас понял, мудрая госпожа. А вашу прекрасную ученицу, многоуважаемая и многомудрая целительница, вы мне дать не можете для окончательного выздоровления? – Термин «дать»в данном контексте вполне соответствовал русскому аналогу, особенно если его выделить.
Я чуть было все не испортил, чудом удержав лезущую на лицо улыбку при виде изумления на физиономии старой ведьмы. Чего–чего, а такого неожиданного съезда с темы вкупе с вежливыми извинениями старушка точно не ожидала. Для меня не было ничего страшного в том чтобы извиниться перед этой бабкой. Пара показательных казней в будущем, за которыми конечно не заржавеет и все она правильно поймет. Если конечно есть чем. Добил я ее на автомате, маскируя пошлость и вроде бы превращая ее в комплимент.
– Нужно же девушке на ком–то оттачивать свои знания и умения. Которыми вы, несомненно, несмотря на ее юный возраст с ученицей щедро поделились!
Старые навыки уже проснулись, несмотря на сложности со здоровьем голова работала вполне нормально, наезд старухи буквально из подсознания вызвал такой же резкий ответ.
Становилось весьма интересно, как она воспримет мой ход. Если опять будет играть в безбашенную особу, то, увы, останется обычной хорошей целительницей и расходным материалом для моих неафишируемых обязанностей. Как говориться попадет под ноги – растопчу. Если соображает быстро и обладает чувством юмора, на что весьма было похоже, читай способна правильно оценить улыбку и брошенный на девушку взгляд, то все для нас обоихбудет гораздо лучше. Я к ней как минимум отнесусь гораздо серьезнее.
Что девчонка была симпатичная, честно говоря было абсолютно второстепенным фактором, хотя тут я тоже не играл.
Ведьма все поняла правильно. Лицо осветилась неожиданно хорошей понимающей усмешкой, так что с чувством юмора у нее все было в порядке:
– Перебьетесь, достопочтенный. Я за нее. Она вам разве что пить будет приносить.
– Этого мне пока будет достаточно! Я же почти при смерти! – Выдал я со всем возможным в моем состоянии придыханием и видом умирающего в постели лебедя. У отвернувшейся от меня рыженькой мило покраснело правое ушко.
Я мысленно усмехнулся. Правда совсем не ее смущению, а реакции старушенции. С Ронной явно можно было иметь дело. Остальное приложиться.
Впрочем развить тему смущения рыжей Олвен не удалось. В комнату вломился мой хромоногий троюродный брат Борк А’Корт, кормчий со шнеки по секретному позывному «Недожеванный», полученному лет семь назад, после того как орков оказавшихся в воде в ходе одной из стычек с эльфийской береговой охраной, слегка пожевали акулы. К счастью драккаров там было три, так что вытащить выживших с протараненного неудачника товарищам удалось, правда уже после того как галеру взяли на абордаж или же как–то потопили, не помню, в общем разобрались с ней.
Хотя сохранить функциональность ноги и руки в полном объеме не удалось, карьере Борка как кормчего это не помешало. Однако на «Недожеванного» он обижался смертельно. За Борком толпились другие мои родичи. Ожидаемо. Странно было только то, что друзей моих Гальфдан почему-то не известил.
Старая целительница без суеты отступила на второй план и кивком со мной попрощавшись, вышла, забрав притихшую девицу с собой.
В желании прижать меня к широкой груди или потискать руку мои бандиты к счастью не переборщили, но их клыкастые улыбки мою скромную келью освещали как маленькие, но мощные галогенные прожектора. Освещение не портили даже следы кариеса у некоторых из посетителей и грозивший заставить слезиться глаза запах чеснока, лука и перегара.
Рассказывал в основном Борк, остальные мужики поддакивали и уточняли.
Отряд сэра де Калледона, несмотря на мое ранение раскатали в блин. Бруни пришел на помощь с своим резервом и очень удачно ударил во фланг связанного боем с нами противника, почти сразу же обратившегося в бегство. Его не преследовали, герцог не нашел ничего умнее, чем выйти из города к сэру де Калледону на помощь через вторые ворота, разумеется, опоздав. В итоге он потерял время, как на вывод своей пехоты, так и на устранение заслона изэкипажей двух кораблей Хаддас усиливающими их колдуном парой сотен хорошо простимулированного за предыдущие дни вооруженного хашара, встретившего и сумевшего удержать войска герцога на рогатках и палисаде до той поры пока не пришла помощь. Хашар при этом люди в большинстве вырезали, однако орки сильно не пострадали и нанесли атакующим приличные потери.
В итоге войско герцога было разбито и уничтожено, а сам город, чего кстати никто не ожидал, по сути, взял один Бьерн Волчья Шкура с своим вспомогательным отрядом. Старик сообразил, что лезть в мясорубку со своими людьми это увеличивать хаос и предпочел выполнять поставленную задачу, уничтожая оставленных в городе защитников.
Герцог тем ни менее сумел сбежать, умудрившись не только вернуться в Арберд, но и уйти из порта на кораблях. Забрав при этом казну, семью и большинство приближенных, в значительной части даже с их семьями. Задержать его к сожалению не удалось. Сопротивление брошенного в городе гарнизона мы подавили до обеда следующего дня, половина столицы при этом выгорела.
Сэр де Калледон сдал замок через неделю после падения столицы. Мы даже не успели достроить большой требушет напротив замковых ворот. Этот неудачник не нашел ничего умнее, чем сделать против него ночную вылазку. Понятно, что наше зрение ночной порой совсем не всесильно, однако оно было без сомнения лучше куда лучше человеческого при свете Сегулы. В результате отправившийся на вылазку отряд, был вовремя обнаружен и перебит, сам сэр де Калледон попал в плен.
К следующему полудню прямо перед строящимся требушетом поставили столбы с привязанными к ним пленными и орочий парламентер озвучил замковому гарнизону предложение, от которого леди Эрис де Калледон не смогла отказаться. По доброму варианту предлагалась почетная капитуляция без резни и насилия для гарнизона и спасающихся в замке мирных жителей, по злому - содранная на живую кожа пленных сейчас и ни одного оставленного в крепости в живых человека потом, когда мы ее возьмем.
Обещание к слову сдержали, я специально сие уточнил. Чету де Калледон в их бывшем подвале даже в одну камеру посадили, вместе с детьми. Впрочем, по пояснениям кого–то из мужиков можно было сказать весьма комфортабельную. Оставшихся без сюзерена воинов, разумеется, загнали в хашар, пускай даже несколько человек пришлось казнить при этом. Строго говоря, орки обещания и с ними выполнили в полном объеме, людям просто не стоило пытаться устроить бунт. Если бы не это, активисты остались бы целы и невредимы.
Выбравшие сторону и наиболее перспективные в этом отношении островные мобилизованные поднялись в отряд Бьерна, остальных распустили по домам. Людей пока еще не запачкавшихся кровью и службой, типа сдавшихся воинов де Калледона, разбавленных лицами вызывавшими сомнения в своей верности отставили в хашаре, который Бруни пару дней назад отправил вместе с основной частью нашего войска чистить архипелаг. Никто из друзей не появился именно поэтому. Их на острове просто не было.
К слову сказать, на этом этапе выяснилось, что я сейчас находился не в Арберде, как предполагал, а в сдавшемся Динас–Калледоне. Цитадель Арберда выгорела и оказалась почти непригодна проживания и обороны - бросив остров, герцог поджег свой замок, который полыхнул как сухая поленница. Сгорело все, что могло гореть. Народ сильно переживала, что разграбить замок не удалось.
Потери в тот страшный деньу меня, как ни странно, оказались довольно умеренны. Из первой траншеи перспектива нередко смотрится искаженной. То, что меня свалили, чуть не затоптали и, в конце-концов завалили убитыми, не позволило увидеть, что мои воины сумели не только удержать строй, но и начать двигать вперед вражеский. Причем как раз перед тем, как Бруни нанес ему удар во фланг. На нашего фюрера из-за последнего мне даже пожаловались что подскочил на готовенькое, типа мы бы и сами управились.
Далее, у учитывая мое ранение, достаточно серьезные потери в подчиняющихся мне херадах и потенциальные проблемы между нами коли моих прямых подчиненных за время моей нетрудоспособности спустят в унитаз, умница Бруни оставил меня на Гатланде губернатором. Ну а пока я был без сознания, выполнять эти обязанности был оставлен Хаген А’Тулл, хевдинг одного из моих драккаров. Я должен был принять от него бразды правления по выздоровлению.
Хаген вместе Фредериком в настоящий момент судил и карал партизан в Арберде. Какие–то народные мстители зарезали двоих орков и несколько человек из вспомогательного отряда и поимели несчастье попасться живыми при этом. Людей Фредерика с Мора как, оказалось, тоже оставили мне, заменив при войске гатландцами.
Центровой остров архипелага был должен быть нами полностью контролируемым в любом случае. Охрану водного района с меня тоже никто не снимал, как впрочем, и зачистку близлежащих, не имеющих серьезных укреплений малых островов, если там кто засветится. Привязанных к нам людей-островитян видимо поэтому мне и оставили. Дабы использовать в карательных акциях. Окончательно не оставив им выбора кроме как служить нам до гроба, ну и экономя их жизни заодно. Сейчас проверенный воин с Мора был для нас куда дороже двоих мобилизованных в хашар гатландцев. Количество служащих нам мотивированных людей надо было увеличивать, а под стенами не сдавшихся островных замков лучше всего было класть тех людей, чья лояльность весьма сомнительна.
Оставив в Минас-Калледоне сильный гарнизон, А’Тулл раскидал выживших аборигенов с Мора и часть орков по крепким местам острова для контроля проживающих вокруг них аборигенов. Как бы то ни было, контроль острову требовался неустанный. В поросшей редким лесом центральной части Гатланда и в его деревеньках первые саботажники появились на удивление быстро. Меньшей частью это были беглецы из хашара, большей – скрывающиеся от него островные ополченцы, успешно избежавшие пленения иподдерживающие их откровенно мирные жители.