– Купец Терн Хайнер, господин, можно вопрос задать?– С достоинством поклонившись, осмелился подать голос один из гостей, широкоплечий старик лет шестидесяти с загорелым морщинистым лицом под шапкой седых волос. Почти все люди конечно же начали на него косится как на идиота. Разве что кроме местного «Лужкова» и еще пары человек. Я кивнул и машинально разложил людей по полочкам на тех с кем можно работать и кого можно использовать.
– Что делать тем у кого писцов нет? Я купец что потерял почти все нажитое и от дела моего у меня мало чего осталось. Верфями владел, что вы пожгли да на требушеты пустили. Из работников кто не погиб, тот бежал. Ну, нет у меня переписчиков, что законы писать годны! Хоть казните, но нет! Их и раньше на острове по пальцам было пересчитать… – Хайнер заложил руки за спину, и напряженно уставился на меня, ожидая реакции на свои слова.
Не трус, вделал вывод о человеке я.
– Ищите, – милостиво улыбнулся я старику и увидел в его глазах откровенное облегчение, разделить судьбу Боркама он, конечно же, опасался. – Сейчас мне не до законотворчества, так что время найти переписчиков у вас есть. Кормить и все такое будем за свой счет. Но пергамент и люди на вас. Это, в конце концов, именно в ваших интересах. В качестве поощрения, по одной копии свода законов достанется каждому из вас лично. Так сказать на память, чтобы изучали на досуге. Ратушей и судьями ограничиваться не будем. Но если не найдете, то очень пожалеете. Людские беды орка не волнуют.– Вовремя я перефразировал известную поговорку, даже опустив некультурный вариант. – Остров большой, грамотных людей много, я считаю что если захотите то всё найдете. Дней десять у вас есть. Если конечно не касаться моего указа что находится у вас на руках. Его хоть пишите сами, хоть жен заставляйте, но чтобы уже послезавтра остров знал, что скрывающимся от нас воинам обещано прощение.
В разговор вступил мэр, увидевший конструктивный диалог:
– Городской голова Арберда, Оттокар Вайд, господин. Писцов без всякой лжи непросто будет найти, Ваша Светлость. –А он еще и льстец, герцогом титулует, хотя не может знать моего положения. Впрочем наших ярлов в большом мире приравнивают если не к герцогам то к графам, трое из нашей четверки полноправные и законные сыновья, а я среди них равный среди равных. Действительно, любой бы на его месте предпочел бы польстить, нежели оскорбить, поставив ниже товарищей по бандитскому цеху.
– Ваши воины захватили большинство мужчин на острове, искать переписчиков можно только среди стариков. Среди которых немногие пригодны. Я знаю точно про выживших двоих. Так что … – Вайд замялся, подбирая формулировку
– Вот такая постановка разговора мне нравится, – перебил его я,– хочешь сказать, что некоторое количество работяг из хашара лучше использовать для писанины, а не таскания бревен и камней?
Оттокар кивнул:
– Да, Ваша Светлость, я это и хотел сказать.
Я кивнул.
– Как хотите, не вижу препятствий. Коли нет на примете стариков, дайте вон тому юноше имена и фамилии нужных вам людей. Коли живы – вы их получите. Но учтите, пока хашар не распустим, что за их поведение будете отвечать своей личной шкурой. Так что рекомендую выбирать нужных вам людей с большим разбором, и очень хорошо подумав. Обидно будет, если из–за чужих грехов получишь кол в задницу, не правда ли?
– А если нужных несколько? – Уточнил Хайнер.
– Не дети в плен попали? – Уточнил я. Старик едва заметно дернул головой. Угадал.
– Вы не производите впечатления глупого человека. Надеюсь, что сотню голов в вашем списке я не увижу. Что касается детей и других родственников, то их судьба вполне решаема, даже если они вообще писать не умеют. Если конечно обоснуете причины зачем мне их отпустить надо.
Помолчал, собираясь с мыслями и продолжил:
– И наконец, скажу главное, зачем я вас тут собрал. Нравится вам это или нет, но мы пришли надолго. Тот, кто будет служить нам верно и преданно, возвысится. Все наши враги умрут. Может быть, не сразу и, пустив нам кровь, но умрут. Мы не забываем ни добра, ни зла.Проявите ум и деловую хватку, вернете все деньги, что из–за нас потеряли. В Оркланде закон не разделяет орка и свободного человека. Ваша судьба стать частью Оркланда и права ваши будут такими же, как у любого орка, с поправками на вашу нам лояльность. Чем больше верности, тем справедливей к вам наш закон. Не поймете сказанного – пеняйте на себя. Больше мне вам сказать нечего. Дальше говорить будут дела. И ваши и наши. На сем прием считаю законченным. Все вопросы к вон тому юному воину, – я повторно махнул рукой в направлении Брана, – если что–то понадобится от меня лично, обращайтесь к нему. Он сообщит когда я вас приму. Свободны.
Первый кирпичик власти уложен. Теперь осталось подождать разговоров с глазу на глаз. Ну и заняться текучкой гаулейтера на оккупированных территориях.
***
С кормежкой хашара работающего на восстановлении укреплений столицы проблем не было, продуктовые склады города не пострадали от огня вообще, в подвалах замка пострадали частично. Не сказать, что их не пытались уничтожить, но на нашей стороне сыграли архитектурные решения предков герцога, вовсе не желающих потерять запасы продовольствия осажденной столицы из–за диверсии агентуры осадившего супостата. По понятным причинам, пока мы не вычистили остаточные группы войск противника и не разобрались с самим герцогом, распускать взятых нами пленных было весьма неосторожно. Бьерн забрал с собой из числа пленных несколько сот профессионалов, остались на острове одни малоперспективные в боевом плане мобилизованные, от которых черт знает чего, можно было ожидать.
Так как многие семьи остались без кормильцев, помимо кормежки пленных пришлось озаботится раздачей похлебки на улицах. Поварили люди, но контролировали их орки, одновременно с этим охраняя пункты раздачи пищи и поддерживая там порядок, несмотря на все свое неудовольствие. Прямо оккупированная Германия, один в один.
Народ, в смысле орки, чем дальше, тем больше роптал. Многим не понравился мой подход к умиротворению и очень многим не нравилось удерживать порядок на пунктах раздачи продовольствия, вместо пьянок и траханья шлюх и пойманных на улицах горожанок.
Последнему немало помогли действия резистансов, которые после отхода от шока после резких действий Хагена, конечно же «воспользовались моей добротой». В первые четверо суток действия ультиматума не сдался ни один человек, и произошло несколько очень дерзких нападений. В одном из которых убили восьмерых людей десятника и орка, освободив около семидесяти человек из хашара. Преследование наглецов по горячим следам особого результата не дало, разве что захватили около двадцати разбежавшихся бывших пленных.
Последних руководивший розыскными мероприятиями Хаген не рассусоливая, повесил. Отработал так сказать в своем стиле, разумеется, даже никого не допросив. Мои недоученные опера были в бешенстве, пока я был ранен, они плотно взяли хашар в оборот, среди повешенных было трое осведомителей.
Потом этот кровожадный кретин пришел разбираться со мной:
– Какого демона, Край! Что ты делаешь? Что у тебя за приливы доброты появились? Прощение обещаешь, пока они твоих воинов режут! Бери заложников и вешай, нечего тут думать! А всех кто скрывается на шибеницу и никакого прощения! Я этот остров до последнего дома выжгу, а людишек вешать буду до тех пор, пока они как косо взглянуть на орка не станут бояться!
– Все сказал? – Оборвал его я, крики начали действовать мне на нервы, – ты будешь делать то, что тебе сказали, а выжженный остров увидишь только во сне! Суди о вещах, которые понять можешь! Мне твой выжженный остров никуда не вперся, мне с него деньги от налогов нужны и воины, которые с тобой в одном строю стоять будут.
Хаген упрямо выкатил вперед нижнюю челюсть.
-И нечего тебе на меня орать. – Градус кипения Хагена увеличивался, но он пока что молчал. – Ты зачем, б…, пленных повесил? Ты хоть знаешь, что там аж трое верных людей было, благодаря которым мы могли бы узнать кто тут такой дерзкий? Как вы меня достали, тупорылые! Только и можете, вешать кого придется! Это я еще не знаю, сколько людей ты к этим партизанам подтолкнул, своими расправами над кем попало!!!
– Я дело делал, в отличие от тебя! Таких нападений у меня не было! Боялись меня потому что! – Наконец не выдержал Хаген.
– Не ори на меня! И у меня не будет, когда я за тобой говнище раскидаю! Тут остров плевком переплюнуть можно, а ты всех подряд вешаешь! Какого, б…, ты этих пленных не допросил, хотя они в петле тебе об этом орали? Что, хочешь дождаться времени, когда весь остров под ногами у нас загорится? Ты хоть знаешь, кто из этих ублюдков на острове самый большой отряд собрал и кто, скорее всего сейчас и действовал? Нет? Сэр Найт Айлмор, опоясанный рыцарь и полуэльф, слышал про него хоть что–то? А коли, нет, то заткнись и слушай, что тебе говорят! Я сказал, молчи, б…, и слушай!
Ответные вопли Хагена я уже не слушал. Подрагивающими от бешенства руками я налил вина в шикарный трофейный бокал из отличного прозрачного стекла, подумал, плеснул во второй, чтобы Хаген тоже немного успокоился и поменьше лапал рукой возле рукояти меча:
– Держи, выпей и слушай дальше. – Я дал паузу на успокоить нервишки и продолжил. – Мне кучи трупов на этом острове не нужны. Замирить его, как ты предлагаешь нетрудно, вот только это будет спокойствие на кладбище. С которого никакого дохода. От мертвецов вреда нет, да только и пользы тоже. Мне тут восстания не нужны, как только уже нас самих либо герцог с подмогой либо просто люди, либо эльфы вычищать явятся. Нас слишком мало, чтобы полноценно защищать взятое. И, слишком далеко мы от Оркланда. Если нас отсюда вышибут, то посреди войны мы до его берегов просто не доберемся. Именно поэтому у нас теперь есть старый Фред и его люди. И кровью эти люди к нам уже привязаны. Привяжем хлебом и деньгами еще жителей, значит, не будем бояться за свою спину. И коли даже на владение островком ты не рассчитываешь, то, как ты смотришь на то, что просто грабить отсюда ходить? Насколько тут рядом берега богаче? Я с тобой больше ругаться не собираюсь, поэтому скажу так. Сиди на жопе ровно и делай, что тебе говорят. Как я тебе, когда–то сказал. И, б…, без самодеятельности. Мне тут такие движения на х… не нужны. Особенно когда ты моих шпионов вешаешь.