обычно подразумевают взаимную выгоду, не такая она и наивная, чтобы этого не понимать с такой наставницей. Такой ошибкой я оказался очень разочарован. Особенно потому что даже сейчас, стоя передо мной, она почему-то не выглядела шалавой возомнившей себя тигрицей, или кем охотницы на мужчин тут себя считают.
– Если арестовали, значит было за что! Ты тут причем?
– Простите… – В глазах появились слезы, Олвен шмыгнула носом. – Я ошиблась. Извините, что побеспокоила, Ваша Светлость. – Девушка отвернулась и пошла прочь по коридору. Обалдеть! Вообще девки страх потеряли.
– А ну стой! Я тебя не отпускал!
Несмотря на попытку на ходу привести себя в порядок, выглядела Олвен очень несчастной. Мое зачерствевшее тяжело бронированное сердце от этого забилось чуть сильнее. Холодная вода почти не чувствовалась. Свят, свят, свят! Мне даже захотелось ее обнять, погладить по голове и поцеловать в лобик как младшую сестренку. От этого я даже на секунду задумался, не играют ли меня и всё же решил пока что поверить в искренность рыжей красавицы, непрофессионально дав уступку вернувшей в душе свои позиции симпатии к данной девице. Симпатии, в данном случае даже почти без примеси «горизонтальных» инстинктов.
– Вас леди, – девушка удивленно выпучила на меня глаза, я явно ляпнул что-то не то, но сказанного не поправишь, – как я смотрю, несет. И несет очень сильно. Вы если взялись кого–то о чем–то просить, то идите уж до конца. По крайней мере, озвучьте просьбу. Ну и самое главное, серьезные дела не обсуждаются в коридорах.
– Я знаю, Ваша Светлость!
– Выходит ты специально меня возле дверей спальни поджидала?– Развеселился я. Можно было и не хамить, но слегка выбить девушку из равновесия мне бы не помешало. На тот случай если она или ее старушка–наставница возомнили себя тут самыми умными. В конце концов это ей от меня что–то надо.
– У дверей Ваших покоев это случайность, Ваша Светлость. – Заверила меня девушка.
– Ну, раз случайность то пошли за мной. Узнаю, за кого ты там просишь. – Я хмыкнул. – Только в кабинет пошли, без спальни в этот раз перебьешься.
Девица осторожно кивнула.
– Надеюсь, ничего романтичного я тебе не обломал? – Часовой снова развеселился, хоть я не был уверен, что он знал значение здешнего аналога слова романтика.
А вот девушка знала. Я опять хмыкнул, на этот раз мысленно, она явно знала.
Кабинет у сэра де Келлидона был обставлен весьма шикарно для данного уровня общественного развития. Вплоть до того что имел последний шик моды здешних управленцев: лакированный тумбовый письменный стол, с мраморным бюро и серебряной чернильницей на нем, за который я и присел. В столе находился и поддерживался запас бумаги и пергамента, включая исписанные. Рыцарь оказался тайным поэт, причем большинство его стихов было посвящено жене что было вообще чудом. Это просто невероятно, супруге стихи писать с пригоршней общих детей, проблемами быта и нервной работы поэта. Семья по обнаружению сих опусов получила еще один кусочек моих тайных симпатий к имеющимся. Совсем не за поэзию, а за любовь к друг другу.
– Ну, рассказывай… – вздохнул я.
– Ваша Светлость! Зачем такая жестокость! – Девушка хотела продолжить, но я остановил ее жестом.
Судя по некоторым нюансам, включились заготовки разговора. Вмешательство старухи уже выглядело маловероятным. Это только такому большому ребенку как эта девушка может прийти в голову, что молодой орк наваливший под сотню трупов не дожив сам до семнадцати лет, будет перед кем–то оправдываться. Даже если эта кто-то прелестная девушка. Тут даже оптимист решил бы что изнасилует и отрежет голову в наказание вместо оправданий.
– Давай, малышка, договоримся так. Я не расслышал твоих последних слов, а ты мне их не будешь повторять. Я, конечно, испытываю к тебе некоторую долю симпатий, но это не значит, что позволю какой либо женщине лезть в мужские дела. Даже если эта женщина моя жена. А ты ею не являешься. И будь так любезна повежливее. Мы с тобой не за общим столом при свечах вино пьем, а серьезные вопросы собрались обсуждать. Поэтому не забывай, кто я такой и кем являюсь, коли что–то у меня просишь. Я понятно выражаюсь?
– Простите господин, я позволила себе лишнее. – Между прочим, мои слова, вошедшие уже в местный лексикон. Становлюсь классиком.
Девушку проняло, но виноватой она себя не чувствовала, пусть даже глаза и опустила. Страха тоже не было видно. А между тем его стоило бы иметь, коли бы она понимала, чем разговор может закончиться, если я в ней как в человеке разочаруюсь. Как и в своем даре психолога. Отомщу в ее лице всем двуличным стервам, нет им никакого прощенья!
– Я волновалась… Сильно…. Поэтому сказала глупость.
Ну, прямо только и осталось уронить скупую мужскую слезу. Так глядишь, и к мыслям о старушке наставнице придется вернуться. Кончится это для нее впрочем, печально, не время еще для игр. Не так уж мне старая и полезна пока. Впрочем:
– Давай ближе к делу, Олвен! Что надо? За кого ты там просить собралась?
– Арестовали семью моей подруги, господин! Но они ни в чем не виноваты! – Затараторила девушка пытаясь объяснить мне ситуацию до того как я рассержусь. Рожа видимо становилось хмурой очень и очень быстро. Впрочем, игры тутбыло больше чем реальной злобы. Не требовалось много умственных усилий, чтобы угадать ход будущего разговора. Тем ни менее то, что она не соврала, было отрадно. Большой плюс девушке.
– Замолчи на секунду, будь так любезна! – Грубиян, но что поделать. Такой уж я уродился.
Но смачно высморкаться, и вытереть сопли о соседнюю скатерть было бы сильно излишним, данный прием нужно было приберечь для более интеллигентной собеседницы. На Олвен не подействует, девушка почти от сохи и не такое видела, в то время как подобных просительниц скоро можно будет отгонять плетями.
– Коли их арестовали, значит было за что. И я,только я буду решать, виноваты они в чем то или нет. Если проще, всех кого вчера привезли в замок, взяли по моему приказу. Для которого, поверь на слово, были все основания. Что же до того что брали семьями, то это для их безопасности, – тут я соврал конечно но не так уж и сильно, никакой резни детей на глазах родителей и прочего грязного шантажа творить я не собирался.
На мне и так уже было много грехов. Пора бы и озаботится, чтобы осталось хоть что нибудь человеческое.
– Поэтому им ничего не угрожает. А что в тюрьме сутки другие посидят, то ничего страшного. Глупее она еще никого не сделала.
Тут не вовремя вылезли воспоминания о недавних хозяевах крепости.
– Вон, супруги де Келлидон сидят в камере и счастливы. Воркуют как голубки. Стишата друг другу пишут. Даже жалко лишать их такого счастья. В будущем.
Олвен, несмотря на серьезность ситуации, сумела оценить юмор. Губы на секунду дрогнули, в попытке сложиться в улыбку, потом она справилась с собой:
– Не скажете мне за что, Ваша Светлость?
– Кого конкретно? Хотя можешь и не говорить. Касательно всех арестованных имелись серьезные причины, и ничьи просьбы касательно кого угодно ничего в их судьбе не изменят. Если они невиновны, извинимся и выпустим. Если в преступлениях, в которых мы виновных подозреваем, то понесут наказание согласно степени своей вины, кто бы за кого не просил. Что–то еще?
– Дети тоже виновны Ваша Светлость?– Надо же, храбрая девушка. В глаза смотрит.
– Несомненно!– Я махнул рукой, будто кого–то рубил. – Родившись в семьях врагов народа, предателей и клятвопреступников, они виновны самим своим существованием! – Я сурово глянул на жертву своего красноречия и, показав улыбкой, что пошутил, продолжил серьезным тоном. – Ты, звезда моя, зря думаешь, что простить у власть предержащих за подруг и родственников простое дело. У меня вот как раз созрели мысли увидеть твою голову на соседней подушке, – Дева запунцовела но не удивилась.
–А коли откажешься, возьму тебя и изнасилую. Будешь сопротивляться?
– Это ваша цена, Ваша Светлость?
–Нет. Ты и так мне принадлежишь, догадываешься об этом или нет. Вот только я тебя защищаю, хотя сделать с тобой я могу все что угодно уже давным–давно. И не вступится за тебя никто, даже твоя старуха наставница сильно возмущена не будет. Увы, предпочитаю отношения по обоюдному согласию. Как мне кажется, я достаточно молод, красив и могущественен, чтобы мне не требовалось никого шантажировать, чтобы в постель заполучить. – Я задумчиво покачал головой и фыркнул. – Проститутки обходятся дешевле и доставляют куда меньше неприятностей, если не считать дурных болезней конечно. Ну а те приличные девы, что мне откажут, сами дуры которые не понимают своего счастья.
В ответ на такую самоуверенность девушка удивленно подняла бровь и одарила меня очень серьезным изучающим взглядом.
– Перейдем к делу! Говори имя своей подруги, некогда мне с тобой рассусоливать. Если ее взяли на всякий случай, то тебя к ней допустят на свидание и выпустят ее тоже среди первых. Больше я тебе ничем помочь не смогу. Устроит?
Девушка часто-часто закивала головой:
–Эльза Кнаф!..
– Все понятно, завтра я с ней и ее семьей лично разберусь, звезда моя. – Вклинился я не позволив продолжить. – А теперь беги и прячься, если не хочешь попробовать хорошего вина и побеседовать о тяжкой доле твоей подруги в более интимной обстановке.
Девушка растерянно поклонилась:
– Спасибо Ваша Светлость!
– Ты точно не хочешь попробовать винишка? – Я улыбался. Что ответить малышка не знала.
– Успокойся. Я шучу. Предложения разделить постель всерьез пока что не прозвучало. Беги быстрей, пока я не передумал.
Девушка низко поклонилась и отправилась к выходу. Я подождал, пока она подошла к дверям и только потом спросил:
– Только один вопрос напоследок солнце мое!
Олвен оглянулась.
-А когда это вы здесь успели с ней подружиться?
***
Девушка вышла от меня уставшая и выжатая как лимон. Так как я впал в детство, пренебрег свежеобретенной солидностью и решился на подслушивание впечатлений своей охраны, а снаружи как раз происходила смена часовых, то узнал, что ее помятый внешний вид получил однозначное объяснение. Конечно же, совершенно неправильное. Что такое двадцать минут возвратно–поступательных движений с прелестной рыженькой девушкой сравнительно с охотой на искушенного в противостоянии человека? Ну, или эльфа, не суть. Правильно, ничто.