лась, вскочила и только после этого открыла глаза.
Прямо ей в грудь уставился ствол короткого автомата, из которого вяло сочилась белесая струйка дыма. Оружие держал в руках совсем молодой милиционерчик в кепке, надвинутой на уши.
– Я нечаянно, – пробормотал он, не опуская ствол. – Это не я, это палец на курке соскочил…
Краем глаза Анечка разглядела, что распластанное на земле тело лейтенанта еще подергивается и сгребает в горсти мелкий гравий.
– Я нечаянно, – повторил молодой и попятился, не сводя ствол с девушки. – Я не хотел.
Казалось, он вот-вот заплачет. Он действительно заплакал, развернулся и побежал к патрульной машине. Автомат лязгнул, упав на дорогу. Возле самой машины милиционерчик взмахнул рукой, раздался гулкий хлопок, и кусок его головы вместе с кепкой упал на асфальт. Молодой постоял секунду, шатаясь, и медленно сполз к переднему колесу. Бьющаяся в агонии рука еще два раза выжала спуск пистолета, и эхо выстрелов убежало далеко по проспекту.
Все замерло, а через миг по ушам резанул истошный визг рикошета. Он еще не успел стихнуть, когда Анечка ощутила на запястье крепкие пальцы. Она вздрогнула и заторможенно оглянулась.
– Н-да, – почти в ухо сказал Сергей. – Неприятное зрелище. Пойдем отсюда.
– Не трогай меня! – взвизгнула Анечка. – Иди к черту!
Она попробовала вырваться, но ничего не вышло.
– Отпусти! Это все из-за тебя, из-за твоих прогулок дурацких! Реальности разные… Вот она, реальность!
– Успокойся! – Сергей потянул ее за собой. – Надо просто отсюда уйти. Ты ни в чем не виновата.
– Дурак! – Анечка все же вырвала руку, но он поймал ее выше локтя и повел к ближайшему проулку.
– Успокойся же! Просто постарайся навести в голове порядок.
Девушка нахмурилась, но сопротивляться было бессмысленно, и она подчинилась.
– Попробуй не думать о происшедшем, – посоветовал Сергей. – Это не так трудно, как кажется.
– Не трудно? Да что ты знаешь об этом? – Анечка снова вспылила. – На тебя когда-нибудь направляли заряженный автомат? Рядом с тобой кто-нибудь падал убитым? Отстань от меня со своими советами!
Они ускорили шаг, потом пересекли дорогу и свернули с проспекта. Патрульная машина скрылась из вида, и Анечка почувствовала, как в голове словно подул другой ветер – страх и кажущаяся безнадежность сменилось настолько же неуправляемой бурей надежды, что все обойдется. Надо только быстрее убраться отсюда, и тогда никто ничего не узнает, потому что нет свидетелей.
Она вырвалась и бросилась вперед, но Сергей снова схватил ее за руку.
– Иди спокойно! Пойми, чем больше ты суетишься, тем больше совершаешь ошибок.
Он говорил ровным тоном, и Анечка поняла, насколько глупо выглядит со своими истериками.
– Сережа, прости, – негромко сказала она. – Господи! Сама не знаю, что на меня нашло.
– Нечего извиняться, твоей вины нет, – постарался успокоить ее Сергей.
– Что теперь будет?
– Ничего страшного.
– А менты?
– Забудь. Представь, будто это тебе приснилось. Все, что случилось, ровным счетом ничего не меняет. Ни для тебя, ни для меня, ни для кого-то другого. Каждый день происходят сотни подобных случайностей – люди попадают под машины, падают с крыш, сгорают в пожарах, их задирают дикие звери или они сносят себе головы при чистке охотничьих ружей. Статистика. Просто сегодня ты оказалась рядом.
– Ты же говорил, что случайностей не бывает!
– То, что я перечислил, люди привыкли называть случайностями. Их происходит очень много, поэтому принято думать, будто причины таких вещей совершенно естественны. На самом деле само слово «случай» содержит в себе понимание сути.
– Как это? – не поняла Анечка.
Она запуталась в расхождении слов с их привычным смыслом, попыталась разложить все по полочкам, но только запуталась еще больше. А Сергей, не давая ей передышки, не давая вспоминать происшедшее, продолжал углубляться в словесные дебри. Словно умелый гипнотизер.
Они вышли на пустынный Средний проспект.
– Случай, случить, разлучить. – Сергей выговорил знакомые слова, акцентируя корень. – Случайность – это соединение в одной точке нескольких разных путей. Это целая система, можешь мне поверить. Вот падает человеку кирпич на голову – случайность. А ведь мало кто задумывается, что кирпич этот кто-то по собственной воле или по небрежности оставил на крыше, а человек хотел успеть на трамвай, но остановился подать нищему и не успел. Потом сел в другой трамвай, прошел мимо дома, а ему с крыши бац! – кирпич прямо на голову. Каждое действие в отдельности вполне объяснимо и мотивированно, а вот образуя систему, они складываются в случайность. В нечто с отчетливым налетом мистики.
– Переход количественных изменений в качественные, – вспомнила Анечка школьный курс диалектики.
– Снова ты вспомнила мудрого немецкого дедушку и снова все упростила, – усмехнулся Сергей. – А я вот все мучаюсь и пытаюсь понять законы. Я ведь не зря говорил тебе про трамваи. Вот представь, что в городе существует очень много вещей, задающих ритм. Не только трамваи, а огромное число очень сложных систем, начиная от часов и заканчивая четкой геометрией улиц. Сюда же входят ритмично работающие светофоры, метро, другой городской транспорт. Все это так или иначе вносит в жизнь каждого человека определенный порядок и, можно сказать, квантирует его действия. Все люди становятся частью единой упорядоченной системы, винтиками исполинского механизма под названием город. И механизм этот работает в некоем усредненном ритме. Что у нас тогда получается? А то, что под этот кирпич данный человек обязательно должен был попасть, потому что они с кирпичом – одна система. Они взаимодействовали с самого начала, как только кирпич и человек появились в одном городе.
– Жуткие вещи ты говоришь. – Анечка передернула плечами. – Фатализм какой-то. Но подожди, из твоей теории получается, что любую случайность можно просчитать, как движение планет по орбитам! Ведь если все в мире является частью единой системы…
– Думаешь, я не размышлял об этом? – Сергей на ходу сорвал листок с липы. – Придется учесть слишком много параметров. Не придумали еще такого компьютера. Поговаривают о создании квантовых вычислителей, вот если получится, тогда можно будет об этом подумать.
– Значит, теоретически это возможно? – Анечка ускорила шаг.
– Боюсь, что да.
– Боишься? – удивилась она.
– Да. Если кто-то сможет учесть все параметры и просчитать результат, то незначительное изменение в нужном месте и в нужное время вызовет запрограммированную случайность.
– Кирпич на голову?
– Или рухнувшее ограждение крыши, – не глядя на Анечку, закончил Сергей.
– Так, значит, ты все же считаешь такое возможным?
– Да. Мне кажется, что сила, не дающая мне докопаться до сути, вовсе не стихийная, как было в романе Стругацких. К сожалению, доказать я этого не могу. Это можно только почувствовать.
Они миновали мост Лейтенанта Шмидта.
– И кто, по-твоему, управляет случайностями? – поинтересовалась Анечка. – Слушай, вообще-то жутковатая картинка выходит. Тайная организация, защищающая свои секреты таким необычным способом. И мы лишь фигурки на шахматной доске города.
«Бред, – успокоила она себя. – Если бы подобная организация существовала в действительности, Институт бы давно наступал ей на пятки».
– Картина действительно жутковатая, – вздохнул Сергей. – Но действительность может оказаться еще страшнее.
Они молча пересекли широкую улицу. До дома оставалось совсем немного, когда Анечка вдруг обратила внимание на почти полное отсутствие звуков.
– Приближается час быка, – пояснил Сергей. – Два часа ночи. В это время всегда сгущается тишина.
– Все равно странно. – Она пожала плечами. – Правда, похоже, будто город накрыли невидимым колпаком, под который ничего не может проникнуть?
– Наверное, даже не город.
– А что?
– Нас.
По улицам действительно разлилась невообразимая тишина: не звенели трамваи, не шуршали деревья, и машины не проезжали, словно нарочно. Воздух замер в удушливой неподвижности. Анечка потерла руки, разгоняя набежавшую волну мурашек.
– Неприятно до ужаса, – тихо сказала она.
Прозвучало гораздо громче, чем хотелось бы.
– Как в переходе на площади Труда, – добавила она еще тише.
Сергей настороженно огляделся. Дома вдоль дороги насупились серыми стенами, стало еще тише – звук шагов разносился, как в огромном пустом павильоне. Асфальт под ногами заставлял шаги звучать очень громко, как у актеров на сцене.
Сергей потянул Анечку за угол, и они сразу увидели разлитую воду – огромная лужа на дороге отражала светлеющие небеса. Оранжевая автоцистерна поливальной машины неуклюже накренилась, уткнувшись задом в покосившийся столб. Струя воды еще выплескивалась из пробитой бочки. Водителя в кабине не было, но желтый указатель поворота продолжал размеренно мигать.
У Анечки внезапно возникло ощущение, будто этот момент уже был в ее жизни или, возможно, будет – странное дребезжание сознания, какое иногда возникает при взгляде в коридор между двумя зеркалами. Но в то же время она отчетливо сознавала, что никогда раньше не видела въехавшей в столб поливальной машины и, скорее всего, больше никогда не увидит. Но ощущение зацикленности не прошло – это было словно бесконечная цепь дежа вю или кинолента, склеенная в кольцо.
Вода все лилась и лилась из дыры в цистерне.
– Пойдем отсюда! – Анечка потянула Сергея за руку.
Но тут же поняла – идти некуда. Воображаемый колпак вдруг обрел отчетливую реальность, он не стал твердым, но твердость ему и не требовалась. Он держал не стенами, а навязчивым ощущением, что выбраться из-под него невозможно. Даже пробовать не хотелось.
– Впервые так крепко накрыло, – шепнул Сергей.
– Мы как жуки в перевернутой банке. Господи, мне словно вату в голову затолкали! – Анечка недовольно помотала головой. – А где остальные люди?
Окна домов молчаливо отстреливались отражениями, но ни одна форточка не хлопнула, нигде не зажглась ни единая лампочка. Машин не было, прохожих не было, ветра не было. Полная тишина и накренившаяся автоцистерна в огромной луже воды. Указатель поворота продолжал мигать в заданном ритме.