– И это еще не все! – довольный ее реакцией, продолжал Сергей. – Я немного понаблюдал за этим местом и выяснил, что время от времени работники клиники заходят под лестницу в подъезде и пропадают. Пришлось дождаться, когда они уедут, и установить скрытую камеру, делающую один снимок в три секунды.
На первой фотографии была видна девушка при плохом освещении, на втором снимке она подняла руку, чтобы активировать лептонный замок, а на третьем стена уже успела срастись. Выглядело это так, словно незнакомка действительно прошла сквозь стену, предварительно сделав магический пасс.
– Глазам не могу поверить, – совершенно честно сказала Анечка.
Она действительно не ожидала такого увидеть. Всю секретность Института пустил по ветру единственный фотограф! Интересно, скольких людей, кроме электронщика, он успел подвергнуть смертельной опасности, показав эти снимки?
– Вот-вот. – Сергей взял альбом, захлопнул и положил на стол. – В этом городе происходит масса странных и совершенно невозможных вещей, но никто этого не замечает.
– А ты многим это показывал?
– Нет. Тебе и троим электронщикам. Хотелось больше выяснить про этот прибор. А что?
– Нет, ничего. Хотелось узнать, как они на это отреагировали.
– Я не вдавался в подробности, где делал снимки и как. Двое ничего не смогли сказать, а Эдик, который обратил внимание на коаксилы, здорово призадумался.
– И что с ним теперь? – Анечка готова была услышать историю о странном самоубийстве или пропаже без вести.
– Почему ты решила, что с ним что-то случилось? – насторожился Сергей.
– Просто хотела узнать, что дальше.
– Ничего особенного. Он вроде устроился в хорошую коммерческую контору, деньги у него появились. Все-таки почему ты об этом спросила?
– Ну, если на нас сегодня все падало с крыш, – нашлась Анечка, – то, может, и ему прилетело, как случайному свидетелю.
Сергей завернул камень в бумагу и вместе с альбомом убрал в шкаф.
– Устала? – словно опомнившись, спросил он.
– Ужасно устала. Голова кругом идет.
– Завтра будет легче. Все уляжется в памяти, станет не очень реальным. К таким вещам требуется привычка.
Он спрятал пятак в карман, и комната вновь стала прежней. Светлой чистой комнатой в восточном стиле.
– Утро уже. – Он задернул шторы. – Ложись-ка спать, а то завтра целый день будешь вялая. А мне всегда хочется видеть тебя красивой.
– Я знаю, – смутилась Анечка. – Ты – добрый волшебник Ветер. Я еще в детстве знала, что когда-нибудь встречу тебя.
– Давай-ка ложись на диван! – сказал Сергей и сел рядом.
– И знаешь… – Анечка смутилась еще сильнее, когда ощутила его дыхание рядом. – Я бы могла остаться здесь навсегда, если ты не против, конечно.
Сергей замер.
– Я тоже хочу быть с тобой, – тихо сказал он. – Только это не просто так сразу высказать.
– Не надо ничего говорить. Иди ко мне, – Анечка села на диван и протянула руки к Сергею. – Не бойся, я не кусаюсь.
В распахнутую форточку тихонько дышало лето.
Этим утром они любили друг друга, они пили друг друга, как воду, они проникали друг в друга, будто потоки тугого ветра.
Анечка уснула легко, утомленная и счастливая.
Видения сна были насквозь пронизаны светом, мягким песком и полосатыми тенями от пальм.
ГЛАВАВОСЬМАЯ
Анечка подтянула простыню до глаз, поворочалась и проснулась окончательно. Сергей лежал рядом и счастливо смотрел в бесконечную даль собственных фантазий. Девушка придвинулась к нему и нежно поцеловала в шею.
– Мне такой сон дурацкий приснился, – шепнула она. – Будто ты меня отвел в оазис с озером и там сделал мне предложение. А потом, когда пришло время венчания в церкви, вместо тебя мне подсунули тощего лысого мужика. И была полная церковь шакалов.
Сергей улыбнулся.
– Знаешь, что такое счастье? – еще тише шепнула она. – После такого сна открыть глаза и увидеть тебя. И нет никакого кошмара. Знаешь, за что я люблю сны? Они никогда не сбываются. Точнее, сбываются, но все время наоборот. Мы ведь теперь всегда-всегда будем вместе?
– Всегда, – с улыбкой ответил он. – Ты чего больше хочешь – чаю или кофе?
– Кофе. Чтоб окончательно прогнать того лысого урода.
– Я тебя очень люблю, – неожиданно шепнул Сергей ей в самое ухо.
– Щекотно же, дурачок! – рассмеялась Анечка и отстранилась.
Сергей встал с дивана, и Анечка удивилась, как же она раньше мало обращала внимания на его красоту. Он был красивый, по-настоящему красивый, как дикий зверь на воле. И, точно как у дикого зверя, в его наготе не было ни единой постыдной черточки.
– Сколько на тебе шрамов, – почти испуганно сказала она, привстала и провела пальцами вдоль его позвоночника. – Это ведь не от шакалов, да?
Сергей надел домашние брюки и отшутился:
– От шакалов, от волков и даже от львов.
– Ты снова надо мной смеешься, – с упреком сказала Анечка.
– От разных двуногих зверей, – уточнил Сергей. – Они гораздо опаснее, чем четвероногие, да и зубы у них острее.
– Это пули, – догадалась девушка. – Да? Ты был на войне?
– Терпеть не могу об этом рассказывать. Давай я лучше тебе кофе сварю.
– Кто же ты такой, добрый волшебник Ветер?
Сергей не ответил, скрылся на кухне, зажег газ и зазвенел посудой. Анечка отбросила простыню, накинув на голое тело халат, прошла в ванную и пустила воду. В отражении водяной пленки ярким пятном трепетала лампа. Анечка улыбнулась, вспомнив вчерашние разговоры на крыше про теорию наблюдателя. Получается, если никто не видит какую-то вещь, то ее не существует. А что же выходит, если одну и ту же вещь можно увидеть, как лампу, и на потолке, и в отражении водной глади? Она что, становится вдвое реальней? Анечка глянула в зеркало. Или даже втрое, смотря сколько отражений. Забавно. Она вспомнила, что для получения голограммы нужны минимум два зеркала. Похоже, в теории Сергея действительно есть какой-то смысл.
Анечка сняла халат и опустила ноги в горячую воду. Та приятно согрела мышцы, развеяв остатки сна.
– Кофе готов! – позвал Сергей через пять минут.
– Иду! – отозвалась Анечка.
Порванное платье восстановлению не подлежало, и она снова накинула халат.
– Ты садись пей, а я наберу ванну. – Сергей протиснулся ей навстречу, чмокнув в плечо.
Анечка улыбнулась. Утро было самое обыденное, как будто они с Сергеем прожили так уже несколько лет. Но именно эта обыденность, теплая и уютная, и обрадовала ее. Все было иначе, чем с Вадиком. Видимо, это и есть любовь.
Кухня была заполнена утренним светом и ароматом кофе, часы на буфете показывали половину двенадцатого. Анечка распахнула форточку, и ворвавшийся ветер донес с улиц живой голос города, смешанный с щебетом птиц. Через окно было видно, как на город надвигаются тучи. Липы вдоль дороги пахли дождем.
«Мне уже давно не было так хорошо», – расслабленно подумала Анечка.
Но в этой мысли уже не чувствовалось той уверенности, какая была перед сном. Совершенно некстати вспомнился Деня, и теперь собственное счастье казалось постыдным, словно ворованным. Живо представилось, как агенты соседней ячейки, которых она видела на фотографии, стреляют в Дениса лептонными пулями.
«Ну уж нет. Не вернуться сейчас в ячейку будет предательством чистой воды».
Но и возвращение не сулило ничего хорошего. Солнечный свет вампиру все равно противопоказан, да и куда его девать? Не в эту же квартиру вести! И где брать кровь?
С другой стороны, если рассказать обо всем Сергею, он, может, что-нибудь и придумал бы.
«Вот только вряд ли он поймет причину моей привязанности к Денису. Может ведь и обидеться».
Анечка поняла, что любовь – очень странное чувство. С одной стороны, оно альтруистично, поскольку направлено на другого человека, а с другой – до предела эгоистично, так как превращает объект страсти в личную собственность. Анечка поймала себя на том, что не может полностью доверять Сергею хотя бы в силу кратковременности знакомства. Но главное было даже не в этом, а в том, что она не могла предсказать его реакцию на откровения об Институте.
Бабушка говорила, что в моменты душевных терзаний по левую руку от человека сидит черт, а по правую ангел. Сейчас Анечка была уверена в ее правоте, поскольку почти физически ощущала нашептывания в оба уха.
«Правда открывает только одни двери, – доносилось слева. – Это двери на улицу. В зиму и в холод. Ты уже знаешь об этом».
В то же время справа нашептывали:
«За ложь всегда приходится платить страшную цену. Вспомни, как ты лишилась дудочки, которую сделал для тебя дядя Миша».
Анечка готова была разрыдаться, не в силах принять окончательное решение. Она пригубила бодрящую горечь из чашки и бросила взгляд на телефонную трубку.
«Может, найти предлог и сбегать к Денису? – с некоторым облегчением пронеслось в голове. – С ним советоваться легче, я его дольше знаю. И он ни разу еще меня не подставил. А позже я найду способ, как рассказать Сергею всю правду».
Анечка сделала еще глоток, взяла трубку и набрала номер.
– День, ты на базе? – шепотом спросила она, едва услышала знакомый голос на другом конце провода.
– Ну? – хмуро ответил Денис. – Чего ты шепчешь?
– Так надо. Жди, я скоро приду.
– Ты хорошо подумала?
– Да. Я хочу так, чтобы всем было хорошо. К тому же я узнала много такого, от чего ты упадешь, когда услышишь.
– Например?
– Например, место расположения соседней ячейки. – Анечка украдкой глянула на дверь ванной.
– С ума сошла?
– Вовсе нет. Я своими глазами фотографию видела. Правда, не поняла, где это, но вместе мы разберемся, ты же местный. В общем, я скоро буду. И флейту с собой принесу.
Она успела положить трубку раньше, чем открылась дверь ванной.
Сергей вышел довольный, сияющий. Он только что побрился. На щеке осталась тоненькая полоска пены.
– Ты куда-то уходишь? – тревожно спросил он.