Анечка поежилась, словно в кабинете медленно, но неуклонно падала температура.
– Нервы у меня на взводе, – призналась она. – Так и кажется, что сейчас сюда вломятся люди Лысого.
– Через лептонную дверь? – усмехнулся Деня.
– А если они знают, как отпирается механизм? Не могу успокоиться. Честно.
– Так давай обесточим замок? Без лептонного преобразователя дверь превратится в глухую стену.
– Идея хорошая, – кивнула Анечка. – Это сложно организовать?
– Нет. Дай только до проводов добраться. Отключу контур, и все дела.
Через несколько минут вампир закончил копаться в замке и обесточил высокочастотный инвертор.
– Все, замуровались, – удовлетворенно сообщил он.
– Так лучше, – кивнула Анечка. – Только нервы у меня все равно ни к черту. То колотит, то в жар бросает.
– Хочешь, на компьютере по сети поиграем? – спросил Денис.
– Не то настроение, – отмахнулась Анечка.
– А по мне, наоборот, отвлекает от глупых мыслей.
– Ну так иди, я посижу в медицинском блоке. Там свет яркий, а то от других комнат у меня сегодня клаустрофобия.
– Ладно. Только не грузись понапрасну. – Денис подмигнул и скрылся за дверью.
Звук его шагов умирал, едва зарождаясь. Тишина начинала ощутимо давить, как вода на большой глубине. Анечка поняла, что вот-вот заплачет. База ячейки была для нее чем-то вроде Эдемского сада, островком стабильности. Не случайно после смерти Сергея Анечка вернулась сюда. И теперь этот сад умирал. Скорее всего безвозвратно.
Девушка взяла из комнаты флейту и скрылась за дверью медицинского блока. Там, над операционным столом, висели мощные лампы, Анечка включила их, залив помещение тугими потоками света, но легче не стало – в Эдеме все равно наступила зима.
Теплое дерево флейты ощущалось сквозь облупившийся лак. Странно – кусок древесины, но какая игра закрутилась вокруг самой простой деревяшки! Что же такого страшного можно ею сделать? Анечка не знала, но очень хотела бы знать.
Устроившись на кушетке, она поднесла флейту к губам и тихонько подула. Звук получился слабый, еле слышный. Подула сильнее, сыграла несколько фраз. С непривычки голова закружилась и пришлось пересесть в кресло. Кровь ритмично стучала в висках. Усталость тяжело легла на прикрытые веки.
Совсем не сразу девушка поняла, что уже спит. Сон был спокойный, мягкий и бархатистый, словно шерсть чисто вымытого кота. В нем было тепло и уютно. И никого больше не было. Это казалось странным, потому что раньше во всех ее снах был еще кто-то, а этот был пустой, будто забытый и никому не нужный. Хотя нет, в нем еще была флейта. Это не удивляло – флейта и должна быть рядом, ее-то уж точно из рук выпускать нельзя.
Потом Анечка поняла, что во сне сидит в кресле, спит и держит флейту в руке. Сама себе она тоже еще ни разу не снилась. Это было забавно. Почему-то мелькнула мысль о локаторе, невидимым лучом нащупывающем ее собственный индивидуальный маячок. Какая-то совсем чужая и ненужная в этом сне мысль.
И в этот момент в сон вошел еще кто-то. Обычно в такие моменты люди просыпаются, но Анечке стало любопытно. Ей никогда раньше не снились столь странные сны. Как можно спать и в то же время точно знать, что это лишь сон?
Медицинский блок во сне был точно таким, как на самом деле, – просторным и темным. Хотя нет. На самом деле горели светильники, Анечка помнила, что они включены. Но во сне они висели под потолком холодными тарелками рефлекторов. В остальном все было очень похоже.
Появившийся во сне незнакомец остановился возле операционного стола. Стало даже интересно, кто же это решил ей присниться?
Жизнь на улице, без дома, без уверенности в завтрашнем дне учит многому. Но главное – она развивает особого рода чутье. Таким чутьем могут, наверно, похвастаться только те, кто воевал, и те, кто жил на улице. Острое чутье опасности. Даже во сне. И именно это чутье неожиданно ударило по нервам. Анечка проснулась.
Первое и главное – флейта была в руке. Второе, гораздо менее важное, но гораздо более странное – светильники действительно были погашены. Только настольная лампа бросала на бетонный пол правильный овал света. Анечка вздрогнула, отчетливо почувствовав засевшую в углах темноту. Полную. Если выключить лампу, то ни единый квант света не проникнет через толщу плотного грунта. В душе родилась паника, но Анечка подавила ее усилием воли. И все равно трудно было отделаться от чувства, что тьма тихо, но ощутимо наползает на желтоватый овал света.
Девушка осторожно, тихо подняла рубашку и нащупала рукоять пистолета. Граница сна и реальности стерлась полностью – каждая клетка тела чувствовала, что в помещении есть кто-то еще. Но тьма уплотнилась до невозможности, скрыв пространство за границами светового пятна.
Анечка широко раскрыла глаза и тихо шепнула в сгустившуюся полутьму:
– Остаточное возбуждение в коре головного мозга. Глюк. Спокойно. Сюда никто не может проникнуть.
Глупо как. Через отключенную лептонную дверь действительно никто не проникнет. Анечка постаралась расслабиться, мысленно убеждая себя, что ощущение опасности не реально, что это только остаток сна.
Не помогло. В комнате действительно кто-то был. Голова прояснялась медленно, по-прежнему все казалось не очень реальным.
Флейту под мышку. Анечка осторожно сняла с пояса сотовый телефон и набрала номер Дениса.
Тишина. Длинный гудок. Пауза. Еще один.
– Ну же! – нетерпеливо шепнула Анечка.
– Да, – раздался в трубке удивленный Денин голос. – Чего трезвонишь? Я из-за тебя уровень завалил.
– Деня, – Анечка старалась говорить очень спокойно, но от этого голос стал жутковато-бесцветным, – ты можешь подойти в медицинский блок?
– Что-то случилось?
Анечка уловила движение в темноте за спиной.
– Быстро! – выкрикнула она и выпрыгнула из кресла.
Настольная лампа начала медленно гаснуть, темнота обрадованно поползла к краснеющему овалу света.
Щелкнул предохранитель пистолета, и Анечка осознала, что держит оружие на уровне глаз. Телефон на пояс. Флейту в левую руку. Спокойно. Глупо палить неизвестно куда. Еще глупее было бы окликнуть кого-то в пустом помещении. А если кто-то есть, надо быть полной дурой, чтобы его окликнуть.
Спасительная мысль сформировалась в мозгу, как кристалл драгоценного камня. Спиной к стене! Тогда сзади точно никто не бросится.
Ощущая сквозь рубашку холод стены, Анечка начала приставными шагами двигаться в сторону выхода. Лампа замерцала и погасла совсем. Теперь только стена за спиной сохраняла ощущение реальности.
Когда Анечке было четырнадцать лет, она придумала, как не бояться темноты. Единственное спасение – закрыть глаза. Тогда можно ничего не бояться. Даже темноты можно не бояться, ведь она страшна, только если смотреть в ее бездонное нутро.
Анечка закрыла глаза, и ей стало гораздо легче. Она ясно представила медицинский блок, каким видела его при свете. Память была лучше лампы. Надежней. Сердце колотилось в бешеном ритме, в ушах нарастал упругий свист разогнавшейся крови. Девушка почувствовала рывок, но не сразу поняла, что кто-то пытается вырвать флейту из левой руки. Она тут же выдавила спуск, но пистолет только бессильно щелкнул.
Патрона в стволе не было. Затвор!
Снова рывок, уже более настойчивый. Анечка ударила ногой в темноту и почувствовала, что попала кому-то в колено. Добавила, потом дважды рассекла воздух перед лицом рукоятью пистолета.
– Пошел отсюда!!! – визгливо крикнула она и вырвала флейту из чужих рук.
И тут же мощный удар в грудь, по ноющему ушибу, заставил ее задохнуться от боли. Потом еще один, и Анечка поняла, что теряет сознание. Боль была так сильна, что глаза приняли ее за яркий свет.
Флейта со стуком упала на пол. Третий удар пришелся по лицу и почти сразу привел Анечку в чувство. Поняв, что левая рука освободилась, она дернула затвор и тут же снова выжала спуск. Яркая вспышка выстрела высветила совсем рядом отчетливый мужской силуэт. Черный, словно сгустившаяся темнота.
Второй выстрел Анечка сделала уже прицельно – сетчатка глаза еще хранила изображение. Но ни хруста костей, ни вскрика.
Яркий свет ворвался в распахнувшуюся дверь комнаты. Денина тень вытянулась по полу.
– Ты нормальная? – недоуменно крикнул вампир. – Чего палишь в темноте? Патроны лишние?
И тут же снова зажглась лампа, а следом за ней загудели мощные светильники под потолком. Лавина света больно ударила в глаза, и Анечка, крепко зажмурившись, села на корточки.
– Ты флейту видишь? – запинаясь, спросила она.
– Ну, лежит на полу. Блин, у тебя ссадина на лице! Ты что, упала тут в темноте?
Девушка с трудом раскрыла глаза и действительно увидела у ног флейту. Остальное не имело значения.
Анечка наклонилась за ней и сообщила, задыхаясь от боли:
– На меня напали! Сюда кто-то проник! Он пытался забрать флейту!
Запах пороха постепенно растворялся в воздухе. Деня почесал в затылке и хмуро уселся в кресло.
– Рассказывай, – он кивком указал на кушетку.
Анечка всхлипнула и послушно села.
– Мне приснилось, что погас свет. От этого я проснулась, и почти сразу из темноты на меня кто-то напал. Пытался вырвать флейту из рук. Я выстрелила, и он исчез.
– Ты нормальная? – озабоченно посмотрел на нее вампир. – Ты же не думаешь, что он просочился сквозь грунт?
– Интересно, – на губах девушки мелькнула саркастическая улыбка. – А что еще можно подумать?
– Тебе точно не померещилось? Когда я прибежал, у тебя был такой вид, словно ты еще не проснулась.
Анечка надула губы.
– Тебе мало следа от пощечины? Давай снимем отпечатки пальцев с флейты. Там не только мои, можешь не сомневаться.
– Ладно. Примем как факт. Только непонятно, что теперь делать. Может, он как-то активировал лептонную дверь?
– Мы бы услышали. Да и куда он делся, когда ты вошел?
– Вопрос на пять баллов. – Денис почесал макушку. – Я даже представить себе не могу.