– Тогда получается, что и Жакуса убил вовсе не шпион проклятых восточников, а тот, кто провел ритуал. Видимо твой помощник заметил или почувствовал что-то подозрительное.
– Или у злоумышленника мог быть сообщник. В общем, под подозрением у нас все, и в первую очередь ваш младший брат Фридрих, а так же сыновья Мартин и Дитрих, как обладающие магией и кровью Тиссенов. Но и остальных нельзя скидывать со счетов.
Альбрехт согласно кивнул и подвел итог:
– О том, что мы с тобой знаем о ритуале, молчим. Проводим допросы, делаем вид, что ищем шпиона. Кто-нибудь да обязательно заметил что-то необычное, и тогда мы потянем за ниточку, распутывая весь клубок. Пару часов на отдых, потом жду тебя в пыточной.
После трех часов беспрерывных допросов перед князем, наконец, начала вырисовываться вся неприглядная картина того, что творилось в замке в его отсутствие. Распоясались здесь все, и все теперь наперебой валили вину друг на друга. Чем дальше слушал Тиссен жалкое блеянье своих слуг и родственников, тем больше зверел и жаждал их наказать. Те, кто должны были следить за порядком в замке, все тут пустили на самотек. Фридрих, вместо того, чтобы жестко пресечь пьянку племянников и прогнать прочь их сопливых дружков, до полуночи просидел в библиотеке, а потом якобы сразу отправился спать. В результате дурная молодежь упилась так, что толком ничего из событий той ночи, даже вспомнить не могла. И каким образом маг Жакус оказался в дальней галерее замка тоже никто ответить не смог. Слуги весь тот вечер прятались по углам и боялись попасться на глаза буйным дебоширам. Толку от их показаний было немного.
Зато капитан замковой охраны КиферГрейфен и его подчиненные про бесчинства бастардов поведали князю охотно, и много чего интересного порассказали. Но на его вопрос: почему же они, твари, не доложили об этом Фридриху, ответа у них не нашлось. И самого капитана потом сдали свои же подчиненные, стоило князю одного за другим отправить их на дыбу – оказалось, что Грейфен всю ту ночь провел в гостях у одной молодой вдовы в Среднем городе. К тому же бастарды, спасая свою драгоценную шкуру, наябедничали отцу, что и стража замка в эту ночь тоже пила вино, а еще играла на посту в карты и кости. Обход территории замка в ту ночь, как теперь выяснилось, никто и не собирался совершать, а тело Жакуса на следующий день вообще нашли по чистой случайности.
Словом, все были хороши. И расправа разъяренного князя над провинившимися не заставила себя ждать. В гневе Тиссен вообще был страшен, но сегодня он превзошел себя. Всем бастардам было велено явиться к позорному столбу и получить по десять плетей как каким-то простым слугам, чтобы впредь было неповадно приводить в замок своих собутыльников и устраивать оргии. По дюжине плетей получили и стражники с городских ворот, за то, что открыли их раньше времени. Заступничество Фридриха не спасло бедняг от гнева злопамятного князя. Грейфен получил тридцать плетей и в полуживом состоянии был вышвырнут за ворота замка. Под страхом наказания городским лекарям было запрещено оказывать ему помощь, и он пару часов пролежал в беспамятстве на площади, пока родственникам уже в сумерках не разрешили забрать капитана домой. Но хуже всего пришлось замковым охранникам. Троих, стоявших в ту ночь на воротах, князь после дыбы приказал повесить в назидание остальным прямо в бойницах надвратной башни. Младшего брата он заставил присутствовать при наказании виновных, а потом велел отправить Фридриха в подземную темницу до полного выяснения обстоятельств.
Наведя страх на обитателей замка, и учинив жестокую расправу над виновнымии невиновными, Альбрехт Тиссен выпустил пар и немного успокоился. Допрос остальных арестованных, которых его бастарды насобирали по всему городу, князь оставил на следующий день, решив, что провинившимся сыновьям тоже не помешает поучаствовать в дознании. Нечего им расти белоручками, пускай привыкают к грязной работе. Княжеская власть – это не только пиры и богатство, это еще кровь, пытки и казни. Только так княжество можно удержать в руках. И чем раньше они это поймут, тем для них же лучше. А заодно пусть посмотрят, что бывает с предателями и шпионами. Пока же нужно срочно заняться Жакусом…
В дальней комнате подземелья все уже было подготовлено к работе с телом бывшего помощника Фридуса. Самого придворного мага посвящать в детали темного ритуала князь не собирался. Свидетелей этому быть не должно. Да и не одобрял святоша Фридус темных ритуалов, хоть и помалкивал, чтобы не злить своего хозяина. Воротит нос от Тьмы, все боится руки запачкать, чистоплюй! До сих пор не понял, что не простит ему никогда инквизиция убийства своих паладинов и легата. И использовал ты Тьму при этом или нет, наказание за такое преступление одно – костер инквизиции. А вот старший сын Ульрих – он другой, не побоялся ради общего дела лишиться посмертия. Да, теперь он лич. Зато продолжает служить роду Тиссенов. И сейчас поможет князю поднять мертвого Жакуса с помощью Тьмы и ритуала некромантии. Втридорога дерет торговец запрещенными товарами за редкие ингредиенты, но оно того стоит. Сейчас это единственный способ узнать, кто проводил в ту ночь ритуал принятия силы рода, приведший к смене хозяина замка.
Альбрехт обвел взглядом комнату. Контуры пентаграммы, присыпанные прахом из могил древнего некрополя, черные свечи, в которые добавлен человеческий жир, книга с запретным заклинанием для поднятия мертвеца. И сам мертвец в центре пентаграммы, с характерной багровой отметиной на шее от гарроты. Кто же это такой умелый убийца?
– Отец, можно начинать?
– Приступай, Ульрих.
Трубный голос Ульриха, теперь совершенно неузнаваемый, и жуткий взгляд его светящихся красных глаз заставили князя поежиться. От сына осталась лишь послушная прежняя оболочка, и что теперь творилось в его голове, Альбрехт даже не представлял. Ритуал «вечной ночи» обещал полную покорность лича своему хозяину, и Ульрих пока вел себя идеально, но будет ли так всегда? Он читал заклинание, призывая Тьму и подчиняя себе тело и дух убитого Жакуса, а князь не мог никак отделаться от мысли, что ему нечего противопоставить силе лича, если тот вдруг взбунтуется и выйдет из повиновения. Эта мысль была неприятна и оставляла тревожный осадок. Тело Жакуса меж тем дернулось несколько раз, потом бывший маг, с трудом встал и, наконец, открыл глаза. Посмотрев в них, Альбрехт понял, что перед ним снова всего лишь очередная пустая оболочка.
– Спрашивайте, отец. Он готов отвечать.
– Жакус, ты слышишь меня?
– Да, хозяин – на мертвенно бледном лице не дрогнул ни один мускул.
– В ту ночь, когда тебя убили, с замком происходило что-то необычное?
– Нет, хозяин.
– С охранной сетью все было, как всегда?
– Да.
Альбрехт озадаченно умолк, обдумывая следующий вопрос. Сомневаться в словах Жакуса у него не было причины – поднятые некромантом мертвецы не могут лгать. Но как такое возможно, чтобы опытный маг не заметил внешних последствий такого сильного ритуала? Или он был настолько пьян?
– Ты много выпил перед смертью?
– Много.
– Узнал человека, который тебя убил?
– Нет, хозяин.
Снова мимо. Шансов узнать имя убийцы становилось все меньше. А если попробовать вот так…?
– Твой убийца был один?
– Нет, хозяин.
– Ты знаешь того, кто был с ним? Ты разглядел как он выглядел?
– Да.
Тиссен тихо выдохнул, боясь спугнуть удачу. Ну, наконец-то!
– Назови мне имя этого человека – лаза Альбрехта загорелись предвкушением. Еще мгновенье, и имя негодяя, покусившегося на его власть, прозвучит. Предатель будет разоблачен. Но…
По комнате вдруг пронесся резкий порыв ветра, погасив пламя ритуальных свечей. Жакус покачнулся и кулем рухнул на пол, разрывая и стирая своим телом контуры пентаграммы.
– Ульрих, какого демона?! Почему он у тебя упал?
Лич поднял на князя свой жуткий взгляд, святящийся в темноте адским огнем, и равнодушно сообщил:
– Ритуал прервался из-за сильного всплеска светлой магии. Этот всплеск подавил мои чары.
– Так восстанови ритуал!
– Нет. Связь с этим мертвецом больше нельзя установить. Его дух ушел за грань.
Князь в порыве бессильной злобы сжал кулаки и грязно выругался.
– Что это хоть за магия была, ты знаешь?
– Магия Воздуха. Родовая сила Тиссенов.
– Проклятье! Этот мерзавец где-то совсем рядом, он знал о готовящемся ритуале и не дал Жакусу произнести свое имя. Проклятье, проклятье, проклятье!
Альбрехт в исступлении начал пинать ногами погасшие свечи, а потом и тело бедного Жакуса. Выместив на трупе злость, он хмуро приказал Ульриху:
– Убери все следы ритуала и возвращайся в свою комнату. Труп оставь здесь.
Выйдя в коридор, князь с силой ударил кулаком в стену, надеясь с помощью боли вернуть себе трезвость мышления. Кровь набатом стучала в висках, не давая сосредоточиться на ответах Жакуса. Он прикрыл глаза, и прислонился пылающим лбом к холодному камню стены, пытаясь упорядочить мятущиеся мысли. В какой-то момент Альбрехту показалось, что за его спиной кто-то ехидно хихикнул. Он резко обернулся, но коридор был пуст. Померещилось. Да, по-другому и быть не могло – в эту часть подземелья посторонним заходить строго запрещалось.
Тиссен не хотел признаваться Фридусу, но в последнее время он стал замечать, что магия в замке слушается его все хуже и хуже. Перед отъездом из Минэя он спустился в зал Видящих, но ему ничего не удалось узреть – родовая магия просто не отозвалась на его призыв. Прошла слабенькой волной сквозь толстые стены и даже не вернулась назад – растворилась в них как дым. Но тогда Альбрехт хотя бы смог беспрепятственно попасть в тайный коридор подземелья, и открыть дверь в зал Видящих. Сегодня же все тайные двери в подземелье для него оказались закрытыми. И ему до скрежета зубовного хотелось поднять стражников и выбить двери тараном. А еще узнать имя того наглеца, который посмел перехватить управление родовым замком Тиссенов. Не удалось. Но этот мерзавец сейчас находится в замке – в этом теперь нет никакого сомнения. И рука не дрогнет его убить, кем бы он не оказался. Убить так изощренно и жестоко, чтобы он перед смертью сто раз успел пожалеть, что покусился на власть Альбрехта Тиссена.