– Ты кто, и что тебе здесь надо?! – Раздается резкий окрик за моей спиной.
Из-за камня выходит темноволосая женщина лет пятидесяти – с загорелым лицом, в простом длинном платье из небеленого холста. По вороту и на рукавах платья яркая вышивка, узор которой подозрительно напоминает руны, которыми маги пентаграммы усиливают. Кисть женской руки предупреждающе поднята, и прет от этой тетки непонятной незнакомой мне силой. Древней. Вижу Оком какие-то незнакомые заготовки заклинаний. Автоматически ставлю щит.
То ли жрица она какая, то ли… Понимание окатывает как водой – ведьма! Точно ведьма. Не подаю вида, что понял, с кем столкнулся, вежливо здороваюсь и отвечаю на ее вопрос.
– Я живу в деревне за рекой. Пошли с друзьями в горы, и что-то я немного заблудился.
– Не ври мне парень, а то я городского мага от деревенщины не отличу.
– И не думал врать! Мы с друзьями, правда, дом в деревне на лето сняли.
– Чего ж в городе-то тебе не живется?
– Здоровье здесь поправляю. После болезни.
Ведьма подозрительно осматривает меня с ног до головы, нехотя опускает руку и констатирует:
– Правда, не врешь. …Лжи не чувствую. Тогда почему амулетами обвесился, от кого скрываешься?
– С чего вы взяли?
– Да лицо твое рябью идет – не рассмотреть через магию.
Хмыкнув, я снимаю амулет с личиной. Пусть смотрит, мне не жалко. Ведьма медленно подходит ко мне, настороженно всматриваясь в изуродованное лицо. Хмурится, потом сочувствующе качает головой:
– Это где же тебя парень так покорежило?
– На Острове у магов обгорел.
Выражение ведьминого лица тут же меняется – с сочувствующего снова на подозрительное.
– На Острове? Уж не младший ли ты сын князя Тиссена? Проклятого убийцы ведьм?!
Женщина замирает, а потом громко смеется, скаля белые ровные зубы и запрокидывая лицо к небу:
– Ох, богиня Карифа, горазда же ты, шутить, посылая возмездие! Все как Руза и предсказала, только в одном она ошиблась – второй наследник Тиссена не умер, а обгорел. Слабовато оказалось предсмертное проклятье – тетка качает головой и снова принимается обидно хохотать. Явно сумасшедшая.
– Нет, но надо же так наказать князя за сожженных ведьм! Есть, есть все-таки на свете высшая справедливость!
Вон как все вывернула стерва – оказывается, это их богиня несчастного княжича наказала, за грехи его отца! Я смотрю на мстительно хохочущую тетку, и во мне зреет обида за беднягу Йена. Был бы передо мной мужик – врезал бы ему сейчас от души или вызвал бы на поединок. Но бить женщину… Молча, надеваю амулет на шею и разворачиваюсь, чтобы уйти. Напоследок не могу сдержаться:
– Не знаю, кто твоя Руза, но она не ошиблась – я считай, действительно на алтаре умер. Только в чем же здесь справедливость, ведьма? Кто сказал, что невиновный сын за грехи отца-негодяя в ответе? И разве каждый человек не должен сам за свои грехи перед богами отвечать?
– Да ты никак обиделся на правду, княжич?! – продолжает насмехаться надо мной ведьма. – А за что сгорали на кострах наши ни в чем не повинные сестры? Стой, сын негодяя! Я еще не договорила с тобой.
Боковым зрением замечаю, как стервозная тетка вскидывает руку, собираясь сотворить какую-то пакость, и резко поворачиваюсь, одновременно активируя одну из своих новых заготовок – огненный шар размером с футбольный меч. Над моей головой вспыхивает маленькое солнце.
– Не шути со мной ведьма! Я с женщинами не воюю, но на нападение отвечу так, что сгоришь прямо здесь, на жертвеннике во славу своей Карифы.
Интересно бы узнать, кто это.
Ведьма отшатывается и нехотя опускает руку, на лице страх вперемешку со злобой.
– Вот так-то лучше. Скажи, а чем ты сама отличаешься от негодяя, которого так люто ненавидишь? Если готова ударить в спину.
Ведьма задумалась, развеяла окончательно заклинания.
– Захочешь нормально поговорить и извиниться – найдешь меня сама. А я ничего доказывать тебе не собираюсь. Радуйся и дальше чужому горю, ведьма.
– Постой, я не…
Но я уже, не оглядываясь, спускаюсь по тропе вниз, не считая нужным больше с ней разговаривать. У каждого из нас своя правда, и таким обиженным, как она бесполезно что-либо доказывать. Альбрехт Тиссен – сволочь еще та, кто бы спорил, но причем здесь Йен? Он что ли ведьм ловил и сжигал?
Отошел от древнего капища на несколько шагов, и словно с души камень свалился даже легче дышать стало. Похоже, здесь находится какая-то геопатогенная зона с далеко не положительной энергетикой, по крайней мере, для меня. Если и есть у этих менгиров целебное воздействие, я его точно не почувствовал. Уж слишком чужеродная энергия давит на психику. А тут и Лукас подоспел – дышит тяжело, как загнанная лошадь, пот со лба и шеи вытирает, руки-ноги явно дрожат от усталости.
– Уже нашел чего-нибудь? Артефакт четко указывает на это место.
– Нашел. Да только не то, что нам нужно. Пошли отсюда, потом все объясню.
Схватив мага за рукав, я потащил его вниз, к нашей стоянке. И только спустившись вниз, объяснил своим соратникам, с кем и чем я там столкнулся.
– Тьфу, темное отродье, только время зря потратили! – расстроился горбун и, сплюнув от досады, принялся затаптывать костер. – Хорошо хоть похлебку не успел сварить…
– Ничего, отрицательный результат – тоже результат. Вычеркнем это капище из нашего списка и забудем о нем. А ведьма пусть продолжает радоваться, и спит теперь спокойно – их месть Тиссенам свершилась. Уезжаем, не хочу больше здесь оставаться.
– Что, даже не поедим? – кто о чем, наш толстяк снова о еде.
– Лукас, давай, ты в седле перекусишь? А горячего поедим, когда до дома доберемся.
Маг печально вздыхает и, кряхтя, забирается на свою лошадь. Сердобольный Олаф вручает ему лепешку с вареным мясом в качестве утешения. Всю обратную дорогу молчим. Потраченного времени действительно жалко, и встреча с ведьмой оставила в душе неприятный осадок. Как будто несвежей воды хлебнул. Надо будет потом расспросить Лукаса, что он вообще знает о ведьмах и об их богине Карифе. Вот чувствую, с этими дамами нам еще не раз придется встретиться…
После ужина решили посидеть у костра на свежем воздухе. Вечером ветер с гор делает его прохладным, даже куртку на плечи пришлось накинуть. Попросил Олафа подогреть нам красного вина со специями. Здесь этот напиток делают в основном зимой, и он очень напоминает земной глинтвейн – местные тоже бросают туда корки цитрусовых, добавляют мед и специи, вкусом похожие на имбирь и корицу. Получается очень вкусно. Пока горбун священнодействует над котелком, завожу разговор с Лукасом о ведьмах. Сегодняшняя встреча не дает мне покоя.
– Не нужно думать, Йен, что все ведьмы злые. Это просто тебе такая сегодня попалась. Среди них встречаются и вполне безобидные, и даже в чем-то наивные, как настоящие дети природы! Да они таковые и есть, по сути. Ведь ведьмы редко живут в городах, они тесно связаны с природой – оттуда в основном и черпают заемную силу. А своего внутреннего источника у них нет, или он есть, но слишком мал. Этим они и отличаются от нас, магов – используют силу не одной стихии, а всех понемногу, но в основном Земли и Воды. Поэтому из них получаются отличные лекари, повитухи, и травницы. Еще ведьмы широко пользуются силой рода, которую получают и передают по наследству по женской линии вместе со всеми остальными знаниями.
– А почему же тогда на них Церковь ополчилась?
– Борьба с язычеством. Ведьмы еще при Оттоне отказались подчиняться Церкви Единого и какому-то одному Ордену. Заявили, что у них есть свои богини, свой Ковен и своя Верховная ведьма. А поскольку они признают над собой власть Императора – этого вполне достаточно. Ну, и после таких заявлений они тут же, разумеется, попали под жернова борьбы с многобожием. И каких только грехов жрецы Единого ведьмам после этого не приписали. Да, тут еще и Аш случился, к которому часть ведьм вслед за некоторыми магами переметнулась.
– А что у ведьм с богами?
– С богами? Да толком никто и не знает. Послушать церковников, так они все поголовно Ашу поклоняются, но это вранье. Большая часть ведьм Аша так и не приняли, и с Темными они никак не связаны. У темных ведьм давно есть своя Верховная и свой Орден – Молчащих.
– Почему Молчащих?
– А им язык выдирают.
Я открыл рот от удивления. Олаф тоже крякнул.
– А после посвящения, они его себе обратно выращивают. Такой вот экзамен на целительство.
Мы молчим, перевариваем новости. А Лукас продолжает:
– Читал в древнем трактате, что истинные ведьмы, как они себя называют, поклоняются только нескольким древним богиням, и никому больше. Одна из них – Лилит, мать двух лун: Тиры и Леи, вроде как жизнь ведьмы зависит от лунных фаз, и в полнолуние их тела наполняются энергией лун до краев. Другая – богиня земли Мерея, которая дала им силу природы и дар врачевания. И есть еще та самая Карифа, в чьем капище ты сегодня был – богиня судьбы, женской доли и возмездия. Ей особо поклоняются те ведьмы, у кого есть дар предвиденья и пророчества.
Сижу, обдумываю услышанное. Тяну потихоньку винишко, приправленное медом и специями, смотрю на яркие угли костра. Все очень непросто с древними богами в Мире Риона, очень… Целый пантеон.
Лукас тем временем начинает принюхиваться к чем-то. Делает пассы руками, потом вздыхает.
– Что-то случилось?
– Сейчас узнаете.
В ночной тишине раздается громкий стук в калитку, отчего мы с Олафом невольно вздрагиваем:
– Кто там, на ночь, глядя? – хмуро кричит горбун в темноту и пододвигает к себе поближе меч.
– Пригласишь зайти, княжич? Вроде сам звал, вот я и пришла! – слышу я знакомый насмешливый голос.
– Заходи, ведьма, если с добром пришла.
– С добром, не добром, но и не со злом точно.
Лукас убирает выставленный на ночь охранный контур, ведьма проходит к костру под настороженным взглядом Олафа. Я киваю ей на низкую скамью, предлагая присесть. Горбун, заметив мой гостеприимный настрой, немного поколебавшись, наливает и протягивает ведьме кружку с разогретым вином. Та принимает ее с достоинством королевы, благодарит слугу сдержанным кивком головы: