— Теперь уже близка ваша свобода, полковник… Вот мой приказ: немедленно захватить секретную клинику! Сопротивляющихся уничтожить, остальных арестовать. Мы должны узнать всю правду.
Полковник отдал честь:
— Разрешите выполнять?
— Желаю успеха. Докладывайте о ходе операции.
Полковник вышел. Загудела сирена, замигали разноцветные лампочки на плане, занимавшем всю стену кабинета.
Иосиф понял, что это план подземных сооружений, но не было уже сил вглядываться и разбираться: он переживал, что посягнул на чужие жизни, отдав приказ о военных действиях.
«Ну, хорошо, — думал он, — допустим, армия овладеет „клиникой“, что потом? Выйти с армией на поверхность?.. А дальше?.. Что делать дальше?.. Как отнесется к появлению армии народ?.. А если такие проходимцы, как советник, внушат людям о фашистском путче, и вместо борьбы за свободу и справедливость получится братоубийственная война?..»
Иосиф все еще раздумывал о том, что делать, когда зазвонил телефон.
— Говорит полковник Пуш…
Полковник добился блестящей победы. Он уничтожил все линии связи «клиники» с внешним миром и тотчас же со всех сторон окружил ее. Борьба была упорной, оказалось, у главарей «клиники» была своя, секретная охрана, насчитывавшая более двухсот человек.
— Был момент, когда я опасался за исход операции, — признался полковник. — Дело в том, что противник мог вызвать психическое расстройство у моих солдат и офицеров (и у меня тоже), если бы ему удалось вывести из строя систему, обеспечивающую ваше верховенство, повелитель. Его люди пробрались в главный центр управления. Им не хватило двух-трех минут, между тем как мне, чтобы посоветоваться с вами, нужно было не менее пяти. И я решился, зная, что все под угрозой. Я использовал лучевое оружие.
— Отлично, — похвалил Иосиф. — Как видите, инициатива принесла победу.
— Агенты противника были уничтожены, но под угрозой оказалось оборудование главного центра управления. Если бы случились неполадки в компьютерах, армия могла полностью выйти из-под контроля, произошел бы бунт с непредсказуемыми последствиями.
Иосиф вдруг понял, какой страшной опасности подвергался эти часы. Понял и другое: окружавшие его люди действуют скорее всего, как роботы…
— Доставить сюда для допроса главного руководителя «клиники»!
— Он покончил с собой, приняв цианистый калий. Мы захватили его в кабинете уже мертвым.
Иосиф растерялся.
— Каковы потери?
— Сорок четыре убитых с нашей стороны и двадцать семь — со стороны охраны «клиники».
— Приезжайте, вместе осмотрим «клинику»…
Через полчаса полковник провел Иосифа к электромобилю, что-то сказал шоферу, и машина помчалась по тоннелю. Мелькали освещенные перекрестки. В одном месте проехали казарму.
— Кто построил такое гигантское сооружение?
— Заключенные. Из совершенно секретного архива мне известно, что здесь, под землей, некогда были обнаружены большие полости, образованные подземной рекой. Вначале в них размещалась политическая тюрьма, а потом развернули строительство военной базы.
Электромобиль притормозил.
— Останавливаться в тоннелях запрещено, но я хочу, чтобы вы увидели кладбище строителей. Имейте в виду, за каждой плитой похоронено 250 человек. Могильщики были очень скрупулезны.
Он включил фонарь. Сноп света медленно прошел по стене, — кругом виднелись замурованные квадратные ниши. Сотни ниш…
Молча поехали дальше.
«Невежеством своим, нищетой, а стало быть, покорностью и беспомощностью народ оплачивает собственную тюрьму, — горько заключил Иосиф. — Нищих вынуждают думать о куске хлеба, невежественных — о развлечениях. Люди забыли, что правда составляет их главную пищу и главную радость, людей обезоружили насилием и ложью, и вот они разошлись во мнениях и стали непримиримы. Каждый пытается спастись сам по себе, оттого нет и не будет общего спасения…»
Покружив по тоннелям, шофер подъехал к зловещей лаборатории.
Тут сновали вооруженные солдаты, стояли танки, похожие на луноходы, — полковник объяснил, что они работают на электрических аккумуляторах, а бронею служит особое многослойное стекло.
Видны были следы недавнего боя. Несмотря на вентиляцию пахло пороховой гарью, повсюду валялись обломки кирпича, стаскивалась в кучу искореженная и сгоревшая военная техника.
Светловолосый офицер с безумными глазами провел Иосифа и полковника в канцелярию «верховного магистра», возглавлявшего «клинику».
Это были шикарно отделанные помещения с великолепной мебелью, картинами по стенам и фальшьокнами, за которыми виднелись спокойные сельские пейзажи — особым образом освещенные панорамные фотографии, или, скорее, искусные макеты. Да и воздух здесь, чувствовалось, подвергался не только дополнительной очистке, но и дезинфицированию — пахло сосной и полевыми травами.
— Именно здесь магистр покончил с собою, а перед тем уничтожил кислотой содержимое секретных сейфов. Правда, в одном не сработала система, нами извлечено более сорока коробок с различными материалами.
— Все это нужно тщательно изучить, — сказал Иосиф, впрочем, сомневаясь, придется ли ему лично листать архивы супернегодяев.
Он устало опустился на диван подле комнатных пальм. Полковник Пуш остался у дверей.
— Доставить заместителя магистра, повелитель?
— Да-да, но, пожалуйста, не зовите меня повелителем. Мне неприятно слышать это слово, оно раздражает.
— Простите, — сказал полковник, — такое обращение предписывают уставы и инструкции…
Два офицера ввели заместителя магистра. Внешне он походил на советника начальника тюрьмы — та же сытость, та же наглость, та же уверенность в безнаказанности.
— Поясните, что здесь произошло?
— Временная накладка. Нечто непредвиденное. Порядок будет скоро восстановлен нашими мудрыми братьями.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно… Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?
— Потому, что ты подлежишь суду народа как преступник. Может быть, только раскаяние несколько смягчит вину, за которую, безусловно, положена смертная казнь.
— Ну, это мы еще посмотрим.
— Итак, — Иосиф повернулся к полковнику, — пусть арестованный пояснит главные цели и задачи «клиники». Если он будет говорить не по существу, определите его в карцер. Тут их великое множество…
— Послушайте, я согласен говорить. В конце концов, когда в воздушном шаре дыра, нужно выбросить кое-какой балласт. Но я буду говорить лишь в пределах своей компетенции. «Клиника» использовалась для решения трех задач верховного руководства. Во-первых, для непрерывного пополнения армии. Во-вторых, для пополнения рабочих команд, износ которых был столь велик, что они полностью менялись в течение двух лет. — Тут он запнулся. — Вот и все.
— Вы не назвали главного.
— Это не главное, — поморщился заместитель магистра. — Контроль над моральным уровнем подземного контингента — третья наша задача. Она не главная. Главными и весьма дорогостоящими были операции по вживлению в мозговые центры антенн и последующая переориентация рефлексов — процесс крайне болезненный и, не буду скрывать, сопряженный с большой смертностью.
— Уточните смертность.
— Шесть из десяти.
Иосиф почувствовал неодолимую усталость. Стало тоскливо и одиноко. «Видимо, я сделал ошибку, что связался с доктором Шубовым. Не лучше ли было играть в домино, оглушать себя роком, листать пустые книжонки?..»
— Хотя хороших книг мало, — вдруг сказал Иосиф. — А все выдуманные истории — ничто в сравнении с подлинной жизнью.
Заместитель магистра взглянул с усмешкой. Иосиф понял, что невольно высказал вслух свои мысли.
— Наука утверждает, что здоровье человека на 45 процентов зависит от избранного образа жизни, 25 процентов приходится на состояние окружающей среды, причем эта цифра постоянно растет, 20 процентов — это наследственность, а все остальное — польза и вред медицины… Как выглядят цифры применительно к «подземному контингенту»?
— Данных нет, но я вам скажу: главное в выживаемости — природное здоровье и приспособляемость к новой роли.
— В качестве раба?
— Пожалуй.
Иосиф потерял интерес к допросу. Правда, на бесстрастном прежде лице полковника появилось новое выражение.
— У вас есть вопросы?
— Пусть пояснит о методах контроля над личным составом армии. Я слышу об этом впервые.
Заместитель магистра вздохнул.
— Пусть отметят в протоколе допроса, что я подчиняюсь насилию.
— Насилие мы еще не применяли, — нахмурился полковник. — Но я намерен использовать какое-либо из орудий, обнаруженных нами в камерах для послеоперационных больных.
— Рано или поздно все наши соперники терпят поражение, — сказал заместитель магистра. — Рано или поздно восстанавливается высшая воля…
— Молчать! — оборвал полковник. — Не то я приведу в исполнение свою угрозу! Что-то ты значил прежде, мошенник, но теперь ты ноль!.. Кстати, именно так ты сказал мне, когда я впервые попал в твои лапы. Не думай, что все, которым ты ампутировал мозги, позабыли об этом.
Негодяй втянул голову в плечи. Он был нагл, поскольку был лжив и труслив. Как только его раскусили, он превратился в жалкое ничтожество.
— Итак?
— Мы управляли «контингентом» с помощью радиопередатчиков, а также с помощью агентов.
— Можно ли сейчас отыскать этих агентов?
— Не знаю. Для них предназначены особые радиостанции, особые компьютерные программы и особые каналы связи.
— Куда стекалась информация?
— Не знаю.
— Что известно о действиях агентов в чрезвычайных обстоятельствах?
— Не знаю. Но думаю, они способны парализовать власть любых узурпаторов…
Негодяя отправили в камеру. Полковник молчал, кусая губы.
— Кем вы были прежде?
— Прежде я командовал войсками этой страны. Я был любимцем короля. Я видел опасность и мог устранить ее. Но мои противники втерлись в окружение королевы и скомпрометировали меня. Заговорщики умеют делать это тем успешней, чем честнее и талантливей человек.