Приближались двое. Облик одного из них был знаком — двойник, «князь тьмы», как назвал его однажды доктор Шубов. Второго человека Иосиф видел впервые — толстый, массивный, в дождевике с капюшоном.
Шаги были хорошо слышны, но разговор можно было разобрать только вблизи.
— Я живу в этом корпусе, — сказал двойник, останавливаясь у развилки дороги, ведущей к жилому дому. — Ступай и хорошенько выспись: завтра расплатишься. Завтра, как договорились. В обед, когда он придет.
— Не знаю, — дребезжащим от страха голосом ответил мужчина в дождевике с капюшоном. — Я дал слово, но не знаю, сумею ли сдержать его.
— Зато я знаю, — повысил голос двойник. — Мало того, что ты будешь изобличен перед всеми в преступлениях, я погублю твоего ребенка и лишу рассудка твою жену!
— Хорошо, хорошо, — чуть не плача, сказал мужчина и зашагал по мокрым плитам.
«Князь тьмы» поглядел ему вслед, произнес какие-то слова на незнакомом языке, но едва мужчина скрылся за поворотом, побежал к рыбхозу.
Иосиф тотчас последовал за ним, держась обочины, далеко обходя фонари. Несколько раз попадал в глубокие лужи, в одном месте растянулся на глине, вымазал одежду и руки, но — ни на секунду не упускал из виду коварного негодяя.
Вскоре двойник вышел на дамбу возле рыбопитомника, там остановился и согнулся, как будто завязывал шнурки на ботинках.
Иосиф расслышал звук упавшей железной крышки. После этого двойник вернулся к дороге, походил взад-вперед, словно убеждаясь в безопасности, заторопился к жилому дому и вошел в тот же подъезд, где поселился Иосиф.
Это была задача!
В растерянности Иосиф отправился к дамбе. Как, вероятно, и двойник, он исходил из того, что община охраняется только с внешних сторон, но в отличие от двойника очень хотел, чтобы его заметил сторож.
Но сторожа не было.
Возбужденный до предела, Иосиф обшаривал места, где ходил двойник, с такой тщательностью, словно хотел найти потерянное кольцо. Фонарик, которым он пользовался, был слаб — батарейка в нем села, и лампочка горела все хуже.
Но труд был все же вознагражден: у механизма, регулирующего слив, Иосиф обнаружил железный люк, с трудом поднял крышку и посветил внутрь.
То, что он разглядел, едва не заставило в ужасе отшатнуться: в люке, который вел к механизмам и предназначался для ремонтников, на веревочных петлях, как муха в паутине, висел связанный по рукам и ногам человек. Светилось его лицо, изо рта торчал кляп.
При виде Иосифа человек открыл глаза и слегка пошевелился — закачался над водою, рискуя вывалиться из петель и тотчас же утонуть.
«Вот кто поможет разгадать замыслы негодяя!..»
Иосиф забрался в люк и вытащил изо рта несчастного кляп.
— Умираю, — простонал человек, — умираю от холода и жажды!
— Теперь уже близка свобода, — сказал Иосиф и ножом, который носил с собою, срезал веревки, стягивавшие руки и ноги человека. — Выбирайтесь отсюда, а я подстрахую снизу.
— Нет-нет, у меня не хватит сил, все затекло, мышцы одеревенели.
Иосиф снизу подсоблял человеку, и тот со стонами начал потихоньку высвобождаться из тенет, хватаясь руками за перильца железной лестницы.
— Кто вы? — спросил Иосиф, закрыв люк и выключив фонарь. — Говорите быстро, ваш истязатель недалеко.
— Страшный тип! Скорее отсюда…
Через минуту Иосиф узнал, что человек — тот самый врач, которого облздравотдел послал в общину, чтобы заменить на время скончавшегося терапевта. Врач ехал на своей машине. В нескольких километрах от общины «проголосовал» какой-то тип. Не остановиться было нельзя, потому что он выскочил на самую середину дороги.
Сев в машину, незнакомец оглушил врача выстрелом из газового пистолета, завладел его документами, связал, затолкал в багажник и так въехал на территорию общины.
Машину поставил на специальной стоянке, а вечером перевез связанного к дамбе и спрятал в люк.
— Это опасный преступник, и затеял он, конечно, какое-то непростое дело… Боже, как я рад, что снова стою на земле!
— Вырваться из когтей стервятника — еще не все, — сказал Иосиф, обеспокоенный заговором против ничего не подозревающих мирных людей. — Мы должны изобличить негодяя. Сейчас пройдем к птицеферме. Там нет сторожа, но есть внутренний телефон…
«Неужели и общину погубит ротозейство? — думал Иосиф, отворив двери фермы. — Неужели общинники убеждены, что все люди хотят им добра?..»
Иосиф ошибался. У людей, которым хватило мужества и мудрости отстаивать совершенство посреди несовершенного мира, хватало и осторожности: они-то уж наверняка знали, кто не заинтересован в успехе их предприятия.
Иосиф отыскал телефон, но едва стал набирать номер дежурного, помеченный на специальной табличке, появился сторож. На груди у него висел миниатюрный радиотелефон. Все, что он говорил и что говорили ему, по всей видимости, могли слушать и другие люди, охранявшие покой общины.
— Кто здесь? — сторож ослепил Иосифа и его спутника мощным фонарем.
— Я прибыл с группой туристов, — сказал Иосиф. — Это врач, посланный облздравотделом, его функции в настоящее время исполняет самозванец. Совершено преступление, требующее срочного разбирательства.
— Человек, которого вы назвали врачом, очень слаб. Следует вызвать машину?
— Не знаю. Боюсь, как бы мы не вспугнули преступника…
Через пять минут подошел электромобиль. Еще через пять минут Иосиф оказался в диспетчерском пункте.
— Вот человек, которому вы можете доверить все без утайки, — сторож указал на спортивного вида мужчину, сидевшего за пультом.
Диспетчер дружески кивнул Иосифу и сказал сторожу:
— Проверь исправность систем в овощехранилище. Отчего-то на градус повысилась температура. — И когда сторож вышел, пригласил: — Садитесь, пожалуйста.
— Видите ли, — сказал Иосиф, — то, что я хочу сообщить, может быть, преждевременно слышать моему спутнику. Разрешите ему обождать в коридоре.
— Это, пожалуй, правильно, — согласился врач. — Тем временем я постараюсь хоть немного прийти в себя. Я голоден, не найдется ли у вас стакана молока?
— Молока нет, а вот кефиром угощу, — диспетчер вышел в коридор, сопровождая врача.
Через минуту вернулся.
Иосиф начал рассказывать с жаром, упомянув про доктора Шубова, и хотя его слушали внимательно, он чувствовал, что ему не верят, принимая рассказ за маниакальное самовнушение.
— Быть может, в природе и существуют двойники, «съемные личины» и все подобное, — наконец мягко сказал диспетчер. — Но мне об этом неизвестно. Путешествия по эпохам — не слыхал… И потом, я хорошо помню врача, присланного облздравотделом. Это именно тот человек, которого вы привели сюда. Да, он почти в невменяемом состоянии, хотя утром я видел его вполне здоровым, но я объясняю это исключительно воздействием вашего психического поля…
Иосиф разинул рот: как? как это может быть, чтобы преступник и жертва, двойник и несчастный соединялись в одной внешности?
— Учитывая поздний час, — продолжал диспетчер, — я советую вам вернуться в свой корпус и постараться хорошенько уснуть, дать отдых нервной системе… По вашим словам, что-то замышляется против вас или кого-либо другого только в полдень. До полудня я проверю все версии, и мы найдем способ нейтрализовать злоумышленника. Это я обещаю твердо и готов поручиться.
— И все же, — сказал Иосиф. — Вы принимаете меня за идиота. Пусть так. Но постарайтесь утром найти присланного врача и сравните его с тем человеком, которого я привел.
«Детский лепет, — подумал о своих словах Иосиф. — Как трудно растолковать истину тем, кто слышит о ней впервые! Ум смущает всякая неожиданность!..»
— Да, да, конечно, я обещаю, — диспетчер вышел в коридор вслед за Иосифом. — И наш уважаемый врач…
Он не договорил: в коридоре врача не было. На подоконнике стояла бутылка кефира, окно было отворено, на полу перед окном, размазанная, остывала лужа свежей крови. Капли крови были и на подоконнике.
Диспетчер бросился к окну, закричал в темноту:
— Доктор, доктор?..
Когда он повернулся, Иосиф увидел на его лице изумление и тревогу.
Диспетчер тотчас сверился с какой-то таблицей, нажал какие-то кнопки.
— Телефон врача не отвечает. И это доказывает…
— Ничего не доказывает, — перебил Иосиф. — Но это уже целиком ваше дело.
Он вышел на улицу. Дождь почти прекратился. Но ветер, кажется, усилился.
— Найдете дорогу? — выглянул из дверей диспетчер. — Вот эта бетонка приведет вас сначала к стадиону, а затем к жилому корпусу, где вы остановились. Пожалуйста, никого больше не вовлекайте в это дело!..
Потрясенный, Иосиф поплелся к дому. События ночи исчерпали его силы. «Вот сейчас, пожалуй, сойдись я на узкой тропке с „князем тьмы“, я бы уступил, — дух мой ослаблен. Дух ослаблен всегда, когда человек не видит перспективы… Но как же я не вижу перспективы? Да вот же она, тут, в этой общине… Мой долг — защитить этих людей, потому что они защищают справедливость для всех, не порывая с лучшими традициями…»
Ветер шумел. Вокруг было пустынно. Иосиф никого не встретил ни у дома, ни на лестничной площадке. Отперев двери квартиры, услыхал храп соседа, потихоньку умылся, развесил для просушки одежду и лег спать. Тревога одолевала, но усилием воли он вытеснил ее, догадываясь, что источник тревоги не столько внутренний, сколько внешний, — волны разрушительной энергии, посылаемой «князем тьмы» или его сообщниками.
«Ничего у вас не выйдет, ровным счетом ничего, — повторял, засыпая, Иосиф. — На вашей стороне ложь и коварство, на моей — правда и добро. Вы разрушаете, я полон желания созидать, вы губите природу, я хочу ей свободы так же, как себе…»
Проснулся Иосиф свежим и бодрым. Выпил апельсинового сока, бутылку которого нашел в холодильнике, и принялся чистить свою одежду.
— Вы не используете возможностей, которые предоставлены нам, — шутливо укорил Фриц. — В памятке написано, что мы можем, как общинники, пользоваться услугами по стирке, чистке и починке белья, верхней одежды и обуви. Здесь в прихожей, в этом ящике, полно нейлоновых сеток с номером дома и квартиры. Я положил в одну свои сорочки, в другую — старые шлепанцы. Посмотрим, какой у них сервис… И вы