Тут же пришло понимание – с ним самим, ведь, тоже проделывали подобное! Иней не щадил учеников и на расправу был быстр. Все тело в шрамах об этом памятью. Но, в отличие от ведьмы, жестокий старик никогда не выходил за рамки разумного. Да уж, если бы кто-то сказал Гану, что однажды он назовет «разумными» учительские побои, то леопард рассмеялся бы ему в лицо.
И зачем же это все нужно? Ведьма в Витиной памяти обмолвилась о послушании. Что же получается, измывательства и пытки – единственный способ подчинить оборотня и управлять им?
Догадка подняла в душе новую волну ярости…
… и воспоминания.
О доме.
Перед мысленным взором снова в красках всплыл тот день, когда явился за ним Иней из замка Зимы. Отчетливо вспомнились страх и непонимание… Ган бросал взгляды на родителей, но те виновато отводили глаза. Выбора у них не было. Сына в любом случае пришлось бы отдать. Либо Властелину Зимы, либо ведьме. И выбор они, похоже, сделали верный.
А вот Вите не повезло.
Все в Игривице отчего-то считали лесную старуху чуть ли не святой. Лишь Ганов отец этих восторгов не разделял. Причину он не говорил никому. Ган догадался теперь – видно, знал что-то недоброе про ведьму родитель, поэтому сына ей не отдал, но и против деревенского общего мнения идти не рискнул…
Данияр ввалился в комнату, шумно дыша. Пришел и притащил с собой холод.
– Где Вита? – спросил первым делом. – Как она после… того…
– Расстроена, – нехотя ответил Ган, беседовать ему сейчас не хотелось. – На двор ушла. Одна. Просила не беспокоить. Меч и щит взяла – тренировка ей всяко на пользу пойдет и нервы успокоит.
– Меч и щит взяла, говоришь? – Данияр недоверчиво приподнял брови. – Ты уверен?
– В чем? – не понял Ган. – В том, что она полчаса назад вышла отсюда с оружием?
– Нет. В том, что она пошла тренироваться.
Ган сурово взглянул на ведьмачонка. Стиснул зубы так, что челюсти свело. Как же он сразу не понял…
Она ушла…
Вита ушла!
Оттолкнув с прохода Данияра, Ган, как ошпаренный, слетел по ступенькам вниз и выбежал на улицу. Внизу бросил на стол испуганной Милке золотой:
– За что, господин? – непонимающе пискнула та.
– Компенсация. Ведь свой, что на меня ставила, ты проиграла…
Обыскав двор, он понял, что Данияр прав. Виты нигде нет. И магии нет, чтобы быстро найти ее!
Он закрыл глаза, пробуя натянуть нить, но ничего не вышло. Ощущения подсказали – связь закрыта. Осознанно. С ее, Витиной, стороны.
Осталась лишь одна зацепка – следы!
Полагаясь на звериное чутье, Ган нашел их. Цепочка тянулась по свежему снежку за ворота на улицу, и терялась там среди сотен других следов…
Леопард принюхался, силясь вырвать из сонма запаха тот, самый важный, что бередил душу. Запах теплых птичьих перьев смешанный с молочным, нацепленным от козленка, душком, морской соли, стали и крови, – так она пахла для него…
Это был аромат его любви…
… что затмил все остальное и повел за собой через улицы и площади в центр города.
Ган спешил, расталкивал прохожих, поскальзывался и едва не падал на зеркалах замерзших луж. Горожане косились на него, как на сумасшедшего, и расступались благоразумно. Кто его знает, этого безумного парня, что несется, не разбирая дороги, шарит по земле стеклянным взглядом… Неспокоен в последнее время стал старый добрый Аград. Стража рыщет по нему, королевские колдуны куполом накрывают…
Ну его, этого бегущего парня…
***
След привел его на рыночную площадь и там смешался с густым оленьим духом.
Ган заметался меж резных столбов с коновязями. Тут были конские ряды – стояли лошади и олени, не распроданные еще после последней ярмарки.
– Эй, друже, кого потерял? – окликнул его высокий плечистый мужик в расписном тулупе.
– Девушку, – с надеждой ответил Ган. – Светловолосую, с мечом и щитом… с козленком, не видел ты?
– Как же, видел, – заулыбался мужик и, похлопав по висящему на поясе кошельку, добавил довольным тоном. – Оленя она у меня взяла, сбрую на него и пристяжную сумку, чтоб козла своего посадить…
– Это коза, – машинально, копируя Витину привычку поправлять Данияра – тот принципиально величал Ветку «козлом» – отрезал Ган.
– Какая разница.
– Так где девушка?
– Откуда ж мне знать? – продавец лениво зевнул и пожал плечами. – На оленя моего взобралась и была такова…
Когда Ган добрался до главных ворот Аграда, с небес повалил густой снег. Будто кто-то специально желал навредить леопарду и лишить его последней надежды отыскать Виту. Белые хлопья, огромные, в четверть ладони, валились из сизой тучи, прятали мир от глаз, окутывали небо и землю белым саваном.
В отчаянии, Ган рухнул на колени – уперся руками в снег и не почувствовал холода. Вдруг, ладони прижгло, будто в раскаленную сковороду ими ткнулся. Леопард развернул их к лицу и увидел, как разбегаются по коже отблески слабых магических импульсов. Что это было такое, он объяснить не мог – то ли ведьмино заклинание ослабло, то ли ворожба королевских магов отменила его – теперь уже было неважно.
Глава 12. Ледяной сфинкс
Олень был бел, как сама зима.
Олень был быстр, как северный ветер.
Он бежал по снегам, мягко ступая широкими копытами, встряхивал головой, когда влажные выдохи застывали на узде сосульками. Сосульки падали под ноги…
Ветка, пересаженная из сумки, пригрелась под плащом, хоть и был он не самой удобной и теплой одеждой для тех мест, куда Вита теперь направлялась.
Она обогнула Ярын-наен по большой дуге и двинулась туда, где кончались леса и холодное море было чужим.
Тот, кто живет в голове, вел ее по только одному ему ведомому пути. Он же подсказал – надо уйти и узнать. «Что узнать?» – спросила его тогда Вита мысленно. «Правду о себе. И про ведьму. И про меня» – прозвучал ответ.
Вот так.
Любой ценой узнать истину. Разобраться в себе и в собственном прошлом. Познать причины страха, наброшенного на нее ведьмой, как сеть на рыбу…
Разобраться в себе, чтобы не пугаться более собственных мыслей, из которых глядят неведомые чудовища с острыми зубами и алыми провалами глаз.
«Я хочу знать эту правду, – согласилась Вита, – вот только где, у кого, смогу я получить все ответы? Кто в этом мире способен рассказать мне все?
«В этом – никто, – прозвучал в ответ, – но есть и другие миры. Та сторона. И путь туда лежит через оравэтские земли, в морские дали. Туда, где древние боги спят. Там ты найдешь единственное в мире существо, способное видеть настоящее, прошлое и будущее разом…»
Вита додумалась: «Ледяной сфинкс. Но разве он не сказка? Не легенда?»
«Весь мир – сказка, капелька моя. И сказка – наша жизнь. Нелепые, нереальные события слишком легко меняют наши судьбы. А потом все исчезает во мраке».
– Если сфинкс среди льдов и вправду существует… я найду его! Найду и узнаю, почему все это происходит со мной – что творится в моей душе и судьбе! – произнесла Вита вслух, не веря собственным словам.
Еще неделю назад она считала, что сильного духом невозможно сломить, напугать или заставить сомневаться в себе. В своих действиях. В своей «нормальности».
Сейчас ей казалось, что она вот-вот может сойти с ума…
Уже сходит. Как иначе объяснить то, что ведьма одним словом заставила ее испытать животный ужас? Необъяснимый, безысходный, рвущих душу на куски…
Без магии.
Если бы ведьма колдовала, Вита не придала бы этому большого значения. Сильные чародеи умеют неплохо выкручивать мозги. Они стирают память или, наоборот, рисуют ложные воспоминания, заставляя поверить что ты – не ты.
Тут было другое.
То, что нельзя объяснить привычной причиной.
Вита вдохнула воздух полной грудью и, стегнув оленя поводом, сказала себе самой:
– Я узнаю истину!
Голос звонко прокатился долинам, ушел к далеким горам, что цветными осколками поднимались над резным лесом…
В земли оравэтов – по следам Ринэнэн.
Конечно, Вита не видела этих следов, но в душе ее созрела нерушимая уверенность, что движется она в правильном направлении. И так она шла без еды и огня уже много часов. Бездонная фляга спасала в пути, и олень грел, когда ночью они ложились в снегу под шатрами елей. Должно было бояться и переживать – ведь путь уводил их все дальше от обжитых земель – но Вита, напротив, с каждым новым шагом ощущала облегчение.
Полярные ветры ласкали ее. Белошкурые волки – дети Хати-Амаро – пели ей в пути. Север манил к себе, обещая ответить на все вопросы, и Вита знала, что если дойдет она до края земли, туда, где море сходится с горизонтом, то узнает…
Надо только дойти до самой северной точки суши. В земли оравэтов, что находятся на длинной тонкой косе – Мери-силкеа.
Говорят, Мери-силкеа – это стрела великана Алку-Джатилайнена, павшая в воду и занесенная древними песками. И будто именно эта стрела низвергла Плоскую землю – земное обиталище хати – в пучины моря.
С тех пор о великанах не принято было говорить, чтобы не накликать беду. Вита тоже знала о них очень мало – лишь то, что они вроде бы воевали с потомками хати и победили… Не то, чтобы совсем победили – после великой войны все гиганты сгинули, а духи-хати остались, лишь телесные оболочки навеки потеряли. Но великанов боялись с тех пор. Старались не произносить их имена, но, как ни странно, помнили их.
Одна из трех книг в дедовом доме и была той самой, запретной. Это был утерянный том из далекой истории. Том, в котором писали про битву гигантов и потомков хати. Были там и картинки. Схематичные, узорные, вроде бы далекие от реализма, но все равно пугающие. Огромные люди, разрубающие целые крепости исполинскими мечами. Великие маги с сияющими шарами силы, слетающими с рук, тщетно пытающиеся защититься от неизбежного.
Старая, забытая и страшная война.
Правда то была или легенды – кто теперь скажет? А книги могут и соврать, хоть и считается, что они никогда не врут.
Книги говорят правду…