Расстыковка, полет в космическом корабле, спуск и посадка. Джезказган, самолет, аэродром «Чкаловский». Сколько раз я улетал отсюда и возвращался, но переживания такой встречи, как была у нас, – уникальны. Море людей, руки, цветы. Талгат бодро побежал вниз, опередив нас. Ноги уже привыкли к гравитации, думать о том, как их переставлять, не надо.
Сразу после выхода из капсулы космонавтов окружают люди, снимают скафандр, крепят датчики, мерят давление, просят автографы. В этой суете не возникает особых мыслей. Помню, только после самолета и встречи в аэропорту, когда мы ехали в автобусе от аэродрома к Звездному городку, я подумал, что едем по очень красивой лесной дороге. Тогда был конец августа, и на деревьях начали появляться первые желтые листочки, и когда веточки деревьев касались стекла автобуса, я размышлял, как же они красивы. А так ведь обычно, наскоро закинув в себя завтрак и кофе, еще толком не проснувшись, мы выбегаем из домов, думая, не наступить бы в лужу и не попасть бы в пробку, не опоздать. Пожалуй, это и была моя первая отдельная мысль, не связанная со всей процедурой приземления. А следующей моей мыслью стало, как поздравить дочь с наступающим завтра днем рождения.
Сколько знакомых лиц. И не только из Звездного. Протискиваемся сквозь крепкие объятия, врачи отбивают нас от встречающих все с тем же боевым кличем: «Нельзя, нельзя!» Автобус медленно движется к Звездному городку. Дорога знакома до каждого изгиба. Моросит дождь, небо серое. Но как красив лес!
Профилакторий. На ступеньках встречаю Диму Муратова, обнимаю его. Вид у него немного ошарашенный. Впрочем, у меня, наверное, такой же. Вот и моя 14-я комната. Неужели она могла вместить столько людей? Они меня разворачивают, обнимают. По очень сложной траектории пробираюсь среди них и чувствую, что меня качает. Пришлось даже ухватиться за косяк. Вестибулярка есть вестибулярка… Мама… – «Ну, слава Богу, все это закончилось», – говорит она.
Мама выложила свое фирменное блюдо – пирожки с картошкой (они были еще теплые), поставила тарелки на стол. Тут же кто-то из ребят принес коньяк. В номер постоянно заходили космонавты, выпивали по рюмочке за здоровье возвратившегося экипажа, закусывали пирожками. Правда, нам пирожков не досталось – пока нельзя.
Врачи постепенно, не силой, но убеждением, – выпроваживают гостей. Напряжение понемногу спадает, и чувствую – насколько сильно устал. И вот наконец остаюсь один. Почему-то хочется в бассейн.
Гостей пригласили в кафе, где обычно отмечают возвращение космонавтов. Мама потом вспоминала, что народу было много, на столиках – угощение. Собравшиеся уже некоторое время праздновали свершившееся событие, тост следовал за тостом. Близко от себя мама увидела французских космонавтов Жан-Пьера Эньере и Клоди Андре-Деэ и сказала, обращаясь к ним, что их родители, несомненно, гордятся, что дети выбрали такую героическую профессию, и передала им привет, и даже сказала пару фраз по-французски. Они подошли к ней поближе и поблагодарили. Не успела мама расслабиться после встряски со встречей, как генералы Климук и Глазков попросили ее сказать тост. Мама абсолютно не готова была к этому, все еще тревожилась, но ее просили два генерала, а для жены военного такая просьба – более чем приказ. Мама сказала примерно следующее: «Я работала библиотекарем и прочитала немало книг о космонавтах, но почему-то не видела ни одной книги о матерях космонавтов, о том, что думают и чувствуют матери этих героев». Оказавшегося там же Сергея Кирпичникова кто-то спросил тогда, кивнув в ее сторону: «Кто это?» Сергей ответил: «Это мама космонавта Юрия Батурина». Видимо, с того момента и можно считать, что я действительно стал космонавтом.
Моя жизнь теперь четко разделена на три равно значимые части: до полета (я не хочу сказать, что она была неинтересной), полет и после…
Человеческие отношения в космосе
Экипаж
Космонавты скупы на эмоции и не лезут в душу друг друга. Каждый из членов экипажа – личность со своим внутренним миром, индивидуальными жизненными целями и восприятием окружающего. Поэтому случается, что между ними на первых порах «проскакивают искры». Тут многое зависит от человека – склонен ли он раздувать противоречия, стремится ли выйти победителем из любой ситуации. Мотивация на полет (а она у космонавта очень сильна) обычно заставляет зажать в себе негативное отношение к партнеру и нормально отработать. Но, конечно, бывают случаи, когда члены экипажа ссорятся между собой, я бывал тому свидетелем. Однажды из-за этого даже пришлось досрочно прекратить полет. Иногда командир во время подготовки заявляет – не буду с ним работать и все, и тогда бывает, меняют члена экипажа. Но командир может этого и не сказать, и задача психолога определить, не произойдет ли конфликт там, наверху.
Что такое экипаж – любой экипаж? Это коллектив, единое целое, это друзья и товарищи, которые всегда готовы друг другу помочь. Так и с экипажем космического корабля. Экипажи есть в авиации, на морских судах. Это люди, которые живут и работают в особых условиях – далеко от других: в море, в небе, в космосе. Космонавты и подводники проводят в экспедициях по полгода. Пилоты совершают рейсы в течение многих часов.
Экипаж – ключевое понятие для тех, кто хочет лететь в космос. Это не просто два или три специалиста, которым придется вместе выполнять трудную и опасную работу. Экипаж как семья, даже больше чем семья. Они должны думать как один человек, действовать слаженно и синхронно, подстраховывать и помогать друг другу, понимать товарища с полуслова. Иногда единение членов экипажа достигает такой степени, что они начинают понимать друг друга без слов, по мимике, жесту, взгляду.
Наблюдая, как космонавты общаются между собой на Земле, кажется, что эти улыбчивые люди никогда друга на друга не сердятся, никогда не думают ни про кого плохо и любят друг друга, как настоящие друзья. Однако в действительности у них тоже случаются сложности в общении, они расходятся в точках зрения и обижаются друг на друга… иногда. Но в космическом полете все они обязаны свернуть и спрятать поглубже свои индивидуальные особенности, которые могут помешать общей работе. Важно быть толерантными и воспринимать без раздражения и агрессии отличающиеся мнения и особенности поведения.
Разногласия есть везде – и с любимым человеком, и с детьми, которых вы любите больше жизни, и даже с собой. Без разногласий жизни не бывает. Ведь все люди разные. Главное, насколько вы способны сглаживать разногласия. Конфликтные ситуации случаются и у космонавтов, но их стремление к космическому полету достаточно высока и она помогает преодолеть возникающее неодобрение, если оно возникает. К тому же учитывается опыт прежних экипажей, о нем знают и помнят. Понимают, что экипаж могут расформировать, и тогда дорога в космос закроется, может быть, навсегда. Мотивация к полету перекрывает все. Если на стадии слаживания экипажа, при разборе тренировки, например, кандидаты обвиняют в ошибках друг друга, если не подскажут, когда другой что-то забыл или сбился, им никогда не стать экипажем, а значит, не полететь в космос.
Человеческие отношения непременно сказываются на работе. У кого-то сон был тяжелый, кто-то «встал не с той ноги», замкнулся, ни с кем не разговаривает – и все, дело разладилось. Потому что есть операции, которые нельзя выполнить одному, обязательно нужна помощь товарища.
Об этом можно судить даже по подготовке. Приведу в пример морские тренировки, в которых отрабатываются действия космонавтов в случае приводнения, проще говоря, если спускаемый аппарат упадет в море или океан. Цель – отработать выход из спускаемого аппарата в случае нештатной посадки на воду (штатное приземление осуществляется на сушу). Экипаж одевают в космические скафандры, сажают в спускаемый аппарат, который опускают в штормовое море, имитируя посадку на воду.
Спускаемый аппарат космического корабля – почти реальный, но без начинки, то есть более просторный, чем настоящий. Наибольший диаметр – 2,2 м. Полный объем – 4 куб. м (в реальном полете – 3,5 куб. м), свободный объем по воздуху, то есть то, что остается трем космонавтам в скафандре, – 3 куб. м. «По воздуху» – когда считаются все закоулочки и укромные места. Рабочий объем еще меньше.
Проходят морские тренировки так. В капсулу сажают учебный экипаж из трех космонавтов и спускают с корабля на воду. Представьте себе небольшой комод или ящик длиной, шириной и высотой по полтора метра. В нем сидят три человека в зашнурованных скафандрах. А сам «комод» болтается на морских волнах. В условиях качки (а если море слишком спокойное, несколько человек снаружи дополнительно раскачивают спускаемый аппарат) за строго определенное время экипажу предстоит сделать следующее:
• снять скафандры;
• отшнуровать от стенок спускаемого аппарата укладки (свертки) с теплой одеждой, водонепроницаемыми костюмами и носимым аварийным запасом;
• надеть теплые костюмы;
• сверху надеть водонепроницаемые костюмы;
• каждому взять по одной упаковке носимого аварийного запаса;
• по очереди покинуть аппарат;
• собраться вместе в воде;
• установить на маленьком плотике радиостанцию, достать сигнальные ракеты, обозначить ими свое местонахождение и затем выйти на связь;
• продержаться на воде некоторое время, пока не подоспеют спасатели.
Спускаемый аппарат болтает на волнах, и вестибулярный аппарат возмущается, начинается морская болезнь. Покидать аппарат нужно через люк сверху. Обособившись от других, не справишься. Выполнить поставленную задачу оказывается возможным, только если члены экипажа помогают друг другу в каждом движении.
В таких тренировках и складываются экипажи. Поскольку необходимо добиться, чтобы члены экипажа работали как одно целое, если один из них почему-либо «сходит с дистанции» (в основном по медицинским причинам), снимают не его одного. Меняют экипаж. Если заменить одного, теряется слаженность.
В 1971 г. готовилась экспедиция на станцию «Салют». Командир – знаменитый Алексей Архипович Леонов, человек, первым вышедший в открытый космос. Бортинженер – Валерий Николаевич Кубасов, тоже уже имевший опыт космического полета. Космонавт-исследователь Петр Иванович Колодин, он дублировал отправлявшихся в полет космонавтов несколько раз, но в космосе еще не был. И вот уже на космодроме, за несколько дней до старта медики обнаруживают на рентгене у бортинженера основного экипажа Кубасова небольшое пятнышко в легких. Я уже упоминал эту историю. Все! Как ни доказывал Алексей Леонов, что достаточно заменить бортинженера, основной экипаж был полностью заменен дублирующим: командир – Георгий Тимофеевич Добровольский, бортинженер – Владислав Николаевич Волков, космонавт-исследователь Виктор Иванович Пацаев. Они потом погибли при возвращении, об этом уже рассказывалось. А космонавты основного экипажа вернулись с космодрома домой, и пятнышко в легких у бортинженера немедленно исчезло. Оказалось, что это была обычная аллергия, то есть негативная реакция на цветочную пыльцу – в тот сезон желтые тюльпаны на Байконуре разрослись как никогда.
Разговор о дублерах космонавтов – особый.
В первых полетах у каждого космонавта был дублер (тогда они назывались запасными пилотами), у некоторых даже два. Но и у экипажа должен быть резерв. Так появились дублирующие экипажи. У каждого члена основного экипажа есть по дублеру. Это те же отобранные космонавты, которые проходят точно такую же подготовку, как и основной экипаж, и готовы в любой момент заменить его. В песне Владимира Высоцкого о дублере было сказано очень точно:
«Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта, Но дальше я поднялся без него».
«Весь путь» до лифта, который поднимает космонавтов на высоту ракеты, к кораблю, – это длинный путь совместных занятий и тренировок.
Подготовка космического экипажа – долгий и дорогостоящий процесс. Дублеры готовятся по той же программе, что и основной экипаж, в таком же объеме, сдают те же экзамены. А на комплексных экзаменационных тренировках в конце подготовки комиссия оценивает их так же строго. Бывает, что оценки дублеров даже выше, чем у основного экипажа. В послужном списке дублирование обязательно фиксируется и ценится почти так же, как сам полет.
Когда-то давно два экипажа были равными, и только по результатам экзаменационных тренировок определялось, кто основной, а кто – дублер. В этом был положительный момент: конкуренция заставляла лучше учиться и тренироваться. Но в психологическом смысле такая система имела большой минус – она ухудшала отношения между экипажами. Поэтому с некоторых пор сразу определяют, какой экипаж – первый, какой – второй. Задача дублеров – подстраховать основной экипаж, их собственный полет – один из следующих.
Дублирующий экипаж ко дню вылета на космодром должен быть полностью готов к космическому полету. Лишь за день до старта Государственная комиссия объявит свое решение: какой из экипажей отправится завтра в полет. Как правило, в космос летит основной экипаж, но бывает и по-другому. Так однажды на комплексных экзаменационных тренировках основной экипаж получил оценки хуже, чем дублеры. Это произошло потому, что члены основного экипажа ссорились между собой. И в космос улетел дублирующий экипаж. Мораль: психология общения влияет на профессионализм команды.
На космодроме основной и дублирующий экипажи все время вместе: они живут в гостинице в соседних номерах, обедают за одним столом. Психологическая сложность положения дублеров состоит в том, что они должны быть полностью готовы к полету, но вести себя так, чтобы у основного экипажа даже мысли не закралось, что они хотят поменяться местами с теми, кому завтра в полет. Здесь от дублирующего экипажа требуется особая деликатность при ясном понимании того, что их час еще не настал.
Сложившиеся отношения между членами экипажа и с дублерами, как правило, сохраняются надолго, хотя всякое, конечно, бывает. Обычно космонавты встречаются в годовщину полета, во всяком случае поздравляют друг друга, как и с днем рождения. Иногда отдаляются друг от друга, и это тоже нормально – траектории сближаются, потом расходятся. Есть у меня такое наблюдение: если жены космонавтов поддерживают между собой отношения после полета, значит, и у самих космонавтов все хорошо. Хотя, конечно, это признак необходимый, но недостаточный, чтобы выводить из него правило.
Самое главное в общении между людьми – уважение. Космонавты это правило помнят. Причем их уважение к другим проявляется во всем. На МКС работают космонавты из разных стран, а значит, и говорят они на разных языках. У каждой нации своя культура, свои традиции. Обычно все они знают и русский, и английский, и свой родной язык, и общаться могут свободно. Но общаются обычно так: американец задает русскому вопрос на русском, а тот отвечает ему на английском. И это не только из уважения – это наиболее надежный способ общения. Говоря на своем родном языке, человек не задумывается, и иногда простейшая для него конструкция совершенно непонятна собеседнику. На чужом языке обычно строятся простые фразы, и вероятность непонимания резко снижается. В космическом полете это важно.
Семьи
Конечно, очень трудно женам космонавтов. Хотя за годы, пока их мужья проходят подготовку, жены привыкают к мысли об опасностях. Но все равно расставаться тяжело, а еще труднее ждать возвращения. Лена Де Винне, супруга европейского космонавта Франка Де Винне назвала время, когда муж работал на орбите, периодом своего «космического одиночества». Поэтому звонки космонавтов с борта станции всегда ожидаемы и всегда неожиданны. Космонавты стараются поддерживать своих близких и не оставлять их надолго без внимания даже из космоса.
Когда-то поговорить с экипажем можно было только из ЦУПа. Потом в квартирах находящихся в полете космонавтов стали устанавливать стандартные военно-полевые телефоны для связи с ЦУПом, причем связь была односторонняя. Из ЦУПа звонили и командовали: «Включайте». По этому аппарату члены семьи наговаривали на магнитофон, находящийся в ЦУПе, все, что хотели, и запись потом транслировалась на борт. Для космонавтов такие минуты были «святым» временем – они ощущали себя дома. После сеанса разговаривать не хотелось. Каждый «уплывал» к свою каюту, стараясь продлить мгновения «возвращения» в семью. В середине 1990-х гг. на «Мире» установили аппаратуру для любительской радиосвязи, и минуты три в зоне радиовидимости можно было поговорить с домашними, что называется, «вживую». Но техника развивается быстро, и сегодня космонавт может позвонить, куда захочет, по мобильному телефону. Но не наоборот. График работ космонавтов на борту очень плотный. Поэтому их оберегают от ненужных внешних звонков. В ЦУПе есть специальные телефоны с защищенными от помех каналами связи, по которым можно связаться с бортом круглосуточно. Космонавты же могут звонить тем, кому захотят (это важное условие психологической поддержки космонавта). На МКС есть компьютер, в который заложена специальная программа, работающая на серверах станции. Космонавту требуется зайти в программу, набрать номер, и звонок через спутники, ретрансляторы, серверы в ЦУПе Хьюстона передается на Землю. Можно попробовать позвонить и напрямую по телефону, но не всякая техника мобильной связи пригодна для этой цели. Используется, например, телефон оператора спутниковой связи Iridium, потому что спутники сети Iridium летают на более высоких орбитах, чем МКС. Иногда космонавт на станции попадает в зону покрытия спутника, но сеть может потерять столь быстро перемещающегося абонента (напомним, 28 000 км/час).
Жены переживают так, будто выполняют свой «полет» на Земле. Юлия Новицкая, жена космонавта Олега Новицкого, признается: «Все это страшно и волнительно. Да и просто ждать тяжело… Переживала вся семья. Ему, конечно, старались этого не показывать, старались его поддерживать. Я понимала, что ему тоже нелегко. У нас-то по крайней мере жизнь не сильно поменялась, та же обстановка, родственники рядом – у нас только мужа забрали. А у него ведь поменялось все вообще, его «выдернули» из этой жизни и отправили на МКС. А там ведь не только обстановка, а сам ритм и смысл жизни другой».
Возможно, еще сложнее матерям. Об этом мало написано и рассказано. Почти некому провести корректное сравнение. Первая космическая династия появилась в семье Волковых. Отец, Александр Александрович Волков, – космонавт. Его сын, Сергей Александрович Волков, тоже стал космонавтом. Анна Николаевна Волкова как-то сказала своему мужу: «Одно дело за тебя переживать, другое – за сына. Матерью космонавта быть труднее, чем женой космонавта». Поверим женщине – супруги и матери, которая лично переживала и за мужа, и за сына.
Семейные отношения и переживания – дело интимное. Не будем строить теорий на эту тему и формулировать правила. Просто надо беречь друг друга.
Инструкторы, методисты, операторы ЦУПа
Большое число специалистов работают ежедневно и еженощно в Центре управления полетами, в Центре подготовки космонавтов, на предприятиях, чтобы непрерывно обеспечивать полет и работу экипажа.
Во время ВнеКД связь с экипажем осуществляет главный оператор, который обеспечивает экипаж необходимой информацией и поддерживает психологически. Именно психологический комфорт космонавтов – главный принцип построения переговоров с экипажем. И операторы на связи свято блюдут этот принцип, даже несмотря на излишне возбужденный тон того или иного космонавта. Все понимают, что трудные условия космического полета, да и просто физиология организма легко вызывают раздражение. Не стоит его замечать, а реагировать можно хорошей шуткой. Официальный тон иногда нужен, но полезно сочетать его с дружеским. Важность того или иного указания лучше подчеркивать интонацией.
Оператор выполняет очень сложную функцию. Для экипажа он – посол Земли. О радиообмене или электронной коммуникации космонавты так и говорят: «связь с Землей», «указание Земли», «сообщи на Землю». Вместе с тем оператор должен ощущать себя фактически членом экипажа, который ведет связь с Землей. Иначе говоря, находясь в ЦУПе, он должен мысленно «включить» себя в экипаж, поставить себя на место работающих в космосе людей. Видя полетную ситуацию с земной точки зрения, он тем не менее должен весьма аккуратно объяснять ее экипажу, стараясь поддерживать благоприятный психологический климат на борту. Если приходится делать замечание, оператор обязательно сначала похвалит космонавта или покритикует «Землю» – так и критика действий экипажа воспринимается легче. Оператор не должен допускать никакой неуверенности: если такое произойдет, неуверенность немедленно переместится в космос.
Идеально, если экипаж ждет сеанса связи и с удовольствием, по-человечески общается с оператором, и настроение космонавтов улучшается от приятного собеседника, который не только ведет профессиональный разговор, но и искренне интересуется тем, что происходит на борту, расспрашивает о неземных впечатлениях, а самое главное – следит за тем, чтобы все просьбы космонавтов выполнялись быстро, а лучше – досрочно.
Отношения с собой
Отношение к себе выражается в самооценке космонавта. Если она адекватна, атмосфера в экипаже будет честной и ответственной.
Пренебрежение своим здоровьем и тем более – безопасностью нужно расценивать как непрофессионализм.
На космической станции твоя жизнь зависит от действий товарищей по экипажу, а их жизнь – от твоих действий. Там все связано: технические системы, качество работы с ними и человеческие отношения членов экипажа. Эти правила надо понять каждому космонавту и научится по ним жить. Надо перестать быть эгоцентриком и не считать, что все вращаются вокруг тебя.
На борту важно понять, что жизнь изменилась и пора прекратить, как это бывает на Земле, считать себя большой шишкой, видевшей, как считают нелетавшие в космос земляне их сверху. Наступила невесомость, а с ней исчезли и такие понятия как «сверху» или «снизу». При определенном взгляде на ситуацию именно Земля смотрит на космонавта «сверху»…
Невесомость, никак не ограничивая космонавта в выборе направления, дает возможность почувствовать максимальную свободу, причем не только в смысле механического передвижения в пространстве. Избыточность свободы требует повышенной ответственности и лишает тебя права на ошибку. Однако errare humanum est[20]. И космонавт, будучи человеком, а не роботом, иногда ошибается. Это в основном сходит нам с рук, видимо, только из благосклонного (пока) отношения Космоса. Коротко космонавты называют это удачей. И пожелания удачи у космонавтов – не только самое распространенное, но и весьма глубокое. В него входит и надежда на технику, и ожидание благоволения космоса, и пожелание сделать больше, чем можешь, чтобы непоправимые события обошли тебя.
Достижения на грани возможного обладают для человека особой притягательностью, такова его природа. Но важно правильно оценивать предел сложности задачи, которая ему пока не по плечу. Он должен иметь смелость отказаться от цели, связанной с неоправданным риском, и поддерживать в себе способность не отказываться от взятия планки, установленной на рекордной высоте. Это та задача, которую решал для себя Королёв весной 1961 г., – стать тем, кто откроет Человеку дорогу в Космос, и не допустить трагического финала. А в 1946 г. проект ВР-190 Тихонравова по запуску в космос ракеты с экипажем из двух человек осуществлять не стали. Уровень техники и уверенность конструкторов преодолели критический порог лишь через 15 лет. Космонавт тоже обязан уметь ощущать такие пределы и не геройствовать, рискуя поставить под удар выполнение всего задания. Приведу пример.
10 июня 1995 г. во время перестыковки модуля «Кристалл» с бокового стыковочного агрегата на осевой, которая была необходима для обеспечения стыковки шаттла «Атлантис», было зафиксировано касание шпангоутов модулей. После перестыковки модуля «Спектр» на боковой стыковочный агрегат во время раскрытия солнечных батарей одна из них не раскрылась. Для определения последствий этой ситуации потребовался дополнительный выход экипажа в открытый космос. В этот критический момент экипаж (В. Н. Дежуров, Г. М. Стрекалов) отказался выходить в открытое космическое пространство, объяснив это собственной усталостью (экипаж совершил к этому времени уже пять выходов). ЦУП, конечно, был недоволен. Но космонавты никогда от работы не отлынивают, и поводов для отказа от работы не придумывают. Это был исключительный случай. Видимо, экипаж действительно почувствовал предел своих сил и поступил правильно. Согласись космонавты на ВнеКД в состоянии крайнего утомления, дело могло бы кончиться более тяжелой нештатной ситуацией.
Международные отношения
Международное взаимодействие на орбите прошло несколько стадий. Сначала была всеобщая эйфория, всё делали вместе, а потом наступил период, когда всё стали считать. На МКС в первые годы все было более или менее общее: хочешь – ешь американские продукты, хочешь – российские, а теперь все считается, практически каждый грамм – сколько и каких продуктов и прочее. Космонавты получают указание, что могут пользоваться только своими продуктами, одежда тоже только своя и так далее. В реальности, конечно, все происходит не совсем так, потому что космонавты – люди взрослые, образованные, воспитанные и понимающие, что` такое взаимодействие в условиях, когда работа проходит на грани жизни и смерти. Если в экипаже все поделить, как делят государственные чиновники на переговорах по международному взаимодействию, то и космического полета не получится. Там атмосфера другая, отношения другие, невзирая на то, какие правила устанавливаются для космоса на Земле.
Характерно, что, несмотря на всеохватывающие международные санкции по отношению к России, они никак не затрагивают пилотируемую космонавтику, которая остается некоей «свободной зоной». И не только сегодня. В самый разгар Карибского кризиса, 30 октября 1962 г., директор НАСА Джеймс Уэбб и президент АН СССР Мстислав Келдыш обменялись письмами, которыми ввели в действие соглашение о сотрудничестве между странами в области космической деятельности. Безусловно, это не могло быть сделано без санкции, а учитывая сложившиеся обстоятельства, без прямого указания высшего государственного руководства с обеих сторон. Такие указания последовали, потому что руководителям СССР и США было очевидно: когда традиционные формы контактов – прямые дипломатические и скрытые по линии спецслужб практически исчерпаны, неразумно отказываться от такого интеллектуального «интерфейса».
Взаимоотношения представителей космического сообщества – космонавтов, их семей, инструкторов и операторов с членами экипажа – характеризуются повышенной внимательностью, терпимостью, бережностью. При этом космонавты оказываются в центре достаточно большой коммуникативной сети, уникальной тем, что внутри нее отношения такие, какими они должны быть, и которые можно обнаружить только в очень малых группах. С одной стороны, это прекрасно, потому что служит образцом для многих, а с другой – наводит на печальные размышления на фоне массового распространения грубого, даже оскорбительного тона общения везде – от комментариев в интернете до международных перепалок на высоком уровне, свидетельствующих о полном забвении такого принципа международного права, как международная вежливость.
После завершения полета астронавт Франк Де Винне, выступая на торжественной встрече экипажа в Звездном городке, сказал: «Я верю, что человеческие отношения, человеческая доброта и человеческое внимание имеют огромное значение в пилотируемой космонавтике – полете человека в космос. В наших полетах мы несем за пределы нашей планеты общечеловеческие ценности и человеческие отношения, расширяя присутствие человека за пределами Земли». Добавлю от себя: …и возвращаем человеческие ценности и отношения в пределы Земли! Что ж, будем благодарны космонавтам и пилотируемой космонавтике за то, что она остается «оазисом» нормальных человеческих отношений, модели, которую можно надеяться в нем сберечь, как в специальном хранилище, защищенном от внешних бурь.