– Сын Семелы! Вакх! Даритель благ! – в едином порыве откликнулась публика, и соревнование началось.
Едва прозвучали первые реплики «Всадников», как всем стало ясно, что пьеса эта – месть драматурга Клеону. Персонажи постоянно упоминают Пилос, а в диалогах то и дело возникает афинский флот. В первом эпизоде на сцене появляются, подвывая, один бегом, другой прихрамывая, два актера в одежде кухонных рабов. Первый поворачивается лицом к зрителям – сначала изумление, затем аплодисменты, и те узнают в нем стратега Демосфена. Второй продолжает всхлипывать. Новый взрыв смеха – этот раб загримирован под Никия. Судя по всему, оба только что подверглись бичеванию.
«Демосфен» поясняет, что вместе с другом находится в услужении у некоего злого, раздражительного и тугого на ухо хозяина по имени Демос (то есть афинский народ). Живет этот человек на Пниксе. Недавно он купил нового раба – дубильщика. Указание на профессию вызывает оживление в публике, ибо кожа, как всем известно, это источник благосостояния Клеона. Новобранец пытается выставить «Демосфена» и «Никия» в дурном свете, отсюда постоянные побои и шрамы. Если у кого и возникли сомнения относительно личности этого третьего раба, то они должны были мгновенно рассеяться при следующей реплике «Демосфена»: «На днях, когда я на Пилосе испек спартанский пирог, он проскользнул мимо, схватил блюдо и понес его хозяину так, будто сам приготовил».
Увидев направляющегося со своим лотком уличного торговца мясом – типичного «простого афинянина», «Демосфен» и «Никий» решают использовать его в борьбе с соперником. Тот упирается, и тогда «Демосфен» сулит колбаснику, что не далее как завтра он станет царем над всем этим народом (жест в сторону зрителей). И само собой, над агорой, гаванями, собранием, советом, а также стратегами.
Пройдясь по биографии колбасника (жалкая профессия, низкое происхождение, безграмотность), «Демосфен» объявляет его безупречным демагогом и наставляет, каким образом справиться с ненавистным дубильщиком. Если зрители рассчитывали увидеть знакомое лицо – маску Клеона, они были разочарованы. Не дожидаясь появления третьего раба на сцене, «Демосфен» бросает очередную реплику в сторону, в которой говорится, что изготовители масок слишком напуганы, чтобы передать близкое сходство, но просвещенная театральная публика наверняка сама угадает, кто есть кто. В этот самый момент «Клеон», рыча от ярости, влетает на сцену. По слухам, его маску надел сам Аристофан, не желавший подвергать актеров опасности, связанной с исполнением роли героя Пилоса.
Клеон предстает в комедии как жулик, лгун и растратчик. А также вор, укравший лавры триумфатора у Демосфена – истинного архитектора победы. В ответ на шпильки своих недоброжелателей дубильщик (Клеон) разражается гневными тирадами и угрожает поквитаться с ними, сделав так, что, когда им придется послужить триерархами, их поставят во главе старых судов со сгнившими парусами.
Раздраженный возникшим шумом, из дома выходит старик Демос и, поняв, что вызван шум ссорой между дубильщиком и колбасником, сам вызывается быть судьей в их споре. У него все еще саднят ягодицы (хотя прошло, однако, пятьдесят шесть лет!) от тяжких трудов гребца при Саламине, и он испытывает истинную признательность, когда колбасник предлагает ему подложить подушку. В самом начале агона (словесной дуэли) Клеон заявляет, что сделал для города больше, чем сам Фемистокл, и даже вспоминает слова знаменитого оракула насчет Деревянной стены и афинского флота. Колбасник парирует: единственная деревянная стена, на которую только и может претендовать Клеон, это колодки. Далее оба стараются перещеголять друг друга в том, кто поднесет Демосу блюдо повкуснее.
По ходу действия хор, состоящий из всадников-аристократов, также всячески поносит Клеона, да и физическое насилие готов применить – точь-в-точь как в действительности, когда на него во время собрания нападала – правда, безуспешно – афинская знать. Между нападками аристофанов хор всадников уже иным и примирительным тоном прямо обращается к зрителям, призывая к согласию между массой и элитой, демократическим флотом и аристократической конницей. Участники его напоминают, что и сами недавно выходили в море (имеется в виду флотилия под командой Никия, которая включала новые суда для перевозки боевых коней). Давая волю фантазии, хор расписывает, как эти кони сами садились за весла и вели триеры к Коринфу. При этом, естественно, меняется военный жаргон, и команды, которые подают морякам, уступают место приказам, понятным всадникам.
Лирической кульминацией пьесы является призыв хора, обращенный к богу коневодства и морей, покровителю всадников и мореходов Посейдону: его умоляют как можно скорее предстать перед афинянами.
В конце концов Демос показывает себя правильным человеком. Он избавляется от Клеона и сулит в будущем тратить больше денег на строительство триер, чем на судебные тяжбы. Далее он приходит к решению полностью расплатиться с моряками, как только они вернутся домой. После чего удаляется к себе на ферму рука об руку с красавицей по прозвищу «Тридцатилетнее замирение». Что касается Клеона, то ему придется разделить участь ничтожного колбасника. В финале пьесы хор утаскивает дубильщика со сцены в сторону городских ворот, где он будет торговать своим тряпьем в банях и борделях.
После завершения всех трех спектаклей соперничающие друг с другом хоры по очереди маршируют перед орхестрой, предоставляя десяти арбитрам решить, кому достались самые громкие аплодисменты. Раньше Аристофан редко оказывался фаворитом. Сколь же горькое унижение должен был пережить Клеон, когда в присутствии десяти тысяч граждан глашатай объявил, что первый приз достается «Всадникам».
Но этот позор не поколебал политического влияния Клеона в городе. Еще три года продолжались атаки афинян на пелопоннесское побережье, еще три года предпринимали они попытки восстановить свои сухопутные владения в прежних границах, еще три года вмешивались в сицилийские дела. Успеха не было ни в чем и нигде, но очередная военная кампания положила начало литературной судьбе еще одного блестяще одаренного афинянина – историка Фукидида. Произошло это так. Брасид совершил бросок на север и, воспользовавшись бураном, захватил богатую афинскую колонию Амфиполь. В стремлении выбить его оттуда Фукидид, бывший тогда стратегом, снарядил семь триер и направился вверх по течению реки Стримон. Он потерпел поражение, и разгневанное собрание отправило его в изгнание. В результате город лишился человека, который мог бы стать государственным деятелем масштаба Перикла. Удалившись во Фракию, где у его семьи были золотые прииски (он был родичем Мильтиада и Кимона), Фукидид посвятил себя изображению текущей войны в мельчайших ее подробностях. Если не получается делать историю, то надо ее описать.
В конечном итоге кровожадный Клеон погиб в сражении при Амфиполе, и там же расстался с жизнью спартанский герой Брасид. С кончиной этих двух ястребов Никий быстро провел успешные переговоры и заключил мирное соглашение, получившее впоследствии его имя. По условиям мира спартанцы формально признавали владычество афинян над всей морской империей и даже отдавали Нисею, главный портовый город Мегар. Во всем остальном стороны принимали на себя обязательство вернуть друг другу захваченные во время войны территории и открыть доступ всем грекам в эллинские святыни, такие как Олимпия и Дельфы. Равным образом Афины и Спарта торжественно клялись не нарушать мир в течение как минимум пятидесяти лет. Мирное соглашение стало триумфом Афин и наверняка порадовало бы Перикла, доживи он до этого славного мига.
Война продолжалась почти десять лет. Ведущие участники Пелопоннесского союза – Коринф, Фивы и Мегары – были крайне недовольны и винили спартанцев за согласие принять столь невыгодные условия мира. Чтобы застраховать себя от возможных поползновений столь раздражительных союзников, спартанцы заключили, помимо общего, сепаратное соглашение с Афинами, сроком тоже на пятьдесят лет. Кажется, готова была осуществиться мечта Кимона: Афины и Спарта дружно взваливают на себя бремя руководства всем греческим миром. Но кое-кому Никиев мир с самого начала представлялся не подлинным миром, но всего лишь вынужденным и недолгим прекращением вражды.
На очередном театральном фестивале Аристофан показал свою новую комедию – «Мир». Главный герой пьесы, афинский виноградарь, садится на жука-скарабея и летит на Олимп, чтобы спросить у Зевса, отчего тот позволяет грекам истреблять друг друга. Разве боги не понимают, что междоусобица только на руку персам, которые вполне способны вновь вторгнуться в аттические пределы? Тем временем на земле хор, состоящий из греческих крестьян, освобождает богиню Мира из подземелья, куда бросил ее бог войны Арес. А пока те вытаскивают ее при помощи веревок на поверхность, Гермес корит тех афинян, которые все еще мечтают о сухопутной империи: «Хотите мира – держитесь моря!»
Перикл начал войну, Клеон продолжил ее, Никий завершил. Но последнее слово осталось за Аристофаном и комедией.
Глава 13 Сицилийская экспедиция (415—413 годы до н. э.)
А где преграды нет бесчинству граждан
И своеволью – община такая,
Хотя б счастливые ей ветры дули,
Пучины не избегнет роковой.
Софокл. «Аякс», пер. Ф.Зелинского
В глазах одного молодого честолюбивого афинянина мир наступил слишком быстро. Алкивиаду только что минуло тридцать – возраст, достаточный для того, чтобы занять наконец достойное место среди афинских стратегов и гражданских руководителей. Мирное соглашение лишило его возможности блеснуть в сражении, использовать в своих интересах общенародный кризис или выступить в роли спасителя Афин. Но к счастью для него, спартанцы то ли не хотели, то ли не могли соблюдать условия Никиева мира. Это позволяло Алкивиаду волновать народ – так мальчишка-шалун ворошит длинной палкой осиное гнездо.
Впрочем, даже если оставить в стороне воинственные поползновения, необычайная живость поведения и порывистые манеры Алкивиада неизменно привлекали к нему внимание горожан. Афинские поэты-юмористы безжалостно пародировали его своеобразную, с постоянными заминками шепелявую речь. Он ревниво переживал успехи своих колесниц, запряженных четверкой лошадей, они занимали первое, второе и четвертое места на Олимпийских играх. А еще больше спортивных побед афинян занимали эротические приключения Алкивиада. Далекий от мысли скрывать их, он даже заменил на щите традиционный семейный гребень изображением бога Эроса, упирающегося обеими ногами в золотистое поле и извергающего гром небесный. Женитьба на самой богатой в Афинах наследнице ничуть не изменила ег