– И хотя с тех пор я еще не спала, а стало быть, и снов не было, но я чувствую его. Меня точно тянет туда, – указала она направление пальцем руки, – но это далеко, я знаю. Вы должны открыть портал, и тогда мы непременно сможем его найти…
– Мы? – не удержался от вопроса Адаль.
– Да, – ничуть не смутившись этого вопроса, ответила Йолинь, – я отправляюсь с вами.
– Это еще зачем? – вспыхнул мужчина, не сдержав своего раздражения.
– Потому, – нарочито медленно и впервые по-настоящему раздраженно заговорила принцесса, – что я, – указала она пальцем на себя, – знаю, где он! – рявкнула она.
И, пожалуй, именно такое неожиданное проявление эмоций заставило мужчину замолчать и задуматься о том, что на самом деле движет этой женщиной.
– Хорошо, – сказал Джодок, – нам пора выдвигаться. Пока мы говорили, отряд должен был подготовить все необходимое. Но разве ты не хочешь поставить на место ту женщину, прежде чем мы покинем этот дом?
– Зачем? – улыбнулась Йолинь. – Она никто, и место ее соответствующее… Честно сказать, – глубоко вздохнула она, – после всего случившегося я думала отравить ее этим утром, – от такого признания у двух Властителей буквально челюсть отвисла, – но теперь не хочу, это не кажется мне важным. И потом, думаю, Рик не одобрил бы, – пожала она плечами. – Сам разберется, когда вернется.
Она соврала не моргнув глазом. В своей прошлой жизни она поступила бы именно так в сложившейся ситуации. Хотя в прошлой жизни за нее это сделали бы те, на кого был возложен долг беречь жизнь и честь императорской семьи. Сейчас же… Сейчас… она просто не могла. Убить другого – все одно, что убить себя. Хотя Йолинь знала, что, если бы в этом была необходимость, она бы сделала с собой нечто подобное. Но нерожденное дитя Марсии было невинно. Несмотря на то, что она знала, что сделала эта женщина, она не могла ненавидеть ее, ощущая эту любовь матери и ребенка, который так нуждается в ней сейчас. Для него она его вселенная, целый мир, который он любит всем своим крошечным сердцем.
«Для женщины, которая не смыслит в любви, ты чересчур сентиментальна», – мрачно усмехнулась принцесса, откинувшись на спинку стула и легко улыбнувшись. Хоть и улыбалась она своей собственной, не высказанной вслух шутке, мужчины, что сидели напротив, этого знать не могли, и от вида улыбающейся принцессы после произнесенных ею слов обоим стало не по себе.
– Тебе стоит кое-что запомнить, – не выдержал Адаль, – если я почувствую исходящую от тебя угрозу, медлить не стану, – серьезно сказал мужчина.
Йолинь перевела свой взгляд на окно и, словно подметив для себя кое-что важное, поднялась из-за стола.
– В дальнейшем разговоре нет смысла, потому стоит уже закончить его и заняться тем, что важно, – бросила она, направляясь к двери.
Точно дрессированный пес за ней шаг в шаг шла тварь, что, казалось, была привязана к женщине каким-то невидимым поводком, что так покорно следовала за ней.
Крайс с трудом разлепил веки. В тот момент, когда глаза мужчины открылись, его голову пронзила столь острая боль, что он невольно поморщился и вновь прикрыл глаза. Он лежал на сыром каменном полу, вокруг было темно и так холодно, что он не чувствовал своих рук и ног. Все тело болело, точно он упал со скалы. Но услужливая память выдала совершенно другую картину произошедшего. Он помнил битву. Помнил, как пришли вирги и он вместе с другими Властителями принял бой. Они наступали, и он чувствовал себя, точно маленький остров, который вот-вот готов погрузиться в пучину океана. Он стоял спиной к спине с Риком, чувствовал, как тот сражается, сплетая одно заклятие за другим, на пределе возможного, он пускал свои заклинания, щедро осыпая ими тварей вокруг. На кого-то из них, тех, что были помоложе и более восприимчивыми, они действовали, распыляя их бренные тела, превращая в простое ничто, а кого-то даже не касались. Но для таких находился меч Рикхарда. Как так случилось, что Рик пропустил удар, Крайс не видел, лишь в тот миг, когда Рик начал заваливаться, он увидел тонкую струйку крови, что побежала по его виску. Он отвлекся, стараясь прикрыть их обоих, когда чьи-то крепкие руки, обтянутые серой сморщенной кожей, сомкнулись на вороте рубашки Рика и потянули мужчину на себя. Крайсу потребовалась всего доля секунды, чтобы вцепиться в тело друга. Как так вышло, что та тварь вытащила их обоих из гущи событий, он не помнил четко. Все смешалось и произошло так быстро, что последовательность событий ускользала от него. Лишь какие-то фрагменты, как тварь легко подхватывает на руки его друга, а он в свою очередь, точно сумасшедший наездник, запрыгивает на нее. А дальше бег на такой скорости, что весь темный лес сливается в сплошную бурую массу, серия хлестких ударов в лицо, такой силы, что он и сам не понимал, как его голова все еще была при нем. Должно быть, тварь бежала и попутно собирала все ветки на своем пути. Ей-то, может быть, и не страшно, а у него морда теперь поди больше на шар похожа. Глаза даже до конца открыть не может… Рик!
Воспоминания о друге заставили мужчину с трудом перекатиться на живот и кое-как встать на четвереньки.
– Демоны, как же холодно, – прошептал он, щурясь и пытаясь разобраться, где находится.
Это место больше всего напоминало собой пещеру или что-то подобное. Во всяком случае, пол под ним был каменным и холодным, над головой был потолок. Тут было сыро, влажно, промозгло и темно. Не совсем так, что ничего не разобрать, но к этому нужно было привыкнуть. Пока он бестолково шарил руками вокруг себя, где-то в углу раздался рваный вздох. Крайс спешно пополз туда, где слышал этот звук. В конце концов, вряд ли это была тварь. Как известно, этим тварям вздохи ни к чему… наверное…
Он и сам не знал, куда ползет, не говоря уже о том, что перед собой не видел ничего, даже собственных рук. Но дополз он достаточно быстро, как раз тогда, когда его ладонь оперлась о что-то мягкое и теплое, а далее последовал сдавленный хрип.
– Рик, это ты? – хлопая куда придется прямо перед собой, вопрошал Крайс, чувствуя себя совершенно слепым. – Ты? – Наконец его ладони добрались до лица, как он смог догадаться, как и то, что глаза эти закрыты. Он наклонился, пытаясь рассмотреть того, кто был перед ним, но безуспешно.
Озябшими пальцами он ощупывал лицо Рика, добрался до носа, пытаясь почувствовать дыхание. Но руки настолько онемели, что ему это не удалось. Тогда его ладони заскользили вниз в поисках пульса на шее. С этим он справился. Удары под кожей он чувствовал.
– Жив, – облегченно выдохнул мужчина, обращаясь к силовым потокам вокруг.
Он никогда не был сильным Властителем и никогда особенно не сокрушался по этому поводу. Ему всегда казалось, что если он не может чего-то добиться сам, то это лишь потому, что недостаточно старается. Но сейчас он впервые жалел, что потоки силы столь упрямы в отношении него. Может быть потому, что он такой слабый Властитель, может быть, еще по какой-то причине, но он не мог нащупать ничего вокруг, чтобы хотя бы попытаться отправить эти силы Рику. Но казалось, что они попали в какой-то энергетический вакуум. Он ничего не ощущал вокруг.
Крайс тяжело перевел дыхание и положил свои ладони на виски мужчины.
– Если кто-то и сможет нас вытащить отсюда, так это ты, – прошептал он, приводя дыхание в норму, – так что ты уж постарайся дотащить мою задницу до дома… у меня вроде как дела еще остались.
Мужчина прикрыл глаза, сосредотачиваясь на том доступном источнике энергии, что у него был. Где-то там, где билось его древнее сердце, теплилась искра его души. Он потянулся к ней всем своим естеством, отчаянно надеясь, что его скромных возможностей хватит, чтобы Рик пришел в себя, а он сам не сгорел, точно крошечная пылинка, брошенная в огонь.
Из размышлений ненаследной принцессы Дома Мэ, Йолинь Тай Мэ.
«Мне всегда были безразличны люди, что окружали меня. Я честно это признаю, и мне хватает смелости говорить об этом открыто, не лукавя и не делая вид, что это не так. Раньше я думала, что разница между плохими и хорошими людьми лишь в том, хватает ли у них смелости признать свое лицемерие и вылезти из болота собственной добродетели. Те люди, что делали хорошие поступки, казались мне лжецами и слабаками. Я не верила никому. Это был мой мир, где все казалось фальшивой блестящей мишурой. Мусором. Я не видела для себя будущего, где иные ценности обретут для меня смысл, кроме моей собственной жизни. Тогда я была слепа… Я была больна… Я была слепой и глухой. Прозрев и обретя слух, я наконец-то увидела. Это до сих пор кажется мне странным, но я учусь смотреть чуть дальше, слышать чуть больше и с каждым разом в моем мире появляется чуть больше смысла и цвета. Это удивительно».
– Мы откроем портал к лагерю, где произошло нападение, – говорил Джодок, стоя на заднем дворе дома, который и впрямь стал домом для Йолинь.
Она слушала его, хотя мысли ее были далеко отсюда. Все ее естество, точно птица, готовая встать на крыло, стремилось вдаль отсюда. Туда, где все еще стучало дорогое ей сердце. Туда, где занимался рассвет ее новой жизни, наполненной смыслом и любовью к мужчине, которого она не была готова потерять. Они пройдут порталом, и она окажется достаточно близко к нему, чтобы, если понадобится, продолжить путь одной. Ей все равно, что они там будут расследовать. Ей плевать, к какому в итоге заключению придут. Для себя она знает самое важное. Остальное ерунда. Она дойдет, найдет и заберет то, что принадлежит ей. Йолинь всегда была такой. С самого своего рождения она не привыкла ни сдаваться, ни делиться, ни тем более отдавать то, что считала важным.
Веня проплакала все глаза, уговаривая ее остаться. Женщина говорила что-то о злой судьбе женщин Севера, что-то о том, что мужчины разберутся. Йолинь не слышала и ее. Она лишь стерла своей ладонью слезы подруги, посмотрела на нее строго и сказала:
– Никогда не сдавайся, если все еще можешь идти вперед, иначе все бессмысленно, – сказала она то, во что верила всем сердцем. Она никогда не была излишне религиозной. Ее богом были ее убеждения, которым она следовала всегда. Она верила себе и в себя. И то, что она, казалось, сломалась за эти годы, в итоге сделало ее сильнее. Ее вера окрепла и стала стальным стержнем. Она больше не упадет. Ни за что не опустит руки.