Ей всегда было сложно, когда, закрывшись на некоторое время, она вновь открывала свои способности. Одно дело, когда сперва она чувствовала отголоски чьих-то эмоций, постепенно справляясь с ними. Совсем другое, когда все происходило столь резко. Это выбивало из колеи.
– Что ж, – прокашлялся Рик. Он тоже чувствовал неловкость момента, словно стал свидетелем чего-то несоизмеримо личного и потаенного, будто бы заглянул за ширму и вместо привычной уродливости чужого облика увидел его ранимость, человечность. Быстро справившись с собой и велев себе не думать о фантазиях, которые не имеют ничего общего с реальностью, он продолжил: – Как бы там ни было, мы отправляемся через час. Домой я решил возвращаться порталом, так быстрее. – Он не спрашивал ее мнения по этому поводу, лишь ставил перед фактом. – По пути нам будет необходимо заглянуть в одно селение на окраине моих земель. Надеюсь, вы умеете ездить верхом?
Йолинь умела… на маленьком пони, который у нее был, когда ей было семь. Но не желая создавать проблем и раздражать северянина больше положенного, она сама неизвестно зачем кивнула и сказала, что проблем не возникнет. Тогда Рик добавил, что в течение часа принесут костюм для верховой езды и ей следует облачиться во что поудобнее.
– Конечно, – легко кивнула девушка, подумав, зачем она сказала, что умеет ездить верхом?
«Ладно, что там может быть сложного? Сел, тряхнул поводьями и вперед!» – начала вспоминать, что именно она делала сидя на маленьком мохнатом пони во внутреннем саду дворца. Правда, в памяти плохо отложился момент, как именно этот самый пони стряхнул ее в заросли шиповника, а сердобольные няньки всю ночь выковыривали занозы из ее тела.
Вскоре неприятная молоденькая служанка доставила Йолинь кипу одежды и маленькие сапожки. На самом деле, служанка была весьма миловидна и хороша собой, только вот на принцессу смотрела волком. Не говоря уже о ничем не прикрытом презрении, что волнами исходило от нее. А мысль о том, что заморская принцесска силой женила на себе ее господина, и вовсе была чуть ли не написана у нее на лице.
– Вот, – кивнула девчушка в сторону одежды, – это мужское, но все, что есть, вашего размера, – пренебрежительно окинув взглядом миниатюрную фигуру Иолы, сказала она.
– Мужское? – переспросила Йолинь, сильно опасаясь, что ей принесли одежду какого-нибудь мальчика, умершего лет триста назад.
– Да, маленькие девочки такое носят, когда учатся ездить верхом. Более взрослым женщинам предпочтительно носить другой фасон.
– Спасибо, – поблагодарила принцесса, больше всего желая отделаться от общества служанки. – Я сама справлюсь.
– Как будет угодно, – хмыкнула девушка, резко развернулась на каблуках, отчего толстая русая коса взмыла в воздух и едва не прошлась кончиком по лицу Йолинь, и вышла из комнаты. Правда, то, что Иола избежала такой завуалированной пощечины, случайностью не было. Принцесса почувствовала настрой своей «служанки» сделать нечто обидное, но при этом так, что не докажешь, и, вовремя среагировав, увернулась. Вот только мысль о том, что это лишь начало, не вселяла уверенности в собственных силах избежать большую часть того, что ей приготовят в этих землях.
Одеться самостоятельно в мужскую одежду было несложно. Темные брюки из плотного сукна оказались в самый раз, правда немного длинноваты. Благо их можно было заправить в высокие кожаные сапоги. Темно-синяя рубашка была довольно просторной и длинной, так что ее пришлось тоже заправить в брюки. А вот темный жилет доходил Йолинь до колен, но, как это ни странно, хорошо сел прямо по фигуре. Волосы она заплела в высокую косу, на кончик которой надела заколку в виде когтя. Скажем так, тут Йолинь не сдержалась. Она выросла при дворе Аира, где женщины не трогали мужчин, уважая и почитая своих визави, но вот друг с другом в ее прежнем мире расправлялись на раз-два. Каждая девушка знала не только, как правильно пользоваться иглами в целях поддержания красоты, некоторые аирчанки могли легко отправить соперницу на тот свет, вогнав свою иглу в нужную точку. Все, что было красиво и невинно, могло быть и источником смерти. Ногти, на которые наносили ядовитые растворы. Одна царапина, которая тут же воспаляется и гноится. Особые веера с разнообразной начинкой, кольца с потайными иголочками, смазанными чем-то, от чего так просто не излечиваются, заколки, как сейчас надела Йолинь, уродовали лицо сопернице в секунду. Девушки при дворе Аира выглядели как редкие экзотические птички. Некоторые полагали, что все, что надето на этих женщинах, было ради красоты. Знающие долгожительницы двора смотрели и оценивали имеющийся «арсенал», заранее прикидывая, есть ли у них шансы против такой вот «птички».
Принцесса поняла, что прошло около часа, но за ней так никто и не пришел. Подумав, что, возможно, и не придут, Йолинь решительно толкнула входную дверь и вышла за пределы своего временного пристанища. Она оказалась в длинном коридоре, стены которого были выкрашены в пастельные тона и увешаны различными видами оружия. Единственное, что она могла бы точно квалифицировать, было мечом. Правда, каким именно мечом, она бы не определила. Прислушавшись к собственным ощущениям, она приняла решение повернуть направо, поскольку именно с той стороны доносились отголоски чужих чувств, переживаний и эмоций. Она бы назвала всю эту какофонию «предвкушением». Возбуждение от предстоящего путешествия пропитывало воздух вокруг, передаваясь и самой Йолинь.
«Придется несладко», – подумала принцесса, концентрируясь на чужих эмоциях и отгораживаясь от них. Выходило плохо.
Вскоре коридор привел ее к широкой деревянной лестнице, ведущей на первый этаж. Когда девушка начала спускаться по ступеням, до ее слуха стали доходить возбужденные голоса с улицы. В доме было пусто, казалось, все обитатели этого особняка собрались во дворе и сейчас создавали максимум возможного шума и эмоционального разноголосья. У Йолинь несильно закружилась голова. Тошнота подступила к горлу. Слишком много людей, слишком бурлящая атмосфера для нее. Дрожащими пальцами она ухватилась за широкие перила из мореного дуба и, опустив голову, глубоко втянула ртом воздух.
– Вам плохо? – донеслось до нее со спины.
Всего два слова, а казалось, будто бы вместе с ними ее в спину ударила волна ледяного холода и безразличия. Передернув плечами, она нерешительно обернулась, чтобы увидеть, как с самого верха лестницы на нее смотрит светловолосый северянин. Муж. Его глаза предштормового неба смотрели холодно и безучастно, словно задавая вопрос о ее самочувствии, а сам Рик раздумывал совершенно о другом. Возможно, Йолинь приписывала те эмоции, что считывала с окружающих, к их мимике. Но ей казалось, что этот человек буквально изливает на нее все возможное презрение, которое только можно испытывать к человеку. Слова, произносимые им, выражающие заботу, теряли всякий смысл на фоне ее собственных ощущений.
– Почему вы вышли?
– У меня нет права покидать свою комнату? – изогнув бровь, поинтересовалась девушка, резко выпрямив спину.
– Я не это имел в виду, – делая шаг вниз по ступеням, ответил Рик, про себя отмечая, что его супруга выглядит бледнее обычного.
«Только не хватало лечить ее», – нехотя подумал он, искренне сожалея, что два года назад никто так и не принял решения просто избавиться от дочери Императора Солнца. Куда меньше проблем было бы сейчас. Кто-то посчитал бы подобные рассуждения верхом цинизма и жестокости, но Рик просто был таким. Давно разучившись воспринимать окружающих его людей как нечто незаменимое и ценное, он вынес один очень важный урок из своей долгой жизни: уходят все. Ты можешь кричать о том, что жизнь несправедлива; что так не должно быть; что ты не выживешь, потеряв кого-то любимого и дорогого. Но все это не правда. Заблуждение. Ты будешь жить, на смену прежним привязанностям придут новые, появятся на свет тысячи других жизней, и ты вновь попытаешься зацепиться за кого-то, чтобы опять потерять и выжить. И так будет продолжаться до тех пор, пока не придет осознание, что смотреть на окружающих смертных женщин, а когда-то и на мужчин, проще так, как смотришь на проточный ручей. Вода бежит, она изменяется, но по сути ручей остается все тем же. Умирают одни, рождаются другие. Это ничего не меняет, ни на что не влияет. Единственная константа в твоей жизни – это ты сам, сила, что течет по твоим венам, и земля, которую ты призван защищать, чтобы ничто не перекрыло путь «ручью», превратив его в затхлое болото.
Он смотрел на эту маленькую женщину, что сейчас так крепко сжимала пальцами перила лестницы, и недоумевал, зачем она понадобилась Совету. Смысла он не видел, но ведь это не значило, что его нет? И следует повнимательней присмотреться к своей «жене», во избежание, так сказать. За последние дни Рик немного поостыл и пришел к выводу, что по большому счету он в состоянии терпеть эту женщину в своих землях. Всего-то и нужно выделить ей комнату или дом вблизи от его поместья, кормить ее и оплачивать положенные расходы, а там пусть живет, как хочет. Конечно, будет не очень приятно, если начнет шашни крутить у него под носом, все же рогоносцем в собственном доме быть нехорошо, но лучше уж с кем-то другим, только не с ним в «любовь» играет. Правда, Совет настаивал на их совместном проживании хотя бы в течение года… Это условие цепляло Рика больше всего. Зачем? Вопрос не отпускал, крутился все время в подсознании, но ответа он пока найти не мог.
«Но это только пока», – усмехнулся про себя мужчина, тем временем обратившись к женщине.
– Вы идете? – уже проходя мимо девушки, спросил он.
Йолинь уже собиралась ответить ему, что следует за ним, как Рик сделал еще один шаг по ступеньке вниз, а сама девушка даже не успела понять, что произошло. Словно едва ощутимый и в то же время плотный шлейф окружал фигуру северянина. Раньше ничего подобного она никогда не чувствовала. Невесомое и одновременно ощутимо плотное, совершенно невидимое, но осязаемое «нечто» в человеческий рост стелилось за фигурой Рика, вдруг задело ее, прошло насквозь и вышло с еще одним шагом мужчины. Йолинь пошатнулась, неуверенно ступила на ступеньку, нога ее подломилась, и принцесса с совершенно неподобающим ее положению «а!» впечаталась в спину северянина.