– Что за представление? – спросил голос за моей спиной. Я оглянулся: это были Малинин с Исаевым.
– Да вот, хочу вас познакомить с первым встреченным кнехтом. Вернее, со вторым. Первого прикончили мои ретивые телохранители.
Я дал знак Темеру:
– Приведи зверюгу.
Скоро тварь предстала перед нами. Все молча и долго смотрели.
– Да!.. – наконец протянул Ставр. И все согласились, что лучше не скажешь.
Кнехт, отлично уловивший контекст, с невыразимым презрением плюнул нам под ноги.
– Повтори, кто ты есть, – приказал я.
– Я командующий армией абров, которую вы бесчестно положили, не дав из трусости сразиться.
– Ага, – сказал Ставр, – ты умный, а мы все тут дураки.
– Спроси его, – обернулся ко мне Ставр. – Спроси его, сколько всего кнехтов в столице. И сколько кнехтов в пешем войске абров?
Интересно, но, сам того не замечая, он брезговал даже напрямую обращаться к кнехту.
– Отвечай! – приказал я Кансару.
– Сколько в столице, это вы еще узнаете, если живы останетесь. А в войске больше двух и не надо. Командир и советник. С этого сброда достаточно.
– Если не ответишь, сколько вас в замке Бога-Отца, я прикажу посадить тебя на кол, обезьяна, – сказал я. – Кол прикажу сделать толстым, чтобы ты мучился дня три. Будешь отвечать?
Консар плюнул в мою сторону, но плевок не достиг цели. Я быстро поднял руку, останавливая оскорбленных телохранителей.
– Почему вашего правителя Монгрота называют прокуратором?
– Потому что он наш правитель. Потому что он Пророк Бога-Отца на земле. Потому что он владыка над всем живым. Потому что это его право по перворождению Ты, когда его увидишь, будешь долго выть. Кстати, та, которую ты ищешь, находится в замке. Но тебя не ждет.
Я ожидал в себе более сильного отклика, но оказалось, за время разлуки боль притупилась. Я почти обрадовался этому и ошибся, потому что боль пришла позже, когда надежда вновь воскресла и ждать снова стало невыносимо.
– Что вы с ней сделали?
– Увидишь, лжепророк, – ответил Кансар и вновь неудачно плюнул.
– А знаешь, Сергей, – вмешался Ставр, – не нужно его сажать на кол. Надо же узнать, каковы они бойцы. Пусть ему дадут оружие, я хочу погреметь с ним железом.
– Ставр! – воскликнул я. – Стоит ли?
– Почему бы и пет? Обезьяна и есть обезьяна.
Немного погодя Ставр вышел на ровное место метрах в двадцати от нас. Какой-то кентавр сбросил к ногам кнехта меч и круглый шит. Кансар стремительно схватил оружие и злобно огляделся. Взгляд его остановился на мне, потом метнулся дальше. Я оглянулся: Темер, мой старший телохранитель, не успел убрать меч, которым исподтишка погрозил кнехту. Я усмехнулся.
Кнехт повернулся к Ставру, Тот, стоя с двумя опущенными вдоль ног мечами, брезгливо осматривал противника. Кнехт медленно, без страха приблизился к воеводе. Оставалось метра три-четыре, когда он вдруг мгновенно метнул меч. Лезвие буквально свистнуло, Ставр отбил смерть неуловимым движением клинка.
– Воевода! – крикнул Мстиша. – Дозволь я закончу.
– И то, твоя правда.
Мстиша вышел так же, как и Ставр: со щитом за спиной и мечом в каждой руке. С тем же выражением, бывшим только что на лице воеводы, он, широко шагая, шел к изготовившемуся кнехту, которому уже кто-то подтолкнул меч. В стойке твари тоже было что-то отвратительное. Я не мог понять, почему все, что бы ни сделало это существо, было так неприемлемо для всех нас: человека, абра, арлана?
Хотелось отвернуться, но Мстиша уже подошел. Я все же на секунду отвернулся; все с одинаковыми лицами смотрели на противников. Послышался лязг мечей, треск; я быстро посмотрел на поляну словно молнией Бога-Отца пораженный, падал Кансар. Меч Мстиши, перерубив ключицу, рассек тело до сердца, мгновенно оборвав нить мерзкой жизни.
Мстиша вытер меч о густую шерсть кнехта, подумал и сорвал пучок травы, чтобы оттереть самые следы крови.
– Плохой боец, – сказал он. – Много злобы, – мало умения.
И сплюнул, как недавно кнехт, словно тот его заразил.
36ВОЕВОДА СТАВР СЧАСТЛИВ
Вожди думали недолго; полагаясь на старшинство воеводы Ставра, отдали ему право решать. Но каждый примеривался: как бы он решил? И все сходились в одном: и верховым, и пешим, и арланам необходимо чистое поле, чтобы не запирать себя в стены гор или леса.
Вмиг привыкнув побеждать, воины уже не хотели думать о смерти; погулять, потешиться силой и умением, навести порядок, гнусно разрушенный мерзкими кнехтами, исчадиями ада, конечно же.
Высланные для разведки отряды дозорных докладывали о неуклонном приближении пешего войска. Арсун посылал агитаторов из пленных вносить смуту в ряды кнехтовых абров.
Наконец разведчики доложили – завтра противник будет здесь. Ставр объявил, что на этот раз в бой пойдут только люди и тоже в пешем строю. Сначала все молчали, переваривая услышанное, потом попытались отговорить. Но решение воеводы не было случайным; возросшая вера в силу оружия, подкрепленная расчетом и интуицией, делала его непоколебимым.
Обговаривали детали: где будут стоять арланы, где абры Арсуна, где – новообращенные абры.
Двадцать километров для такого огромного войска – большой переход. К вечеру мы все могли видеть зелено-серый разлив орды. И словно бы вернулись назад – всего двенадцать недель! – когда смотрели сквозь бревна городища на мрачную грозную толпу; тогда давила неизвестность!..
Мы наблюдали, как рассеивалась толпа, разбивались палатки, устанавливались юрты. Потом медленно доползли обозные тарканы, со скрипом дотащив гигантские телеги с припасами. Потянуло дымком из-под множества котлов. Солнце тонуло в зажженных облаках на вершинах гор. Медленно, медленно поползли маленькие отряды, – ночной караул, останавливаясь, обозначал границу лагеря.
В тихом воздухе лагерный дым не покидал место стоянки. Скоро дым вместе с ночным туманом от речки утопил абров в бледном озере покоя и сна.
Решительно объявив о стратегии завтрашнего боя, воевода Ставр задумался. И, уединившись со мной, раскрыл душу:
– Мы поколениями жили в страхе перед степью. Зная о кнехтах и об отсутствии Бога-Отца, мы готовились дорого продать свои жизни. Теперь я вижу – мы можем побеждать, но нам нужна такая победа, чтобы и у тугодума не осталось сомнения, чтобы любой ребенок любого племени-рода, едва начиная понимать смысл слов, уже знал: люди самые сильно-могучие в этом мире. Иначе вновь будут войны, иначе вновь кто-нибудь, рано или поздно, захочет опробовать на нас остроту своего меча.
Мне скажут, – спорил он сам с собой, – зачем проливать кровь, когда можно, как в прошлую битву, навалиться общей силой, бить стрелами, погубить врага, а самому остаться целым. Да, правда. Но потом доброхоты скажут, людей было мало, победили арланы и союзники абры. Кто докажет? Нет, надо думать о роде-племени, думать о будущем.
Я не спорил со Ставром. Что спорить, когда правда за ним.
Ночью из удали, но и чтобы проверить себя и врагов, Мстиша и еще несколько старших ушли к абрским сторожевым.
Люди с детства учились красться мышью, учились скрадывать настоящую дичь. На том росли.
Один дозор взяли без шума. Кидали волосяные арканы, захватывали шею, плечи. Один успел было вскрикнуть – меч заставил умолкнуть.
Дотащили троих.
Я стоял за воеводой, когда он спрашивал испуганных абров:
– Сколько у вас начальников-кнехтов? Сколько вас, абров? Что будете делать завтра?
Те отвечали. Им ничего другого не оставалось.
Кнехтов оказалось не двое, а трое, разница небольшая. Один командующий и двое заместителей. Абров числом около ста двадцати тысяч. Завтра будет бой.
– Слышали ли о разгроме своего верхового войска?
– Слышали. Кнехты объявили, что всему виной предательство. Чье? Просто предательство.
– Как будете биться? – спрашивал Ставр.
Абры не понимали:
– Как биться? Как всегда.
– Одним полком или несколькими?
– Как всегда…
Махнув рукой, воевода отдал пленных Арсуну. Пусть свой займется своими. Пора отдохнуть, ведь скоро рассвет, с утра – бой.
Утром, как обычно, над равниной лежал туман, закрывая реку, поля, холмы и лагерь врагов. Нас тоже.
Взошло солнце, и туман медленно рассеялся. Скоро уже начнется. Я хотел идти с людьми, но воспротивились вожди арланов. Вождь кентавров Сангор решительно заявил:
– Хочешь – иди. Но и мы пойдем. Куда ты, туда и мы. Тем более наши воины не понимают, почему их сегодня берегут, Они пришли воевать, а не отсиживаться в засаде.
Воевода Ставр поддержал арланов:
– Оставайся. Посмотришь со стороны на наш пеший бой. Ты еще такого не видел. Я и твоих паломников-друзей не беру. Они хороши в одиночном бою, а сегодня будет чистый строй. Полюбуешься.
Солнце поднялось уже высоко, когда абры-враги, оставив лагерь, потекли на поле. Размытый вначале строй твердел и выравнивался, когда передние, не желая быть в меньшинстве, приостанавливались. Задние продолжали давить.
Я стоял на пригорке в километре от намеченного поля боя. Со мной были вожди-арланы, Михайлов, Исаев и Малинин. Илья и выздоравливающий Кочетов были в обозе вместе с Катенькой и Марго.
Солнце ярко светило, и абрское войско казалось единым громадным чудовищем, на чьем необъятном теле сверкала рыбья чешуя – переливался острый блеск…
Построившись, вышел полк людей. Неторопливо, будто в нерешительности, ступал железный клин. Впереди Ставр поставил десять человек, затем двенадцать, за ними четырнадцать или шестнадцать воинов. Так воевода с каждым рядом расширял тесный строй. Казалось, что бойцов совсем мало, горстка. Не верилось, что их больше пяти тысяч. В своем тесном тупоклинном строю люди вдруг показались насторожившимся ежом, чем-то вспугнутым на тропе: ощетинившись иголками, выжидает, не зная – идти вперед или катиться в сторону, спасая себя,
Среди строя гулко завыл рог. Смолк и завыл еще громче. Строй сделал несколько шагов вперед и вновь остановился. В сравнении с широким разливом абрского войска эта крохотная горстка смотрелась отрядом безумных смертников. Кто-то рядом со мной – Михайлов? Сангор? – судорожно вздохнул, кто-то загремел мечом в ножнах.