– А, ты в курсе.
– А ты как думал? – улыбнулся Альберик. – Я кое-что выяснил, прежде чем прийти. И кто же, по-твоему, этот загадочный человек?
– Кто же еще, как не Испепелитель.
Альберика не удивил его ответ.
– И ты думаешь, что он демон, да?
– Нет, я в эти глупости не верю. Я думаю, он человек из плоти и крови.
– И его покрывают на самом верху.
Танкред развел руки ладонями вверх, как делают, признавая очевидность:
– Определенно.
– Оказывается, ты не совсем лишен способности мыслить критически, Танкред Тарентский.
– Поверь, ты единственный, кто в этом сомневался. Теперь твоя очередь.
Альберик несколько секунд откашливался.
Для него это поворотный момент, подумал Танкред. Момент, когда он должен решить, можно мне довериться или нет.
– Как бы выразиться… Скажем, я вхожу в круг друзей, имеющих склонность к несколько гипертрофированному критическому мышлению…
– Проще говоря, ты в группе активистов! Прости, что сразу перехожу к делу…
Танкред изобразил пальцами кавычки, передразнивая выражение, которое раньше употребил Альберик.
– Вижу, ты ничего не забываешь. Ну да, можно и так сказать.
– Тот, кого приговорили вчера, был одним из ваших?
– Один из наших. Но главное, он был моим другом.
– Мне искренне жаль.
– А ты не жалей. Это всего лишь еще одна причина продолжать наше сражение.
– Какое сражение?
Казалось, Альберик сделал усилие, чтобы взять себя в руки. Он боится, что уже сказал слишком много, подумал Танкред.
– Хм… Наверно, «сражение» слишком сильно сказано. Борьбу за правду. За правду во всем. За то, чтобы все наконец узнали истинные цели этого похода, его подспудные причины.
– Это опасная борьба…
– Теперь ты понимаешь мою недоверчивость.
– …а с опасностью мы на «ты», – добавил Танкред, изображая широкую плотоядную улыбку, которую так часто видел на лице Льето перед атакой.
Альберик хмыкнул:
– Благородные слова, но такая борьба может привести в Камеру забвения.
– Верно. Однако, если можешь что-то изменить, оно того стоит.
Повисла пауза; казалось, Альберик взвешивает свои слова. Где-то в саду заухала сова, и Танкред задумался, действительно ли ее взяли на борт, или где-то на деревьях скрыты репродукторы. Молодой человек, в сумерках сидящий против него, полуприкрыв глаза, наблюдал за ним. И тут Танкред решился задать вопрос, который жег ему язык:
– О какой тайне говорил твой друг на суде?
Бесшипник ответил не сразу. В полутьме выражение его лица казалось загадочным.
– Не знаю. Он не успел рассказать нам. Но я докопаюсь, можешь мне поверить. Я обязан сделать это ради него.
– Что заставляет тебя верить, что какая-то тайна действительно существует? В конце концов, твой друг мог и ошибиться. Зачем им нас обманывать?
– Достаточно открыть глаза, чтобы понять, что от нас скрывают кучу всего. Слишком уж много в этой кампании теневых зон. Например: почему до нас не дошла ни одна видеозапись столкновений с туземцами, когда миссия была атакована ими?
– Официальная версия гласит, что все колонисты до последнего были истреблены, прежде чем успели хоть что-то переслать.
– Брось, Танкред, это же бессмыслица!
Альберик повысил голос. Танкред почувствовал себя юным учеником, которому учитель старается втолковать очевидные вещи.
– Эта миссия освещалась во всех средствах массовой информации, журналисты постоянно все снимали. Должны быть картинки хотя бы начала нападения! А мы имеем только устный доклад одного из последних укрывшихся на базе офицеров, без всяких изображений. Еще немного – и можно подумать, будто мы вернулись в давние времена радиосвязи! Согласись, как ни крути, а верится с трудом.
Танкреду это и раньше казалось немного странным, однако он никогда не задумывался о возможной манипуляции.
– Часто самые подозрительные обстоятельства объясняются самыми простыми причинами, – не слишком убедительно попробовал возразить он. – Или же причины были не совсем простыми, но Ватикан решил, что будет лучше их слегка «упростить», чтобы они стали понятней для народа.
– Да ладно тебе! Ведь если ситуация сложилась так однозначно, как утверждает Ватикан, то толпы только больше воодушевятся, разве нет?
Чистая правда, и Танкред это знал.
В это мгновение он, так ценивший всегда независимость своих суждений, понял, сколь многое он принимал не задумываясь. Я, который никогда не считал себя бараном, бредущим в стаде, просто потому, что независимый склад ума позволял мне идти в стороне, все равно каждый вечер возвращался в овчарню. Он ощутил, как в нем поднимается глухой гнев. Должно быть, Альберик догадался о его смятении, потому что продолжил:
– Как бы то ни было, если они так с ним обошлись, значит Косола наверняка обнаружил по-настоящему важную информацию. Не приговаривают к подобному наказанию за плохо отпечатанную листовку. Они хотят запугать, чтобы никто не пошел по его следам.
При упоминании о недавно начавшихся мучениях друга голос Альберика сорвался. Танкред по-прежнему молчал. Он и хотел бы что-то сказать, но не находил слов. В темноте послышался шорох крыльев.
– Сегодня утром я видел тебя на казни, – коротко бросил молодой бесшипник.
Удивленный и смущенный, Танкред пробормотал:
– Я не для того, чтобы…
– Не беспокойся. Я заметил тебя чисто случайно. Если бы ты это сделал, чтобы завоевать мое доверие, я бы сразу догадался.
– Я и сам не знаю, зачем пошел. Думаю, потому, что ненавижу несправедливость. А с твоим другом обошлись очень несправедливо.
– Как и с Вивианой, верно?
– Точно.
– Твоя цель – найти Испепелителя. Ты хочешь заставить его заплатить за смерть подруги. И чтобы осуществить свой план, ты обратился ко мне. Ты хочешь его прикончить.
Метавоин долго пристально смотрел на бесшипника.
– Да, – ответил он в конце концов, не разжимая челюстей.
– Как далеко ты готов зайти?
Танкред еще никогда не задавал себе этот вопрос – вот так, в лоб.
– Пока не знаю… А ты-то почему пришел на нашу встречу?
– Чтобы привлечь еще одного сторонника к нашему делу, разумеется. И какого!
Танкред приглушенно хмыкнул, Альберик тоже.
– Не смейся, – сказал Танкред. – Чего ты на самом деле от меня ждешь?
– Взаимовыгодных услуг. В высших сферах, где тебе случается вращаться, есть доступ к информации, которая может оказаться полезной. И если однажды мне понадобится кое-что выяснить из надежного источника, возможно, я обращусь к тебе.
– Договорились. Однако, думаю, ты будешь разочарован: сферы, где я вращаюсь, весьма далеки от тех высот, которые, как мне кажется, ты себе вообразил, но я предупрежу тебя, если мне попадется что-то интересное.
– Отлично.
Альберик встал:
– Думаю, на сегодняшний вечер вполне достаточно.
Танкред кивнул, и они вместе двинулись к выходу.
– Для начала, – сказал он молодому человеку, пока они шли к воротам сада, – могу тебе подсказать направление, в котором стоит поискать. Ты же говорил, что работаешь в Алмазе, верно? Во время расследования по делу Манси дознаватель Данон упомянул, что в том секторе, где произошла трагедия, пультовики Нод-два заметили электрическую аномалию. Это как бы подтверждало гипотезу о коротком замыкании.
– Электрическая аномалия? Понял. Это не мой сектор, но я постараюсь проверить.
Дойдя до главного входа, они пожали друг другу руки – Танкред отметил, что на этот раз рукопожатие Альберика было куда теплее, – и разошлись в разные стороны.
В искусственной ночи купола Святого Иоанна слышалось теперь только уханье совы. Внезапно ветви одного из кустов заколыхались, и оттуда выбрался человек в перепачканной землей одежде.
Арделион с проклятиями поднялся на ноги. После получаса лежания без движения все тело сводили жуткие судороги. Не переставая ругаться, он тоже покинул сад. Хозяин будет недоволен, он почти ничего не расслышал. Какого черта они свернули с дорожки и поперлись через эту проклятую лужайку туда, где к ним невозможно было подобраться незаметно?
16 августа 2205 ОВ
Подразделение 78 гуськом продвигалось вдоль ручья, бегущего под кронами густого тропического леса в тренировочном куполе номер три. Водный поток проложил естественный коридор среди деревьев, ветви которых сплелись, образовав нависающий метрах в пятнадцати над головой живой свод. Жара и влажность были такими, что простой вдох требовал усилий. Стоячая вода превратилась здесь в нечто вроде трясины, от которой исходила стойкая вонь. Сапоги тонули в ноздреватой почве, а плавающий на поверхности гниющей воды зеленый мох прилипал к пластинам брони, иногда доходя до самого пояса.
Дудон шел между Олиндом и Рено, постоянно вглядываясь в деревья и выискивая врага, наверняка изготовившегося к атаке.
– Господи Исусе, эти джунгли так действуют на нервы, что кажется, будто на нас вот-вот действительно выпрыгнет какой-нибудь из этих чертовых атамидов!
– Для того все и сделано, – заметил Олинд, пытаясь выпростать ногу из липкой жижи. – Если условия тренировки недостаточно реалистичны, то на фиг они тогда вообще нужны.
Идущий за ними Рено добавил:
– У меня руки чешутся подстрелить парочку-другую этих уродов!
– На твоем месте, – ответил Олинд, пока его сапог с мерзким чмокающим звуком вылезал из грязи, – я бы так не торопился. Враги, с которыми тебе предстоит иметь дело, будут чертовски упертыми, вовсе не та мелкая шпана, которую ты привык укрощать на мятежных территориях, скорее уж этакий дикий бешеный зверь, который бьется до смерти… до твоей смерти, конечно!
Несмотря на усталость и нервозность, некоторые рассмеялись. Прапорщик Юбер немедленно призвал их к порядку:
– Прикройте пасти! От вас столько шума, что небось на Акии слышно!
Немного впереди во главе колонны шагали Танкред и Льето. Энгельберт занял место в середине и не сводил глаз со своего dirSat. Он развернул экран нагрудника, чтобы отслеживать тактические данные. В движении это было не так практично, как ИЛС, зато ему не приходилось постоянно протирать запотевающее забрало. Пока что на сто метров вокруг не было заметно никакого движения.