Рианна? – спросил Фаллион. Что случилось? Мне больно. Мне больно везде.
Разве ты не помнишь? – спросило Отчаяние мягким голосом Рианны. Ты упал. Ты поскользнулся на каменистом склоне и ударился головой. Сострадательным тоном она попросила: Просыпайся, милый. Нам сегодня нужно многое сделать.
Что-? — умолял Фэллион. Что?
Связывание миров, — взмолилась Рианна. Помнишь? Ты обещал рассказать мне, как это было сделано. Ты сказал, что это было так сложно. Ты просил меня о помощи.
Фэллион застонал и попытался осмотреться. Но тонкий свет и собственная боль победили его. Он смотрел на Рианну полсекунды, прежде чем его глаза закатились, показывая только белки, и он отвернулся в поражении.
Связывание миров, — взмолилась Рианна. Ты обещал. Ты сказал, что покажешь мне, как? Так много зависит от нас!
Что? Фэллион кричал в реальной жизни, а не во сне. Он издал рвотный звук. Его голос был хриплым от бездействия или, возможно, от нехватки воды.
Хотите выпить? – спросила Рианна во сне Фаллиона. У меня есть немного сладкого вина.
— Пожалуйста, — попросил Фэллион.
Рианна протянула руку, и на пути сна в ее руках появилась фиолетовая фляжка. Она отнесла его Фаллиону, села на кровать рядом с ним и позволила ему сделать глоток. Он с тоской посмотрел ей в глаза, и Отчаяние усилило аромат Рианны, так что сладкий запах ее волос смешался со сладким вином, придавая друг другу силу. Она наклонилась ближе к Фаллиону, заставляя его осознать ее изгибы, ее желание.
Лорд Отчаяние откинулся назад, его внимание металось между сном Фэллиона и реальным миром.
Он хотел, чтобы мысли Фаллиона прояснились, и ему нужно было немного освободить его от боли. Он протянул руку и положил пальцы на каждую сторону спины Фаллиона, чуть ниже первого позвонка, оказывая давление способом, которому научились во многих мирах. Защемив нерв, он притупил боль Фаллиона.
Он также не хотел, чтобы Фаллион мыслил слишком ясно, поэтому левой рукой он положил большой палец на сонную артерию Фаллиона, ровно настолько, чтобы замедлить приток крови к мозгу Фаллиона. От нехватки кислорода у Фэллиона вскоре закружилась голова.
Во сне Рианна влила сладкое вино в горло Фаллиона. Фэллион открыл рот, как птенец малиновки, в надежде поймать червяка. Рианна удовлетворила потребности парня.
Когда фляга опустела, Фаллион лежал и стонал от призрачных болей. Он получил дар сострадания, и теперь его Посвященные находились в камерах пыток, терпя мучения от имени Фаллиона. Некоторых поместили в хрустальные клетки. Другие были расчленены, потеряв руки, пальцы ног или что-то похуже.
Отчаяние злорадствовало.
У мальчика хватило наглости поблагодарить меня за эти дары, — подумал Отчаяние. Интересно, как ему нравилось чувствовать, как из его тела отрывают куски плоти?
Отчаяние знало, что больше всего страдают те, кто пережил такие акты хаоса. Их мучила не столько физическая боль, сколько душевная боль, ощущение нецелостности на всю оставшуюся жизнь.
Мучителям было приказано лишить некоторых пленников различных частей тела, пока Фаллион не вообразил себя всего лишь обрубком человека.
Тогда пусть он меня поблагодарит, — подумал Отчаяние, и на его губах появилась легкая улыбка.
Почему вы улыбаетесь? – спросил Фаллион у Рианны во сне. Голова ошарашенного мальчика начала кружиться, и ему показалось, что вино притупляет его боль.
Я улыбаюсь, потому что я так тебя люблю, — мягко сказала Рианна. — Теперь, любовь моя, — прошептала она, — о соединении миров. Ты обещал, помнишь? Ты обещал рассказать мне, как это было сделано?
Конечно, никаких подобных обещаний не было дано, но подсознание плохо отслеживает такие вещи. Кроме того, у Фаллиона кружилась голова, и Лорд Отчаяние рассчитывал, что оцепенение Фаллиона поможет в обмане.
Что? – воскликнула Фаллион, все еще морщась и трясясь от невидимых недугов.
Связывание миров? Как ты это сделал?
Это это легко, — сказал Фэллион. Так легко, как только увидишь.
Это потрясло Отчаяние прямо во сне.
Легко ли было связать миры?
Отчаяние всегда воображало, что это сложно, что потребуется великая хитрость, за которой последует длительная подготовка и изнурительные этапы — крупные магические процедуры, разбитые на десятки подпрограмм. Он перепробовал все простые решения, но правда заключалась в том, что Печати Творения сбивали его с толку своей сложностью.
Он снова погрузился в сон.
Да, да, сказала Рианна. Я знаю, что для тебя это легко. Ты уже говорил это раньше. Но ты мудрее, чем думаешь, гораздо мудрее.
Приходите, — взмолилась Рианна, — к Печати. Покажите мне, как это делается.
И во сне она в темноте взяла его за руку и повела к входной двери хижины его отца.
Там, во дворе, на чистом месте, где куры днем царапали траву, под белым эвкалиптом, лежала на земле Печать Ада, большой круг призрачного зеленого пламени танцевал на лужайке.
Моргнув от удивления, Фэллион уставился на него.
Фаллион сглотнул, открыл рот и начал говорить.
Отчаяние наклонился вперед, стараясь услышать, чтобы не пропустить ни единого слога.
Я что-то не так. Здесь что-то не так. Он всмотрелся в Печать, как будто изучая ее.
Отчаяние сделало Печать такой, какой он ее помнил. Но во сне Фаллион спотыкался вокруг этой штуки, всматриваясь в пламя, слушая шипение и рев, которые они создавали, словно сбитый с толку.
Все не на своем месте, - сказал он в замешательстве.
Возможно, несколько, — сказала Рианна. Покажи мне, как связать мир.
Фэллион пробормотал: Ты просто ты
Он облизнул язык, затем на мгновение нахмурился, сосредоточенно — мгновение слишком долго. Он развернулся и всмотрелся в Рианну, свет танцующих огней сиял в его глазах, и всмотрелся не в девушку, а в ее душу.
Дар Фаллиона был настолько могущественным, что Лорд Отчаяние оказался обнаженным.
Внезапно глаза Фаллиона распахнулись, он посмотрел на Отчаяние, его остекленевшие глаза сосредоточились на нем, и крикнул: Нет!
Я почти овладел им, — понял Отчаяние. На мгновение он был у меня. Но возможность была упущена.
Отчаяние повернулось и кивнуло Вулгнашу; Вечный Рыцарь протянул руку, вытягивая тепло из комнаты, пока Фаллион снова не свернулся калачиком в позе эмбриона, его зубы стучали, а каждый мускул дрожа от холода, и он погрузился в глубокий, глубокий сон.
Где-то в глубине своего разума Арет Сул Урстон наблюдал за всей этой сценой, чувствуя отвращение и ужас от того, что замышляет Отчаяние.
5
ОХОТНИКИ
Каждая душа, от величайшего воина до самого маленького ребенка, имеет огромную ценность в глазах Великого Змея. Великий Змей сделал нас управляющими друг друга, и именно поэтому мы никогда не должны позволять нашим собратьям сбежать.
— Из Катехизиса змейцев
Весь вечер Каллоссакс чувствовал беспокойство. Он знал, что его будут скучать и что в конце концов его товарищи-мучители придут его искать.
Часто в течение дня ему приходилось бороться с порывом бежать на свет.
Наконец, когда тени стали достаточно длинными, чтобы показать, что день почти закончился, Каллоссакс попрощался со скромными стражниками, взял железное копье и побежал за девушкой, преследуя ее.
Ее путь был легко следовать.
Девушка направилась в лес, потеряв сознание от ужаса и ослепленная светом. С каждым шагом ее пятки впивались в густой перегной, который лежал одеялом под соснами.
Каллоссакс редко бывал за пределами крепости, но его немного учили выслеживанию, поскольку это был навык, который мучители должны были использовать даже внутри лабиринта.
Воздух был свеж, и вскоре лес наполнился ночными звуками — суетой мышей среди остатков листьев, жужжанием насекомых, жалобным писком птиц, песнями сверчков и цикад.
Воздух пах сладко. Каллоссакс не мог вспомнить, когда в последний раз пробовал свежий воздух.
Взошли звезды, ослепляя точками света, настолько серебристо-яркими, что они оставляли после себя остаточное изображение, когда он щурился на них.
Он знал, что вскоре по его следу пойдут охотники, но Каллоссакс чувствовал себя счастливым, смирившимся со своей судьбой. Он не был чужд смерти. Он раздавал карты снова и снова и всегда знал, что придет и его очередь.
С легким сердцем Каллоссакс бежал, преследуя девушку, направляясь в страну, которая могла быть не более чем детской мечтой
Спустя долгие часы Каллоссакс все еще бродил по сосновому лесу, потерявшись в погоне. Его сердце билось ровно, а ноги широко раскинулись. Жирный пот стекал по его лбу и лицу, окрашивая тунику с буквой В на спине. Его жажда заставила его желать луж с водой.
Но его разум почти не замечал этих вещей, потому что его глаза следили за разорванным дерном в свете звезд, по которому бежала его добыча.
Ничего не думая, он перепрыгнул через упавшую ель и нырнул под ветки другой. В кустах справа он услышал фырканье оленя. Он постоял какое-то время с бешено колотящимся сердцем, гадая, что может предвещать этот звук. За пределами крепости он был всего два раза в жизни, и то не больше ночи. Он мало знал о диких существах. Затем олень помчался прочь, и он увидел его между деревьями.
Его желудок заурчал при мысли о свежей плоти.
Он не мог позволить себе отвлечься. С каждым шагом он чувствовал, что приближается к девушке. Она была молода и мала и не могла вечно поддерживать такой темп.
Но в глубине души Каллоссакс беспокоился. Он охотился, но теперь и на него тоже будут охотиться. Ему следовало поговорить со своим хозяином несколько часов назад. Его будут не хватать, и в конце концов история того, что произошло, раскроется.
Лучшие представители его вида будут преследовать его. Никто не мог мстить так, как мучитель Кровавого Кулака. Наказание, примененное к одному из себе подобных, тому, кто опозорил их и поставил под сомнение их репутацию, будет действительно суровым.