Миррима подошла к корме лодки, встав между Фаллионом и Хадисой с еще одной стрелой, воткнутой в лук, и крикнула: Асгарот, покажи себя!
Ветер с огромной силой ударил ее. Она покатилась вправо от Фаллиона, скользя по гладкому корпусу лодки. Она с грохотом ударилась о планширь, крякнула от боли и попыталась выпрямиться.
Фэллион посмотрел на мертвеца. Снаружи завывал ветер, его голос был устрашающим, и лицо Хадиссы, посиневшее после смерти, казалось, возвышалось над ним.
Мне пора уходить отсюда, — подумал Фэллион. Мне следует бежать, уводить врага от остальных детей.
— Во имя Единого Истинного Мастера, — прошипел ветер сквозь зубы Хадиссы, — я заявляю права на тебя. И силой Единой Руны я привязываю тебя к себе.
Порыв ветра сорвал крышу их маленького убежища, оставив их открытыми небу. Рубашка Фэллиона порвалась, обнажив его молодую грудь, и он почувствовал, как ветер пробежал по его телу — неприятное ощущение, как будто по его коже маршировала вереница красных муравьев.
Смутно часть его разума осознала, что какой-то зверь за пределами его понимания нарисовал на нем руны, руны Воздуха. Он не мог их видеть, не мог знать, что они могут сделать. Он протянул руку и попытался стряхнуть их.
Но он почувствовал, как происходят перемены, словно веревки обвились вокруг его груди, из-за чего ему было трудно дышать.
Ты моя, — прошипел ветер. Ты будешь служить мне. Хотя ваше сердце может гореть праведными желаниями, ваши самые благородные надежды станут топливом для разжигания отчаяния среди человечества. То, что вы пытаетесь построить, рассыпется в пепел. Война будет преследовать вас все ваши дни, и хотя мир может аплодировать вашей резне, вы узнаете, что каждая из ваших побед принадлежит мне.
И таким образом я запечатываю тебя до конца времен
Фаллион на мгновение постоял в темноте, мертвое лицо Хадиссы ухмылялось с берега, руки мужчины безжизненно болтались. Невидимые ленты удерживали Фаллиона в вертикальном положении; и он не мог дышать. Действительно, каждый вздох приносил лишь темный ветер, наполненный пылью.
Он понял, что сейчас упадет в обморок. Его ноги были хрупкими, как ивовые листья. Казалось, единственное, что его поддерживало, — это ветер.
Шторм бродил вокруг лодки, как охотничий зверь. Он издал пронзительный крик, как будто все небеса кричали о победе.
Фаллион стоял на лодке, ошеломленный, полный ужаса – не страха перед напавшим на него зверем, а страха перед тем, кем он может стать.
Теперь темные приспешники Асгарота устремились сквозь деревья к лодкам, воинам и монстрам. Облака над головой держали весь мир в тени; во второй раз за этот день Фаллион пожелал света.
Словно вызванное его желанием, небо прояснилось, и сквозь завывание ветра и проливной дождь Фаллион увидел тень, восседающую на кроваво-красном коне — самого Асгарота.
В этот момент из-под упавшего бревна возле Хадиссы появилась маленькая фигурка женщины с развевающимися на ветру серебряными волосами. Она двигалась с ослепляющей скоростью. Она бросилась к Хадиссе, сунула одну руку в его ножны, схватила его меч на пути и отправила его в полет в туман и проливной дождь.
Он ударил в грудь Асгарота. В течение долгого времени Асгарот сидел в изумлении, глядя на пронзивший его клинок.
Сердце Фаллиона колотилось, пока он ждал реакции. Асгарот был Рунным Лордом, черпавшим силу через десятки, а возможно, даже сотни дарований.
Ходили истории о людях, которым потребовалось столько выносливости, что их едва ли можно было убить. Они могли продолжать сражаться с отрубленными руками, волоча за собой собственные кишки, и выжить, чтобы рассказать свою историю.
Казалось невероятным, что Асгарота можно победить одним ударом меча, и Фаллион почти ожидал, что он с визгом ворвется в бой, вытащив клинок, который пронзил его, как будто выдернув его из плотских ножен, а затем нанеся хаос всем им.
Но изо рта Асгарота хлынула кровь. Меч, казалось, пронзил его легкое, возможно, даже рассек сердце пополам.
Он откинул голову назад, и из его горла вырвался крик. Он становился все громче и громче, предсмертный крик, потрясший небеса; шлейф кровавого воздуха вырвался из его горла и понесся ввысь.
Внезапно ветер усилился. Крик перерос из крика в грохот. Кровь хлынула в небо; Асгарот, казалось, взорвался, его руки и туловище оторвались, как изношенная ткань, и подул огромный ветер, вихрь, который поднимался и поднимался в высокий торнадо, который поднял его лошадь с земли, поглотил близлежащие деревья и выдернул пучки травы. и грязь в смесь.
Элементаль воздуха, понял Фаллион.
Асгарот был слугой Воздуха, волшебником, движимым ветром, и поэтому внутри него был элементаль.
Чем могущественнее колдун, тем сильнее элементаль. Существо, поднимающееся сейчас, было монументальным.
Ветер кричал вокруг них, бешено кружась, как будто сами небеса оживали, как будто небо раскололось пополам. Войска Асгарота и стрэнги-сааты кричали и пытались броситься прочь от вихря.
Ветер уносил голоса людей и чудовищ, так что их крики доносились с кажущегося расстояния, как крики чаек далеко в море, и Фаллион видел, как несколько стрэнги-саат вихрились в водовороте, рыча и вопя, как оно было разорвано на части.
Смерч быстро разрастался, его основание оставалось на земле, а вершина кружилась в аспидно-серых облаках, теряясь из виду, где вдруг даже облака закружились и стали зелеными, а молнии затрещали и засияли, как корона.
Многие люди и существа бежали, спасая свою жизнь, но Иоме была самой быстрой из них, и теперь она мчалась, Рунный Повелитель в расцвете своей силы, прыгая на десять ярдов за один шаг. За пять прыжков она промчалась по берегу и ударилась о воду, затем попыталась перебежать ее, ее ноги были размыты. Но у нее не было достаточных способностей к обмену веществ, и, пройдя три четверти пути через реку, она барахталась, покачивалась под водой, а мгновение спустя метнулась к борту лодки и втянулась в нее. .
Тем временем Миррима кричала Боренсону: Хватайся за удочку, пытаясь выловить его из реки. Лодка вышла на берег, но течение тащило Боренсона вниз по течению.
В нерешительности Боренсон ругался и бормотал, пытаясь добраться до лодки. Фаллион удивленно раскрыл рот, предполагая, что Боренсона убила молния.
Фэллион подбежал к планширю, схватил Боренсона за плащ и попытался втянуть его, но под туникой Боренсона была кольчуга, и Фэллион едва мог его сдвинуть с места. Только когда Иоме схватил Боренсона, им удалось затащить его в лодку.
К тому времени торнадо достиг своей полной высоты и теперь несся к ним, заставляя землю трястись, вырывая целые деревья с корнями и разбрасывая по земле валуны.
Ветер усилился, проносясь мимо ушей Фаллиона, дергая его одежду, хлестав его по лицу.
Несколько воинов Асгарота мчались к лодке, и теперь они в ужасе оглядывались назад, когда торнадо настиг их, поднял их, брыкающихся и кричащих, их руки махали в воздухе, унося их в небеса.
Это конец, — подумал Фэллион.
Внезапно он осознал, что Рианна схватила его за ногу, словно пытаясь удержать его в поисках поддержки. Тэлон схватила свою младшую сестру и сгорбилась, защищая ее, в то время как все остальные дети кричали от страха.
Единственной, кто не выказывал страха, была Миррима. Она спокойно взяла лук, вытащила стрелу из колчана за спиной и выстрелила в бушующую бурю.
Стрела пролетела верно, попивая в воронкообразное облако.
О чем она думает? – задумался Фаллион. Стрела не поможет.
Но ветер вдруг заревел, как раненое животное, и разъярился. Темная грязь поднялась вверх, почернев воронкообразное облако.
К крайнему изумлению Фаллиона, торнадо остановился, подпрыгнул в воздухе и покатился назад по земле только для того, чтобы приземлиться в четверти мили от него, где он срывал деревья и землю и швырял их в своей ярости.
Оно исчезло со скоростью десятков миль в час.
За считанные секунды оно исчезло.
Он с благоговением всматривался в Мирриму, вспоминал, как она на рассвете мыла в воде свои стрелы.
Должно быть, она действительно наложила мощное заклинание, понял Фаллион.
Казалось, мир замер. Фэллион слышал вдалеке рев торнадо, даже чувствовал грохот подошвами своих ботинок, но поблизости не было слышно ни звука.
А наверху облака разбились, как стекло, и, к радости Фаллиона, яркое и яркое солнце пробилось сквозь дождь. Внезапно самые жестокие серые облака, которые он когда-либо видел, стали не чем иным, как фоном для яркой радуги.
Все просто стояли или сидели в лодке, тяжело дыша, Коготь плакал от облегчения, Боренсон с удивлением смотрел в небо, Айоме смеялся и фыркал.
Именно при таких обстоятельствах мгновением позже прозвучал боевой рог, и часть войск Мистаррии ринулась по берегу реки.
Десятки людей Асгарота бежали, а также немалое количество стрэнги-саатов. Многие из вражеских войск заползли в заросли в поисках убежища, и по всему берегу реки мистаррианцы атаковали любого врага, которого могли найти, вытаскивали его из укрытий и предавали мечу. Убивая, они пели боевую песню.
Мы рождены для крови и войны,
Как и наши отцы тысячу лет назад.
Подайте звуковой сигнал. Нанеси удар!
Вниз, к горю или к славе, иди!
Миррима посмотрела на бойню и прошептала: Я никогда не знала, что такие грубые старые ястребы могут так красиво петь.
Но Фаллион наблюдал за всем этим с тревогой, потому что он все еще чувствовал, как огненные муравьи маршируют по его груди с крошечными ножками ветра, и задавался вопросом.
Я проклят?
13
ПРОКЛЯТЬЕ
Ни один человек не может полностью познать разум локуса. Мы не способны на такое большое зло.
— Габорн Вал Орден