— Награждать его за убийство человека? — недоверчиво спросила Миррима.
Боренсон пожал плечами. Думаю, в нем пиратская кровь. Я не беспокоюсь о капитане. Кажется, ему нравится Фаллион. Но нам, возможно, придется побеспокоиться о некоторых членах команды.
Миррима сказала: У Стребена не могло быть много друзей. Я не думаю, что нам придется слишком беспокоиться о репрессиях. Кроме того, его мог убить кто угодно.
— Да, но это мертвый феррин Фаллиона.
Миррима долго думала, а затем спросила: Фаллион, есть ли что-то, о чем ты нам не говоришь?
Боренсон захохотал. У нас прекрасная семья, все сидят за завтраком и обвиняют друг друга в убийстве!
— Я этого не делала, — сказала Миррима. И ты этого не делал. И Хамфри был в каюте, когда мы пошли спать. За ночь он ползал по моим ногам дюжину раз.
Вы знаете, какие бывают феррины, — сказал Боренсон. Скорее всего, он нашел крысиную нору и выбрался оттуда самостоятельно. Или, может быть, кто-то из детей ночью поднялся на ют, а Хамфри выскочил за дверь.
Боренсон надолго задержал дыхание. Рианна лежала под одеялом. Ей казалось, что все смотрят на нее. Наконец-то они сложили два и два. Поэтому она выглянула из-за края одеяла.
Никто не смотрел на нее. Все сидели, опустив головы и задумавшись. Никто ее не подозревал.
В их глазах я всего лишь ребенок, — поняла она. Я просто больная маленькая раненая девочка.
При этом она знала, что никто и никогда ее не заподозрит.
Мне жаль вашего племянника, — сказал Фэллион капитану Сталкеру позже в тот же день, когда тот явился на дежурство в капитанскую каюту. Он не был уверен, почему сказал это. Он был рад, что Стребен мертв, и подозревал, что Сталкера это не особо заботит.
Капитан окинул его оценивающим взглядом и сказал: — Когда я был вдвое моложе тебя, мой отец поставил меня на колени и сказал мне кое-что, что я хочу, чтобы ты запомнил. Он сказал: Многие мужчины, когда злятся, начинают угрожать убить парня. — Мы закричим об этом и расскажем любому соседу, который захочет выслушать. Это один тип парня.
Но есть и другой вид, тот, кто никому ничего не расскажет. Но однажды ночью он придет к двери этого человека, и у него в рукаве будет нож. Его голос стал мягким и задумчивым. И он выкопает яму в поле неподалеку. И когда враг подойдет к двери, он не предупредит. Э просто занимается делами.
Сталкер надолго замолчал. Я хочу, чтобы ты был именно таким человеком. Вот что я мне сказал.
Сталкер, конечно, не последовал совету. Многие годы он работал честным торговым флотом, решив забыть свое прошлое, свое воспитание. Но когда ты это делаешь, обнаружил он, ты становишься мягким, и мир может в спешке обрушиться на тебя. Иногда он думал, что если бы он мог начать все сначала, ему лучше было бы послушаться отца.
Сталкер на мгновение задумался. — Стребен убил твоего феррина, а ты убил его. Не плачь об этом сейчас и не притворяйся, что сожалеешь. Когда придет время выпотрошить человека, просто убей его тихо. Это достойный путь. Понятно?
Фаллион кивнул, обиженный тем, что капитан считает его виновным.
— Хорошо, — сказал капитан, хлопнув его по плечу. Я рад познакомиться с парнем твоего характера.
Фэллион удивленно взглянул на Сталкера. Он хотел заявить о своей невиновности. Он никого не убил. И все же восхищение в голосе капитана было настолько искренним, что Фаллион почти пожалел об этом.
Более того, ему было любопытно узнать о капитане. Это звучало так, как будто Сталкера вырастили волки в человеческом облике. Но истина оказалась еще очевиднее: капитан Сталкер действительно был из пиратской крови.
Пока капитан совершал обход, Фаллион начал убирать свою каюту. Вокруг валялось много добычи: деревянные ящики, наполненные редчайшими винами Мистаррии, ценными книгами, женскими нарядами, ценными травами и духами, драгоценностями и так далее.
Капитан приказал Фаллиону внести каждый предмет в бухгалтерскую книгу. Вино ушло под его кровать. Остальные отправились в секретное отделение, спрятанное в стене над его койкой. Фаллион был удивлен некоторыми предметами: например, там было двадцать длинных луков, сделанных из пружинной стали Сильварреста. Их было в дефиците даже в Мистаррии, и их продажа иностранцам — потенциальным врагам — была незаконной. Луки были слишком мощными.
Укладывая снаряжение, Фэллион нашел в столе деревянную коробку. Он вытащил его, чтобы изучить его содержимое, и нашел второй гроссбух, один из которых был на бумаге, испачканной элем, список его содержимого на последней странице был должным образом проверен и проштампован начальником порта из Судов Приливов.
Фаллион сравнил свою бухгалтерскую книгу, настоящую, с официальной, и обнаружил, что их содержимое вполне совпадает, если только он считал только то, что перевозилось в трюме: сотни бочек со спиртным, кирпичи сыра, рулоны ткани. , и так далее. Но добыча, которую Фаллион нашел в капитанской каюте, небольшие и ценные предметы, стоила почти столько же, сколько все, что несли внизу.
Сталкер был контрабандистом.
Это осознание потрясло Фаллиона. Капитан, похоже, был достаточно дружелюбным человеком.
Фэллион послушно убрал снаряжение, затем взял ведро с горячей водой и немного щелочного мыла и вымыл полы, стол и все остальное.
Он хотел, чтобы капитан оценил его работу. Со временем эта оценка приведет к доверию, а доверие к большей ответственности. Со временем Фаллион сможет научиться управлять всем кораблем.
Но все началось здесь, на полу, — сказал он себе. Счищаем грязь.
Когда он уставал, он зажигал свечу и проверял каюту, чтобы убедиться, что в комнате чисто и уютно.
Фэллион рухнул в капитанское кресло за столом, уставший до костей. Он просто долго смотрел на свечу, завороженный множеством цветов единого пламени: бледно-белого и голубого возле фитиля, золотых и оттенков оранжевого. Он изучал, как пламя танцевало, двигаясь под невидимыми ветрами.
Фаллион пытался предугадать пламя, предугадать, в какую сторону оно будет изгибаться, когда оно начнет распыляться или гореть слабо, или внезапно удлинится и нагреется, найдя новое топливо. Но он не мог этого предвидеть. Пламя, казалось, удивляло его и всегда было за пределами его понимания.
— Ты ткач огня? — спросил Смокер, смеясь.
Теперь Фаллион начал задавать этот вопрос самому себе.
Он вспомнил, как в его руке горел факел, когда он сражался со стрэнги-саат. Тогда он вообразил, что что-то в звере стало причиной этого, как будто его дыхание взорвалось, как газы глубоко в шахте.
Но теперь Фаллион задумался, не вызвал ли он ад, не задумываясь, и в одно мгновение сжег факел дотла.
Факелоносец. Так его назвал старик. Фаллиону нравилось это имя. Факелоносцем был тот, кто нес свет другим.
Хорошее имя, — подумал он. Хорошая судьба.
Он всмотрелся в пламя, желая, чтобы оно разгорелось ярче и наполнило комнату светом. Но пока он это смотрел, ничего не происходило.
Поэтому он решил побороть пламя. Он слышал о парне из Хередона, который мог заставить пепел подниматься в небо, лететь, как падающие звезды, или заставлять цветы появляться в пламени, или поднимать их косами, создавая узел света.
Фаллион долго изучал свет, пытался творить с ним свою волю.
Но ничего не произошло.
Ты должна принести жертву свету, — казалось, шептал голос. Фаллион был уверен, что это было воспоминание о чем-то, что когда-то сказал ему Мастер очага Ваггит. Высшие державы нельзя было контролировать, им можно было только служить. Отец Фаллиона был Королем Земли, потому что он хорошо служил земле, подчинил свою волю воле Земли.
Но чего желало пламя?
Еда.
Фэллион вспомнил старую шутку, которую однажды рассказал Мастер очага Ваггит. — Как ты называешь молодого ткача огня?
Фаллион знал, что в их ордене ткачей огня носили разные имена. Того, кто мог вызвать пламя по своему желанию, называли зажигателем. Того, кто мог сам загореться, стоять как огонь, называли жертвователем. Но Фаллион никогда не слышал названий низших уровней ордена.
Фэллион боролся, угадывая слова, которые были незнакомы: ученик? Новичок? Прислужник?
Ваггит улыбнулся. Поджигатель.
Потому что они должны были служить огню. Им приходилось постоянно поддерживать пламя.
Фэллион достал из ящика старый листок бумаги, скомканный, на котором было написано всего несколько пометок. Он скомкал его и подержал над свечой.
— Подойди и возьми это, — прошептал он.
Пламя наклонилось к бумаге, волшебным образом протянулось, словно длинный палец, и жадно впилось в нее.
Фэллион держал бумагу в руке, даже когда она горела, позволяя огню лизать пальцы так долго, как только мог. Его удивило то, насколько мало было боли. Он смог выдержать это довольно долго, прежде чем бросил бумагу.
В этот момент Фаллион почувствовал себя мудрее и яснее, чем когда-либо прежде.
Ты ткач пламени? — спросил старик.
— Да, — ответил Фаллион.
Спустя несколько мгновений вошел капитан, и Фэллион обнаружил, что пристально вглядывается в лицо мужчины. Книги лежали на столе раскрытыми, хотя Фаллион почти забыл о них.
Капитан понюхал воздух. — Что ты сжигал? он потребовал.
Фэллион ухмыльнулся, словно услышав шутку. Доказательство.
Сталкер подозрительно ухмыльнулся, кивнул подбородком и спросил: Понимаешь эти книги?
Ваш почерк — каракули, — сказал Фэллион, — но я понимаю. Ты контрабандист.
Капитан посмотрел на него прищурившись, как будто обдумывая. Иногда мужчина вынужден сходить с ума, сделать что-то, что ему не нравится. Даже человек, который такие угрызения совести. И это было правдой. Сталкеру нужно было оплатить счета, деньги уходили темным типам, о которых он даже не хотел думать, и за последние четыре года ему приходилось переправлять все больше и больше контрабандой. Но правда была в том, что он всегда носил с собой небольшой груз. Итак, я работаю над некоторыми тайными сделками. Модные лорды в своих поместьях не знают. Но никто особо не страдает. Ты меня за это съел?