Локусам нужна была эта информация, этот кусочек руны, чтобы связать все теневые миры обратно в Один Истинный Мир, безупречный и блестящий, находящийся под их контролем.
Асгарот забрал Рианну в надежде, что через нее Асгарот сможет сбить Фаллиона с пути, сделать из него инструмент, пока локус не заразит его, как это произошло с яркими, находившимися под властью Шадоата.
Фаллион видел все это так ясно, что был поражен тем, что никогда не понимал. В этот момент его внимание мелькнуло, и Асгарот убежал.
В один момент локус схватил Рианну, а в следующий раз он отпустился, унесшись быстрее, чем мысль, так что Фаллион увидел его лишь на мгновение, ускользнув краем глаза.
Убей это! Рианна кричала, и ее голос внезапно перекрыл грохот крови в его ушах. Убей меня, если хочешь. Просто избавься от этого!
Фэллион внезапно почувствовал, что похолодел и дрожит. Свет в нем погас, а факел в его руке и факелы по всей комнате почти догорели.
Десятки детей проснулись и сгрудились вокруг него, вглядываясь огромными глазами, некоторые кричали от ужаса, многие кашляли от дыма.
Фэллион услышал, как охранники спешат к крепости, стуча железными башмаками по коридору. Мыслью он отправил дым из комнаты, клубами по коридору к охранникам, заполняя узкий проход.
Фэллион прижал Рианну к полу, прижав колено к ее груди, и теперь уполз.
Я сжег ее, — подумал он. Я ослепил ее.
Но Рианна плакала и кричала: Убей его. Сделай это сейчас! и Фаллион поняла, что какой бы вред он ей ни причинил, она с радостью его вынесет.
— Его больше нет, — сказал ей Фэллион. Локус ушел от тебя.
Рианна подавилась рыданиями, протянула руку и обняла его, горько плача.
Видишь? он спросил.
Я вижу, сказала она. Я в порядке. Я в порядке. Я в порядке. Я в порядке. Я в порядке. Она повторяла эти слова снова и снова, как бы утешая себя или утешая его.
Фэллион обнял ее, крепко обнял. Я знаю, сказал он. — Я знаю, что ты хороший.
Далеко Шадоат ехала на спине белого граака, паря над верхушками каменных деревьев, когда внезапно тень прошептала ее душе.
Факелоносец проснулся. Он придет, чтобы уничтожить нас всех.
Она закрыла глаза и мысленно увидела, что случилось с Асгаротом. Фаллион сжег его светом, пронзил, опустошив место.
Действительно, даже когда Асгарот шептал ей, Шадоат чувствовала, что он умирает.
Долгие мгновения тень выла от боли, пока наконец не замолчала.
Шадоат была ошеломлена.
Ни один локус никогда не умирал.
Мы вечны, — подумала она. Мы разбросаны по миллионам миллионов теневых миров, и ни один из нас никогда не умирал. Асгарот был одним из великих и могущественных.
Но Фаллион проснулся и призвал свет, с которым не могли сравниться даже Яркие существа древности.
Если Асгарот может умереть, то смогу и я.
В растущем страхе Шадоат помчалась на своем грааке к порту Гариона. Фаллион придет за ней, это было несомненно. Во вселенной случился новый ужас.
Шадоат не был готов встретиться с ним лицом к лицу.
50
ОГОНЬ НА НЕБЕСАХ
Его сила поразила нечестивцев, и его ярость сожгла небо.
— из Оды Падению Пламени
Фэллион повел Рианну из крепости посвященных во внешние коридоры и в комнату стражи.
Там Фаллион толкнул дверь и обнаружил, что она не заперта.
Стражники-голаты в затемненной комнате съежились и зарубились, пытаясь выгнать дым из своих легких.
Некоторые из них стонали от боли, их голоса звучали странно музыкально.
Они отступили сюда, спасаясь бегством. Фаллион поднял факел и увидел, как пламя танцует в их глазах.
Позаботьтесь о детях, — предупредил их Фаллион. Или, когда я вернусь, твои крики боли станут для меня симфонией.
Он закрыл дверь и вышел в вечерний свет. Оно окаймляло чашу вулкана по всем хребтам.
В ста ярдах от него, возле камня, на земле лежала морская обезьяна, ее огромная лапа все еще сжимала горло Абраваэля.
Оба они были мертвы. Фаллион мог это сказать даже на расстоянии по белизне лица Абраваэля, по тому, как отчаянно его пальцы царапали небо, хотя он лежал совершенно неподвижно.
Рианна подошла к паре, наклонилась и погладила морскую обезьяну по плечу. — Мне очень жаль, — прошептала она. Он никогда не смог бы любить тебя и вполовину так сильно, как ты того заслуживаешь.
Затем Фаллион повел Рианну мимо мертвого стрэнги-саата, где она съеживалась от ужаса, к морскому грааку.
Огромный зверь взлетел и протащил их обоих три мили до острова Вольфрам. Но утомленный граак не мог перенести вес двоих на большое расстояние, и в Вольфраме дети высадились возле пустынных доков, где нашли прохудившуюся парусную лодку.
Они разыскали из преисподней странный хлеб, который был сладким и сытным на вкус, а также несколько старых сушеных инжиров.
Сильного ветра и одного паруса хватило, чтобы к позднему утру они достигли порта Гариона.
У Фаллиона не было способностей, с помощью которых можно было бы сражаться. Вместо этого, когда лодка шла к левому борту, он поднял левую руку к небу и привлек солнечный свет, веревки света, которые скручивались с небес шнурами белого огня, стекали по его руке, наполняя его светом.
Пока он это делал, небо потемнело, и огненные веревки вспыхнули в ложной ночи, как молнии.
К тому времени, когда он достиг порта и поплыл между Краями Земли, он был готов к битве.
Он видел остатки кораблей в гавани, но армии Шадоата ушли.
Один огромный корабль-мир выброшен на берег в миле к северу от города. Даже издалека Фаллион мог видеть, что оно пусто.
Фэллион и Рианна взобрались по веревочной лестнице в каменные деревья в порту и везде видели беженцев, возвращающихся в свои дома.
Армии разбежались, — сказал хозяин гостиницы Морской окунь. Они все вылетели прошлой ночью, направляясь вглубь страны. Они отступали на своих боевых рогах, мчались как сумасшедшие. И всех нас, людей, которых они захватили, они просто оставили нас самим себе.
Фаллион задумчиво кивнул и сказал трактирщику: К югу от Вольфрама есть остров, небольшой остров с вулканом. На его вершине вы найдете пару сотен детей, посвященных Шадоат.
Трактирщик выглядел возмущенным. Нам придется их убить, — сказал он. Другого выбора нет!
Фаллион покачал головой и пообещал: Шадоат будет мертв к тому времени, как ты доберешься до детей.
Фаллион посмотрел вглубь страны, задаваясь вопросом, как далеко будут находиться армии, и, поскольку он был наполнен огнем и светом, он подозревал, что знает ответ: он, возможно, никогда не достигнет их.
Шадоат и ее последователи бежали далеко за пределы этого мира.
Шадоат знал, что он придет, и испугался.
Фаллион отправился в Гвардинский лес и нашел там несколько мужчин-грааков. Он и Рианна проехали несколько миль вглубь страны вдоль реки, пока на опушке леса не заметили на земле большую руну — зеленый след огня в круге пепла. Внутри круга пламя образовало нечто, отдаленно напоминающее змею.
Голафы сотнями выбегали из леса, вбегали в круг, а затем прыгали, но так и не приземлились, а просто исчезли.
Это были врата в Единственный Истинный Мир.
Фаллион не увидел никаких признаков Шадоат или хотя бы одного Яркого, который бы служил ее стражем. Лидеры бежали первыми.
Фаллиону потребовалось бы немного, чтобы закрыть ворота, поглотить остатки пламени и заставить исчезнуть выход. Но тогда народу павших Ландесов пришлось бы столкнуться только с жестоким врагом — застрявшими голафами.
Кроме того, у него было еще одно задание.
Кивнув Рианне, он вытянул подбородок, указывая вверх по течению. На холмах, милях в тридцати отсюда, река разветвляется. Поднимите правую вилку. Там, милях в пятнадцати выше, вы найдете крепость Гвардин.
А вы? — спросила Рианна.
Но Фаллион уже нырял. Его граак пикировал с неба, и Фаллион протянул руку в последний раз, вытягивая шнуры света с небес, которые внезапно потемнели, а затем его граак оказался почти на земле, огибая пламя.
Крылья его загремели, мир расплылся и изменился, и внезапно граак восстал из пепла в небо, где ярко сияли миллионы звезд.
Он находился в каменистой долине, а кругом темные сосны, высокие, гористые, почти закрывающие свет.
Внизу собралась огромная армия — десятки тысяч голафов и Ярких, расположившихся лагерем в тени гигантских деревьев.
Фаллион парил над ними и слышал испуганные крики, видел голафов, направленных вверх.
Там, среди своей армии, Шадоат сидела у костра. Острые глаза Фаллиона быстро заметили ее, царственно сидящую, прозрачную жемчужину в ночи.
Фаллион позволил грааку нырнуть, пролетев всего на три дюжины футов над головами голафов, и увидел, как Шадоат поднялась со стула, заметив его, и ее рот раскрылся от ярости.
Сделай из нее подношение, — прошептал Огонь. Сожгите ее.
Фэллион не дал ей времени вскрикнуть.
Он высвободил накопленное в нем тепло, сияющее ярче солнца. Казалось, его кожа загорелась, и повсюду раздавались крики боли и ужаса от тех, кто был заражен локусами.
Яркие съежились и съежились, не в силах защититься. Голафы увидели страх своих хозяев и обратились в бегство.
Фаллион заглянул в их души, увидел сотни раненых локусов, вырвавшихся на свободу из своих хозяев, а затем унесшихся в безопасное место.
Больше всего он направил свою волю на Шадоат.
Она вскрикнула от ужаса, локус вырвался из нее, тень унеслась прочь, как комета.
Когда он исчез, Шадоат встал, злясь на него с вызовом. Она выхватила большой лук из съежившегося голафа, натянула его до конца и выпустила стрелу.
Оно расплывалось в своей скорости.
Фаллион выпустил огненный шар и помчался к нему. Огненный шар помчался вниз гораздо быстрее, чем могла бежать лошадь, поймал стрелу в воздухе и превратил ее в пепел. Огненный шар с ревом пролетел по своему курсу.