Шадоат уже видел такое дерево однажды, бесчисленное количество веков назад, в другом мире.
Нет, подумала она. Этого не может быть.
Но она знала, что это так. Дело было не только в том, как выглядело дерево. Вот что она почувствовала. Ее глаза хотели впитать это издалека. Ее руки хотели обнять его. Ее голова и плечи жаждали укрыться под ним. Ее легкие болели от желания вдохнуть ароматный воздух, источаемый его листьями. Ее глазам хотелось лежать под ним и смотреть вверх, и она смутно вспоминала давние дни, когда эти листья по ночам излучали мягкий золотой свет, и те, кто получал удовольствие под ними, всматривались сквозь слои листвы и пытались разглядеть свет далеких звезд. Вид его конечностей заставил ее жаждать совершенства, стать лучше, чем когда-либо, сделать больше, чем когда-либо, измениться к лучшему.
Она знала, что дерево опасно. Оставшись в живых, оно будет расти и развиваться, поднимаясь вверх, как гора, простирая свои ветви на многие мили во всех направлениях. Оно безмолвно воздействовало на умы людей, призывая их стать его слугами. Если бы он был один, он сделал бы еще больше. Оно молча питало души людей, побуждая их стать добродетельными и совершенными.
Каждый ее инстинкт кричал: Убей это сейчас! Сжечь дотла!
Только шок от этого зрелища остановил ее руку.
В Рофехаване происходили огромные перемены. Дети, рожденные в прошлом поколении, больше походили на Светлых из преисподней, чем на детей прошлого.
И теперь Единое Истинное Дерево снова выросло.
Она хотела убедиться. Она изучала узловатые корни, торчащие из травы. Дерево было посажено в зелени замка Курм, в центре кольцевой развязки. Дерево окружала небольшая каменная стена, примерно четырех футов высотой. Позади бил фонтан, вода стекала по серым камням изо рта горгульи. Когда-то здесь был красивый сад камней, изобилующий цветущими виноградными лозами. Несколько из них еще сохранились, трубчатые красные цветы.
Но Шадоат не мог искать долго. Дерево привлекло ее взгляд, золотая кора поднималась из травы, где маленькие корни уже начинали широко распускаться в поисках опоры; ствол дерева извивался, словно в муках; ветви поднимаются, чтобы обнять небеса.
Шадоат стояла и смотрела на него, и, казалось, вся усталость покинула ее, все боли и тревоги. Она как будто отбросила все заботы, и внутри нее поднялся прилив надежды, странные стремления.
Дерево — мой хозяин, а я его слуга, — сказало ей ее тело.
Но внутри нее прошептал голос, голос дерева. Ты мой хозяин; чем я могу служить тебе?
В ее сознании сформировался образ их истинных отношений. Ни одно не целое без другого, — сказало ей дерево. Никто из нас не должен жить один.
Черт, поняла она, молодое деревце уже пришло в сознание. Если бы его оставили в покое, оно стало бы мудрым, почтенным и грозным.
Позади нее послышался шорох — один из стражников на стене замка. На другом конце двора с башни спускался полководец Хейл, таща за собой свой огромный вес так быстро, как только мог. Она почти забыла о его существовании, хотя именно он отправил срочное сообщение с вопросом, что делать с проклятым деревом.
Итак, — спросила девушка, — тебе нравится мое дерево?
Шадоат покачала головой, прояснила зрение и внезапно заметила под деревом молодую женщину, сидящую на камне, скрестив ноги. Шадоат была настолько очарована, что не заметила девушку, хотя она сидела на виду, тихая и неподвижная, как гриб.
Ей было неопределенного возраста от двенадцати до шестнадцати лет, как представил себе Шадоат, с волосами настолько бледно-желтыми, что казались почти белыми, и глазами бледными, как морская пена. Ее кожа имела зеленоватый оттенок, как у рожденной волшебницей, и она носила мантию, которая выглядела не сотканной, а просто выросшей вокруг нее, как сплетенные корни. Это была бледно-зеленая зелень молодых листьев. Она несла посох из золотого дерева, высеченный из самого дерева.
Я люблю твое дерево, — сказала Шадоат.
Девушка широко улыбнулась, встала и подняла руку, приглашая Шадоата подойти вперед и отдохнуть под ее конечностями.
Шадоат слышал, как военачальник Хейл стучал по деревянной лестнице, его огромная фигура нападала на них. Он был почти у двери своей крепости.
Теперь, когда ее разум прояснился, Шадоат поняла, почему юная волшебница решила посадить дерево здесь, во дворе Замка Курм. Разумеется, это было в честь последнего Короля Земли, Габорна Вал Ордена. Это было его жилище до того, как он ушел в пустыню, чтобы умереть.
Итак, волшебница принесла сюда дерево в его честь. Она хотела вернуть его в память людей, хотя она и ее проклятое дерево создали новый мировой порядок.
Шадоат достигла каменной стены, и молодая женщина потянулась, чтобы помочь ей.
Именно тогда Шадоат нанесла удар, так же быстро, как мысль коснулась ее.
На этот раз Шадоат взяла тело воина, бледной убийцы из Инкарры, с кожей белее костей, волосами цвета серебряного плетения и бледно-голубыми татуировками, покрывавшими ее руки и ноги. Скорость Шадоат была ослепительной, и ее изогнутый кинжал с огромной силой впился волшебнице в подмышку.
Шадоат схватила протянутую руку, поскольку Хранители Земли, какими, несомненно, была эта молодая волшебница, обладали огромными навыками как в сокрытии, так и в исцелении. Шадоат держалась, пока юная волшебница пыталась отпрыгнуть назад и прыгнуть, как молодой олень. Она увидела умоляющие глаза девушки, когда теплая кровь текла по руке Шадоата.
Шадоат повернула клинок и увидела странные видения. Внезапно ей показалось, что она стоит в густом камыше на берегу пруда, а из земли с грохотом поднялся огромный тетерев. Очевидно, видение должно было напугать ее, заставить ослабить хватку, но Шадоат держалась.
Внезапно ей показалось, что она держит в руках огромного медведя, чьи злобные клыки были всего в нескольких дюймах от ее горла. Шадоат вытащила свой клинок, вонзила его под грудину юной волшебницы и позволила ему искать ее сердце.
Медведь исчез, и на мгновение она увидела истинное лицо волшебницы, ее зрачки сузились до уколов, и она увидела образ Единого Истинного Дерева, каким оно могло бы стать когда-нибудь, с десятками тысяч людей, живущих под ним и дающих ему воду. и пищу, дающую ему жизнь, хотя и защищающую их от непогоды и от глаз всех врагов.
А потом юная волшебница умерла, и остался лишь кусок окровавленного мяса, булькающий и дергающийся у ног Шадоата.
Шадоат оттащила ее от дерева, поскольку она знала, что само дерево обладает целительной силой и, возможно, даже сможет воскрешать недавно умерших, если ее тело останется под его ветвями надолго.
Почему? — умоляло дерево.
Шадоат лишь тайно улыбнулась, таща окровавленную девушку далеко через лужайку.
У дверей крепости появилась раздутая фигура военачальника Хейла, его голова возвышалась над головами стражников: он покатился по мощеному тротуару навстречу Шадоату.
— Убил ее, я вижу? он сказал. Рад, что ты справилась. Я сам пробовал это дюжину раз, но, похоже, не мог приблизиться к ней, хотя она никогда не отходила от этого дерева дальше, чем на дюжину ярдов. Что ты хочешь, чтобы я теперь сделал с этим проклятым деревом, срубил его и сжег?
Шадоат, которого считают военачальником Хейлом, бессмысленно болтал.
Это одно из тех деревьев, не так ли? Я сказал мальчикам, что это Мировое Древо, как в старых сказках. Не знал, что с этим делать. Не хотелось, чтобы это просто подрывало моральный дух. Вот почему я послал за тобой.
Хейл явно жаждал одобрения, поэтому Шадоат сказала: Ты хорошо справился, послав за мной.
— Так что, мне его срубить?
Человеческий дух восстал бы против такой задачи. Оно может даже сломаться. Она сомневалась, что многие из людей Хейла смогут это сделать. Но Хейл зашел настолько далеко на пути зла, что его уже вряд ли можно было назвать человеком.
Шадоат задумался. Она хотела, чтобы дерево умерло. Но было одно, чего она хотела больше — Фэллион Орден. Вот уже почти год, с тех пор как она проиграла битву на Краю Земли, она обдумывала способы свергнуть его – или, если не считать этого, уничтожить его. Она тщательно советовалась с другими людьми своего вида, и они начали придумывать ловушку. Единственное, чего им не хватало, так это правильной наживки.
Может ли это быть оно? Фаллион Орден жаждал восстановить Землю, сделать ее целостной, какой она была до катаклизма. И сам факт возрождения Единого Истинного Древа был знаком того, что восстановление – каким-то образом, за пределами понимания Шадоат – продвигалось быстро.
Фаллион еще не знал об этом, но для реализации своих планов ему понадобится мудрость мирового древа.
Учитывая это, разве дух этого дерева не взывает к нему? И разве его дух не воззвал к дереву?
И когда они встретятся, не будет ли это подходящим моментом, чтобы сорвать оба их плана?
В Преисподней есть хорошие новости, — сказала Шадоат военачальнику Хейлу, обдумывая, что делать. Королева Локусов сбежала. Славы пытались заключить ее в Клетку Сияния, но их силы подвели их. Они уже не так сильны, как были в прошлые века, и нам удалось освободить ее. Она собирает армии более мощные, чем когда-либо прежде. Оставайся верным, и твоя награда будет великой и бесконечной.
Рад это слышать, — сказал военачальник Хейл. — Я я верен тебе, ты знаешь.
Она увидела в его глазах злобу и желание. Он хотел отдать ей свою душу, позволить своему духу стать домом локуса. Поскольку ее вид обучал его с юности, он верил, что, поступая так, он обретет своего рода бессмертие, что его душа будет связана с черной душой локуса и перенесена во времени.
Она знала, что он готов к этому. Его душа была черной ямой. В нем было настоящее и чудовищное зло, и он мог бы стать удобным прибежищем для локуса. Но он так сильно жаждал быть одержимым, что она не могла устоять перед желанием отказать ему в этой награде.