В современной политологической литературе определенность в отношении понятия «переворот» отсутствует. В качестве переворота применительно к российской истории рассматриваются сегодня столь феноменологически различные явления, как захват власти большевиками в октябре 1917 г., отстранение от власти Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. и М.С. Горбачева в августе 1991 г., роспуск Б.Н. Ельциным Верховного Совета в октябре 1993 г. Происходит смешение различных видов осуществления властных трансформаций.
В представляемой авторами классификации переворотов проводится три ключевых разграничения. А именно – переворот с революцией, как захват власти в результате широкого участия народных масс; переворот с легальной демократической инверсией, как смена властно-управленческой команды без насилия посредством процедуры выборов; переворот и цезарианская трансформация, как смена существующей политической элиты при сохранении на своем посту инициирующего трансформационный процесс фигуранта (ов) высшего управленческого уровня.
Под переворотом, таким образом, понимается властная идейная трансформация, реализуемая в форме договора части политической элиты, следствием чего является отстранение от власти или ограничение во властных полномочиях прежнего высшего руководства государством (рис. 3.3).
Рис. 3.3. Модель «дворцового переворота»
В отечественной историографии, с подачи В.О. Ключевского, по отношению к постпетровскому периоду в истории Российской империи прочно закрепилось понятие «эпоха дворцовых переворотов»22. Аналогичная дефиниция использовалась и во французской журналистике для обозначения ситуации политической неустойчивости Франции XIX в. Сравнительная легкость осуществления переворотов в постпетровской России определялась рядом обстоятельств. Отсутствовала широкая народная опора режима (опора в виде института Земского собора была упразднена). Не было четкого механизма передачи власти, а соответственно, имела место неоднозначность трактовок легитимной фигуры преемника. Правительство в принятии политических решений зависело от позиции гвардии.
В точности все те же причины обнаруживаются в длительной череде переворотов во время всевластия легионеров в Римской империи. Следовательно, можно говорить об определенной универсальности условий, делающих вероятным сценарий переворотов. Главное при этом – закрытость властно-элитной корпорации, изолированность ее от народа.
Отгородившись от давления и контроля снизу элита объективно стремится подчинить себе высшую государственную власть. Избравший закрытую модель элитной ротации глава государства может оказаться заложником властных группировок. Выходом из зависимости для него является обращение к народу, расширение социальной базы власти.
Именно так в борьбе с феодальной аристократией действовали европейские короли периода позднего Средневековья. В результате сложился политический союз королевской власти и городов. Стремлением освободиться от боярской зависимости мотивировалось бегство Андрея Боголюбского из Киева во Владимир, а Ивана Грозного – из Москвы в Александрову слободу.
Отношения в триаде царь – бояре – народ (при соответствующей терминологической модификации) составляют основной нерв российской политической истории. Фактически все правители Российского государства дифференцировались в выборе между архетипическими образами «боярского» и «народного» царя. «Боярским царем» к концу своего правления являлся Б.Н. Ельцин, начиная как классический народный царь. Разгром В.В. Путиным ельцинского олигархата породил надежды на формирование модели «народной монархии». Однако новая элита путинского призыва все более укрепляла свои позиции, нивелируя обозначенный было вектор сближения президентской власти и народа.
К 2010 г. по сути вновь оказались реанимированы некоторые черты брежневского и поздне-ельцинского «боярского типа» правления. Однако необходимо отдавать себе отчет, что положение главы государства в этой системе довольно неустойчиво. Вероятность «дворцового переворота» при «боярской» форме правления существенно возрастает. Мотивом его осуществления может стать импульс внутреннего раскола политической элиты. Потенциально этот раскол правящих кланов вполне реален. Идеологически это проявилось, например, в противопоставлении «консервативной» (единоросовской) и «либеральной» (инсоровской) моделей модернизации. В клановом отношении сталкиваются интересы элитных группировок «олигархического бизнеса» и «органов госбезопасности».
Сложившееся представление о перевороте как наименее затратном и наименее правовом способе осуществления властной трансформации исторически не подтверждается. Ввиду необходимости отстранения от власти высшей политической элиты в подавляющем большинстве переворотов оказываются задействованы армия и спецслужбы. Самой операцией переворота дело не ограничивается. Взять власть в свои руки мало, необходимо еще удержаться у власти. Соответственно, должны быть декларированы основания легитимности новой властной команды. Убедить в этом народ далеко не всегда удается. Вероятным последствием переворота может стать гражданская война. Детонатором ее исторически выступали не только революции (российский сценарий), но и перевороты. Столкнувшись с неприятием декларированной версии легитимности экс-заговорщики часто идут на применение массового политического террора. При неумелом и стратегически ошибочном осуществлении переворот теоретически может иметь не менее кровавые последствия, чем революция.
Сама тема технологии осуществления государственного переворота в России табуирована. Процесс изучения проблемы в данном случае путается с декларацией призывных обращений. Ввиду такого опасения вне поля исследований в отечественной науке долгое время оказывались вопросы теории и практики терроризма, националистического экстремизма, различных социальных девиаций. Когда же страна в очередной раз де-факто столкнулась со всеми этими явлениями, адекватной, научно обоснованной рецептуры по борьбе с ними не оказалось.
Такой же вакуум существует в российской науке в отношении вызовов революции и государственных переворотов. Соответственно, методически разоруженными перед ними оказываются и органы государственной безопасности. Между тем на Западе общественные науки существенно продвинулись вперед в разработке указанной проблематики. Еще в 1931 г. вышла книга итальянского публициста Курцио Малапарте «Технология государственного переворота» (переиздана на русском в 1988 г.), за которую автор подвергся гонениям в фашистской Италии. Авторский вывод заключался в констатации высокой степени уязвимости фактически всех государств по отношению к тактике переворотов. Правительство элементарно не обладало должными знаниями относительно того, как защитить собственную власть. Посредством правильной заговорщической техники, полагал К. Малапарте, революция или переворот могут быть осуществлены вне зависимости от того, к какой стратегии (идеологии) они прилагаются. Он ссылался, в частности, на утверждение Л.Д. Троцкого о том, что тактика захвата власти, использованная большевиками в России, могла быть с успехом применена и в совершенно непохожих на нее странах, таких как Швейцария, Голландия или Англия [83] .
На 14-ти языках мира переиздана книга Эдварда Люттвака «Государственный переворот: практическое руководство». Перевода ее на русский не существует до сих пор. Между тем эта книга является признанным классическим пособием для спецслужб. Правильная техника осуществления переворота, полагал Э. Люттвак, позволяет минимизировать людские потери, сопровождающие многие революции и войны XIX–XX столетий. Люттваковская методика бескровных переворотов была применена, как известно, при организации «бархатных» и «оранжевых» революций [84] . Если К. Маллапарте подвергался за свой труд преследованиям, то Э. Люттвак – респектабельная фигура в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований. Различие судеб двух экспертов является симптоматическим свидетельством принципиального изменения отношения к разработке проблемы технологий государственных переворотов в кругах политической элиты Запада [85] .Опыт йеменского переворота 1962 года
Одним из типичных примеров описываемой модели служит военный переворот 1962 г. в Йемене. Йеменское Мутаваккилийское Королевство представляло собой в то время теократическую монархию, где любые проявления внешней оппозиционности к режиму казались невозможными. Тем более, что прежние локальные попытки мятежей элиты были жестоко подавлены. Заговор возник в условиях перехода власти от умершего короля и имама Ахмеда ибн Яхны Хамиддадита к его сыну принцу Сейф-уль-Исламу Мухаммаду аль-Бадру. Заговорщическую структуру представляла организация «Свободные офицеры», возглавляемая начальником королевской гвардии бригадным генералом Абдалла ас Самялом. Наряду с йеменским офицерством в организации заговора приняли активное участие представители спецслужб Египта («Мухабарат-Элам»). В результате однодневного переворота 26 сентября 1962 г. монархический режим был свергнут и провозглашена Йеменская Арабская Республика.
Казалось бы, можно было уже писать новую страницу истории республиканского Йемена. Однако обладающие высокой степенью религиозности йеменские зейдитские племена поднимаются на защиту имама. Начинается длившаяся восемь лет кровавая гражданская война (1962–1970 гг.). В Йемен направляют свои военные силы и инструкторов Египет и Иран, поддерживавшие разные стороны конфликта. Республиканцы, потерпев ряд поражений, оказались окружены роялистами на последнем удерживаемом ими плацдарме – йеменской столице Сане. Восстановление теократического режима было уже фактически воплощенной реальностью. Только вмешательство СССР, пригрозившего применением военной силы, определило в итоге успех республиканцев. Так что довод о минимуме жертв при реализации сценария переворота не проходит проверки исторической фактологией [86] .
Опыт переворота «черных полковников»
Демократия сама по себе не есть панацея от революции и переворотов. Попытка рассмотрения их в качестве исключительного явления стран «третьего мира» не проходит. Западные государства, как показывает история новейшего времени, от переворотов и революций тоже не застрахованы. Это наглядно иллюстрирует факт захвата власти в 1967 г. в Греции, постоянном члене ЕС и НАТО, группировкой консервативно настроенных офицеров. Демократические институты не стали препятствием для военного переворота. Диктатура «черных полковников» продержалась семь лет, с 1967 г. по 1974 г., и была признана как населением Греции, так и странами Запада. Посол США в Афинах Ф. Тэлбот осудил переворот, назвав его «изнасилованием демократии». Однако имеющий дело с реальными политическими технологиями глава миссии ЦРУ в Афинах Дж. Мори только иронизировал: «Как можно изнасиловать шлюху?».