Успех выступления был обеспечен тактикой точечных арестов. Все потенциальные фигуранты оппозиции были арестованы в первые же часы переворота. Всего на основании заранее составленных списков подверглись аресту около 10 тыс. человек. Легитимность выступлению «черных полковников» придавало преподнесение своих действий не как захват власти, а, напротив, как предотвращение переворота, организованного коммунистами и анархистами.
Под определение анархо-коммунистического заговора, впрочем, подводились и многие западные культурные проявления – как, например, рок-музыка или мировоззренческий секуляризм. Движение «черных полковников» было столь же антикоммунистическим, сколь и антизападным. Идеология режима базировалась на концепте православного национализма. Отсюда популярный девиз: «Греция для греков-христиан».
«Черные полковники» достаточно прочно контролировали власть. Массового сопротивления их режиму внутри самой Греции организовано не было (с протестными акциями выступали в основном греческие эмигранты). Падение полковничьего правления произошло лишь вследствие неудачной военной авантюры на Кипре, поставившей государство на грань войны с Турцией. Но это с переворотом 1967 г. прямой связи уже не имело.
И сегодня значительная часть греков продолжает оценивать диктатуру «черных полковников» положительно. Так что институты западных демократий сами по себе, без наличия технологий их защиты, угрозы переворотов не снимают [87] .
Сегодня о сценарии прихода «черных полковников» говорят и применительно к России. В «оранжевых» СМИ бьют в набат в поисках законспирированных православных генералов-заговорщиков. Это побуждает, по меньшей мере, с вниманием относиться к греческому опыту заговора консерваторов.
Неудачный опыт испанского государственного переворота 1981 года
На весь мир транслировалась попытка осуществления государственного переворота в Испании 23 февраля 1981 г. Она провалилась на стадии технического воплощения. Убежденный франкист подполковник Национальной гвардии Антонио Техеро при поддержке двухсот гвардейцев захватывает здание парламента, взяв в заложники испанских парламентариев. В руках заговорщиков находился телецентр. Непосредственное участие в заговоре приняло руководство вооруженных сил, жандармерии и франкистских ветеранов. Предварительно в рамках испанской разведывательной службы был создан специальный отдел, занимавшийся мониторингом позиций крупного бизнеса и банков по отношению к возможному сценарию военного переворота.
Сбой выстроенной технологии произошел на уровне согласования с королем. Имеются все основания считать, что заговорщики действовали от имени и по поручению монарха. Идеология предпринятого выступления носила роялистский характер (точнее, представляла собой синтез идеологем роялизма и франкизма). Королю предоставилась возможность для телеобращения. Однако неожиданно для заговорщиков Хуан Карлос II объявил, что Корона «не может потерпеть ни в каком виде действия или позицию лиц, которые пытаются силой прервать демократический процесс, определенный на референдуме Конституцией, за которую испанский народ в свое время проголосовал».
После этого войска возвращаются в казармы, а А. Техеро со своими сторонниками сдается правительственным войскам. Рейтинг королевской власти в стране резко возрастает. Хуан Карлос II получает славу спасителя испанской демократии. Король, таким образом, при любом сценарии событий 23 февраля – как в случае победы, так и при поражении заговорщиков – оказывался в выигрыше.
Не такая ли двойственная игра велась М.С. Горбачевым в период августовского путча 1991 г.? Испанский урок указывает, что сама прокрутка сценария переворота может быть использована его инициаторами даже в том случае, когда он терпит неудачу. Этот пример позволяет идентифицировать особую группу «провокативных переворотов».
Неудачный опыт ГКЧП
Для тактики переворота принципиальное значение имеет фактор скорости осуществления операции. Мировой опыт позволяет рассматривать суточный интервал как временной максимум, отводимый на захват власти. Если за сутки контроль основных властных институтов не достигнут, переворот уже может считаться несостоявшимся. Результатом такой временной задержки является консолидация сил властной команды для ответного удара. В лучшем для заговорщиков случае конфликт переходит в режим революции, в худшем они, как путчисты, ликвидируются. Фактор внезапности оказывается при переворотах решающим. Главное при осуществлении властной трансформации – захват инициативы. Кто удерживает инициативу, тот и форматирует сценарий. Только отвечая на удары власть принимает навязываемую ей модель заговора. Сорвать же реализуемый сценарий она может лишь перехватив инициативу. Любая заминка для заговорщиков смертеподобна. «Оборона, – подчеркивал В.И. Ленин, – есть смерть вооруженного восстания». «Нельзя давать врагу передышку. Революцию больше, чем всякое другое дело необходимо доводить до конца», – писал другой теоретик захвата власти Л.Д. Троцкий. При перевороте проигрывает та сторона, которая проявляет больше колебаний.
Именно эта нерешительность объясняет в августе 1991 г. провал замысла ГКЧП. Объявив в 6 часов утра 19 августа о введении чрезвычайного положения заговорщики фактически сразу же упускают инициативу из своих рук. Уже через три часа в «Белом доме» под руководством Б.Н. Ельцина организуется центр сопротивления. Установившая накануне контроль местонахождения президента РСФСР группа «Альфа», не получив соответствующего приказа, не оказала ему какого-либо противодействия. Между тем, в Москве и Ленинграде проводятся митинги протеста. Б.Н. Ельцин в 12 часов, поднявшись на танк, объявляет действия ГКЧП незаконными. Никаких препятствий митингующим не организуется. Правом на разгон таких митингов, предоставляемых «чрезвычайным положением» Комитет воспользоваться не решается. Радиостанция «Эхо Москвы» открыто в прямой эфир ведет антигэкачепистскую пропаганду. Однако мысли о необходимости ее закрытия у заговорщиков не возникает. В столицу вводятся войска, но приказа о применении силы не поступает. Напротив, оказавшись в состоянии бездействия ряд подразделений участвует в «народных протестациях».
Вечерняя пресс-конференция ГКЧП только зафиксировала нерешительность заговорщиков. Трясущиеся руки Г. Янаева стали знаком провала. Не достигнув контроля стратегических инфраструктур государства в течение суток представители Комитета чрезвычайного положения уже через день оказались арестованными. Инициатива в ходе событий «августовского путча» была перехвачена Б.Н. Ельциным и его сторонниками. Заговор ГКЧП использовался в итоге для заговора демократов. Б.Н. Ельцин де-факто оттесняет М.С. Горбачева с позиций первого номера. Опыт «августовского путча», таким образом, демонстрирует, что инициатива в ходе осуществления властно-управленческой трансформации может перехватываться, а целевые ориентиры могут подменяться даже на противоположные [88] .
Опыт «конституционного переворота» 1993 года
Противостоящими сторонами в перевороте могут выступать различные ветви власти. Это столкновение оказывается объективно предопределенным в случае представления ими различных элитных группировок. Различные группы правящей элиты консолидируются в этой ситуации вокруг разных властных институтов. Именно такое разъединение по линии президентская вертикаль – Верховный Совет произошло в Российской Федерации в начале 1990-х гг.
Спустя время многие оценивают события 1993 г. как конституционный переворот. Во главе этого переворота стоял президент. По действовавшей на тот момент Конституции 1977 г. высшим органом законодательной власти являлся Съезд народных депутатов. Он имел право требовать отчета у президента и отрешения его от должности двумя третями голосов. На съезде избирался Верховный Совет – постоянно действующий между его созывами законодательный орган. Глава правительства (премьер-министр) мог назначаться только с согласия Верховного Совета. Все эти конституционные ограничители по отношению к президенту первоначально удавалось обходить на основании постановления 5-го Съезда 1991 г. о предоставлении Б.Н. Ельцину «особых полномочий». Но действие предоставленного карт-бланша истекало в декабре 1992 г. С учетом провала обещаний в проводимых реформах дальнейшая политическая судьба Б.Н. Ельцина и связанной с ним элиты была под вопросом.
Понимая эту угрозу, президент еще 10 декабря 1992 г. призвал своих сторонников покинуть 7-й Съезд. В своем обращении президент говорил о «невозможности работать со Съездом депутатов», отказывающемся продлить его особые полномочия и требующим смены главы правительства. Уже тогда была предпринята первая ельцинская попытка переворота. Но она не удалась. Сохранив кворум, Съезд отстранил с поста главы правительства радикала-монетариста Е.Г. Гайдара, назначив вместо него компромиссную фигуру бывшего министра газовой промышленности СССР В.С. Черномырдина.
Новая попытка «несилового переворота» предпринимается Б.Н. Ельциным в марте 1993 г., когда президентом был подписан неконституционный указ «Об особом порядке управления». Но и этот заход, предпринятый совместными усилиями Верховного Совета, Конституционного Суда, Генпрокуратуры, Совета Безопасности, оказался блокированным [89] .
Тогда было решено заручиться поддержкой народа, для чего был организован референдум о доверии президенту и парламенту. Предполагалось, что за счет подконтрольности СМИ, а также «идеологической и материальной помощи зарубежных коллег» Б.Н. Ельцину удастся получить желаемый результат. Однако, вопреки реляциям о безоговорочной победе ельцинского курса, референдум не дал абсолютного преимущества ни одной из сторон. При подсчете голосов от числа проголосовавших доверие Б.Н. Ельцину выразили 58,7 % человек, его реформы поддержали 53,0 %, за необходимость досрочных перевыборов президента высказались 49,5 %, Верховного Совета – 67,2 %. Если же считать всех потенциальных избирателей, то «успех» ельцинской команды предстает уже как поражение. О доверии Б.Н. Ельцину заявили лишь 37,6 % электората, о поддержке его политики 34 %, за переизбрание президента выступили 32,6 %, Верховного Совета – 41,4 %.