— Зря. Как издатель, я знаю потрясающие сказки.
— Всё-таки воруете неопубликованные манускрипты, да?
— Воруем, — серьёзно согласился он. — Потом опубликовываем под другим именем и гребём миллионы. Как, думаешь, я заработал на свою машину?
— Боюсь даже представить, как ты поднимешься на моём романе.
— Особняк в Майами, не иначе.
Кирилл подошёл ближе и обнял меня за плечи, притягивая к себе. Я уткнулась носом ему в грудь. От него пахло немного другим Кириллом, вымытым и чистым и сонным, и я с удивлением поняла, что хочу спать рядом с ним. В его руках.
Кажется, я поплыла и начала влюбляться.
Ещё чего не хватало! Я решительно тряхнула головой, высвобождаясь из рук Кирилла. Он помедлил, но выпустил меня.
— Спать, — решительно сказала я. — Всё равно я понятия не имею, что писать дальше.
Кирилл хмыкнул.
— Не знаешь, про что писать, пиши про секс. Всегда срабатывает.
— Без тебя знаю.
— Просто посоветовал.
Он вдруг шагнул ко мне и подхватил на руки. Прямо под голые бёдра.
— Всё-таки хочешь, чтобы я отнёс тебя наверх и занялся с тобой любовью, — насмешливо проговорил он. — Да или нет?
— Можно подумать, ты оставишь меня в покое при любом ответе.
Кирилл наклонился ко мне, и кончик его носа коснулся моего.
— Ты не представляешь, насколько лучше пишется, когда влюблён, — выдохнул он. — Маринка просто летала, когда…
Он осёкся. Мои глаза расширились.
— Ты правда такая сволочь? — тихо спросила я, сидя у него на руках. — Готов, чтобы я в тебя влюбилась, только чтобы текст лучше продался?
Кирилл молчал.
— Отпусти меня.
Он без слов выпустил меня, и я соскользнула на пол.
Как он мог. Как он мог!
Я сжала кулаки.
Маринка. Он на полном серьёзе хотел, чтобы я заменила ему любовницу во всём. Чтобы через девять дней спокойно вытереть об меня ноги.
Что ж, я усвою урок.
Глава 11
В душ я пошла молча, без жалости наступив на пиджак, который скинула на пол. И прихватила с собой простую хлопковую сорочку.
Я была влюблена когда-то. Наверное, каждый был влюблён хоть раз в жизни. Чувство, поднимающее на крыльях, надежда, что тебя полюбят в ответ, и крышесносное, невозможное счастье, когда взаимность оказывается правдой. На время.
Но любое время заканчивается, правда? У нас со Славкой никогда не было бурного романа. Мы просто встретились и поняли, что нравимся друг другу. Наверное, как и миллионы других пар.
А ведь я мечтала о сказке, как любая девчонка. О белом платье, о принце, который откроет передо мной дверь лимузина и отодвинет стул.
Вот только принцу нужна была не я, а выброс серотонина. Гормоны влюблённости, зажигающие в глазах звёзды, когда не нужны ни еда, ни сон, когда захлёбываешься счастьем и мечтаешь поделиться своим солнцем с целым миром.
Я вздохнула, прижимаясь лбом к зеркалу. И совсем не удивилась, когда скрипнула дверь.
— Ежонок, — совсем мягко сказал Кирилл. — Твоё сердце разбито навеки? Отпускной роман — не самое худшее из зол.
— Иди ты знаешь куда?
— А ещё кто-то забыл о субординации. Идёшь ты, и идёшь спать.
Я тяжело вздохнула.
— Хорошо. Но на объятия не надейся.
Кирилл помолчал.
— Мне было очень плохо вчера, — наконец сказал он. — И всё ещё штормит сегодня. Не каждый день срывается проект и бросает женщина, на который ты хотел жениться.
Я беззвучно охнула.
Так Марина была…
— Не очень-то добр ты был в своём разговоре с невестой, — проронила я.
— Она променяла меня и мои деньги на конкурентов и их деньги. Прости, если я не горел желанием запекать с ней вместе зефирки над камином.
— Должно быть, там было очень много денег.
— Вместе с эксклюзивом было, — кивнул он. — Умножь на три-четыре романа в год и на десять лет контракта, а потом продли, и ты поймёшь, что сумма нешуточная. Мы могли бы не расставаться, я мог бы принять этот её выбор и сделать хорошую мину при плохой игре… но я не люблю, когда меня кидают, ежонок. Надеюсь, ты этой ошибки не сделаешь.
— А вот теперь ты мне угрожаешь.
Кирилл потёр лоб.
— Да. Я полная сволочь на ночь глядя, правда?
Я невольно улыбнулась.
— Ещё какая.
Он коснулся ладонью моего плеча.
— Хватит третировать зеркало. Ты сонная и красивая. Идём спать, как нормальные ненавидящие друг друга супруги.
— Всю жизнь мечтала, — вздохнула я, следуя за ним.
Я не влюблюсь в него, тихо поклялась я себе. Не влюблюсь. Ни за что и никогда.
С этой мыслью я устроилась на своей половине кровати, поджав ноги и упрямо кутаясь в край одеяла. Спиной к половинке Кирилла, разумеется. Ещё чего.
И совсем не ожидала, когда он, выключив свет, вдруг опустился на одно колено перед моим лицом.
— О чём ты мечтаешь? — негромко спросил он. — Из того, что можно купить за деньги? Хотя за деньги можно купить всё, пожалуй.
— Угу. Особенно любовь и искреннюю дружбу.
— Ты удивишься.
Я тяжело вздохнула. На мне висел чёртов кредит и отсутствие жилья, и хотя сейчас это ушло на задний план, никуда оно не делось.
— Хочу никому не быть должной, — наконец проговорила я.
— Даже мне?
— Особенно тебе.
Кирилл хмыкнул.
— Ну, допустим. А серьёзно? Никогда не мечтала о волшебнике в голубом вертолёте?
Я невольно улыбнулась.
— Пятьсот эскимо мне не съесть. Разве что вазочку мангового сорбета. Настоящего, влажного, поблёскивающего. Маленькими шариками.
— Да ты переборчивый ежонок.
— Какой уж есть.
— Но ты же была ребёнком. Разворачивала подарки под ёлкой. Ворошила упаковку, развязывала ленты. Неужели ничего не запомнилось?
Я покачала головой.
— Вообще ни разу такого не было. В детстве не было денег. А потом как-то привыкли дарить конверты… ну, или пакетик с шампунями. Со Славкой… — я запнулась, — у нас был общий бюджет. Я накопила ему на планшет, но не додумалась завернуть в коробочку или положить под ёлку. Просто подарила так.
Я сделала себе мысленную пометку для следующего романа: эпилог, героиня ждёт второго ребёнка, и они втроём с мужем и маленьким сыном разворачивают подарки. Пахнет мандаринами и бенгальскими огнями, все трое смеются, словно сошли с открытки, и жизнь продолжается.
А читатель улыбается, закрывая книгу.
— Славка, — задумчиво произнёс Кирилл. — Ты даже по-человечески его не зовёшь.
Я прикусила губу. Ну да, он был прав, стоило назвать Славой… но привыкли же!
— Ладно. — Кирилл поднялся. — С тобой всё понятно, дитя природы. Чудес ждать ты не привыкла.
— Ничего, герои не обеднеют, — огрызнулась я. — Фантазия у меня богатая.
— И что же ты им подаришь? Мочалку в коробочке? Банальный бриллиант на цепочке? Может, ключи от машины?
Изумруд, подумала я. Старую изумрудную серёжку моей прабабушки с изящной камеей. Осталась лишь одна: вторую обменяли на хлеб в те страшные годы, когда смерть от голода была реальной. Но со второй молодая женщина не смогла расстаться, и передала её дочери. А та — своей. И в итоге маленькая подвеска ляжет на шею моей героини, и скажет о любви лучше любых слов.
Я сама была почти равнодушна к украшениям: куда больше я мечтала о путешествиях. Но лицо прабабушки всплыло перед глазами, и я вдруг поняла, что эту историю я хочу рассказать. Напишу о ней завтра утром.
— Найду что, — сказала я вслух.
— Ну-ну.
Я бросила взгляд на его обнажённый торс и плечи. Интересно, что бы предложил мне в подарок Кирилл? Себя любимого, тут к гадалке не ходи.
— Тебя-то точно завалят подарками, — сонно пробормотала я, подкладывая ладонь под щёку.
Скрипнула кровать, и я ощутила жар мужского тела совсем рядом. Будто не мог и отодвинуться!
— Вряд ли, ежонок. Никто не знает, что я здесь.
— И даже не поедешь на престижную новогоднюю вечеринку в ночной клуб?
— Чтобы ты прокрастинировала всю ночь, а потом встретила бы меня покрасневшими глазами ревнивой жены?
— Просто спросила.
Матрас снова прогнулся: Кирилл устраивался удобнее.
— А ты ведь ждала подарков? — внезапно спросил он. — В детстве?
— У меня были игрушки, — коротко сказала я. — И всё остальное.
— Любимый мишка с оторванным ухом, кукла Барби, которой ты сделала ирокез, в таком духе?
Я не выдержала и ухмыльнулась, не поворачиваясь к нему.
— А у тебя, конечно же, были новые комплекты Лего каждую неделю.
— У моих детей будут, — без малейших сомнений произнёс Кирилл. — Непременно.
— Уходишь от ответа.
— Ухожу, — согласился он. — Мало приятного в том, чтобы признаваться в собственной нищете. Я был мальчиком из низов до этого маленького подмосковного рая, и меня как-то особенно не вдохновляет это вспоминать.
Я не выдержала и обернулась.
— Но у тебя ведь была мечта? У любого ребёнка есть мечта.
Кирилл закинул руки за голову и с насмешливой улыбкой покосился на меня.
— Мечтаешь пролезть ко мне в душу?
— Да я уже там, — мрачно сказала я. — На ближайшие девять дней.
— Повезло, правда?
— Не то слово.
Кирилл глубоко вздохнул.
— Я хотел электрическую железную дорогу, — произнёс он. — Немецкую. Чтобы проложить рельсы по всей комнате, запустить чёрный паровозик, почувствовать, как он жужжит в руках, как колёса щекочут ладонь, и отправить по маршруту поезд. Сначала один вагон, потом два. Переключать стрелки, отправлять вагоны на запасные пути. Играть в супермена и спасать пассажиров перед самым обрывом.
— Удивлена, что с такой фантазией ты не стал писателем.
— Я пробовал, — спокойно сказал Кирилл. — Но это не моё.
Мы помолчали, лёжа в темноте. Глядеть на Кирилла через плечо было неудобно, и я сама не заметила, как перевернулась на другой бок, лицом к нему.
Он только что открылся, рассказав мне о своей детской мечте. Даже если он использовал меня лишь для того, чтобы утереть нос своей бывшей, и ради этого готов был тратить деньги, забрасывать меня нарядами и флиртовать напропалую, в чём-то он был очень искренен. И мне хотелось, чтобы этот жест не пропал зря.