В общем, жена олигарха будет довольна.
Наверное, я не смогла бы писать так легко, будучи счастливой. Когда реальный мир дарит тебе всё, зачем нужны истории? А вот когда сердце грызёт пустота, когда до безумия хочется, чтобы тебя обняли и погладили, чтобы самый нужный мужчина, сидящий наискосок, всего лишь улыбнулся…
Тогда — да. Тогда я ныряю в истории и рискую не вынырнуть.
Я слабо улыбнулась, медленно и нежно расстёгивая руками воображаемого Кирилла пуговицы на строгой офисной блузке Ирины. Точно так же, как руки настоящего Кирилла расстёгивали пуговицы на моей. Я запомнила.
Вот только когда мои герои скажут друг другу самые главные слова, они никогда не возьмут их обратно.
Я вела эротическую сцену по самому краю, и сначала моё сердце оставалось холодным. Оно сжималось, когда я вспоминала спокойный ровный голос Кирилла и сообщение от Марины на его телефоне. Болело, когда я вспоминала, что всё было кончено.
Но потом меня захлестнули другие воспоминания.
Мягкая улыбка и сонный взгляд из-под ресниц. Тёплые руки, которые обнимали меня и только меня. Блинчики на кухне. Острые, но никогда не злые шутки, нежность в глазах и в голосе…
Оранжерея, крышка рояля, лимонный сок… Расстёгнутая блузка у камина, горячие пальцы нанизывают меня на себя, трепет и радостное возбуждение… И это утро: вдвоём, прижавшись друг к другу интимно и доверчиво.
«Я тебя люблю».
«Я тебя тоже».
Я почувствовала, что улыбаюсь. Пусть я упустила момент, упустила Кирилла, упустила всё: я не потеряла себя. Я была влюблена по уши, это чувство пульсировало во мне живо и ярко, и я не могла его отпустить. А значит, оно обязано было передаться моим героям. Солнечным лучом в морозном дне, сцепленными над чашкой кофе руками, ароматом корицы в небольшом кафе, счастливым шёпотом под простынями.
Чёрт, как я мечтала нырнуть к Кириллу под простыню и разбудить его так, как хотел бы проснуться почти каждый мужчина…
Я невесело усмехнулась. Ну, допустим, мне это в ближайшую тысячу ночей не светит. А вот моей героине…
Кажется, сегодня моему роману выпал очень эротический день.
Я писала, пока не начало темнеть, и вздрогнула, когда осознала, что наступили сумерки. Близился к завершению ещё один день. Ещё один шаг к окончанию новогодней сказки.
Я не сразу заметила, что Кирилл отложил ноутбук и смотрит на меня.
— Лира Гречко, — негромко позвал он. — Ты собираешься провести в неловком молчании все оставшиеся дни и ночи?
— Особенно ночи, — вырвалось у меня.
Чёрт. Язык мой — враг мой.
Кирилл хмыкнул.
— Ну да. Еду ты тоже будешь игнорировать?
Я отвела взгляд.
— Нет. Просто сегодня… не самый подходящий день.
— Да уж слабо сказано.
Он встал.
— Обед, — очень чётко произнёс Кирилл, — будет через полчаса, и я сам отнесу тебя на кухню, если услышу хоть малейший писк неповиновения.
— А если это будет хриплый стон повиновения? «О да, мой повелитель?» — поинтересовалась я.
Кирилл чуть улыбнулся, и я с облегчением увидела, как его лицо сделалось более человеческим.
— С интересом прослушаю все варианты.
«Я люблю тебя», очень хотела сказать я. Снова.
Но вспомнила результаты теста Марины, и моё лицо вновь упало. Кажется, куда-то далеко за уровень моря, ближе ко дну Марианской впадины. Не зря же эти два слова почти созвучны.
— Как там Марина? — сухо спросила я.
— Никак, — просто сказал Кирилл. — Меня это не интересует.
— После того, что она тебе прислала?!
— Я не имею обыкновения верить слухам, ежонок. Только фактам. Анализу крови, например.
— Но ты и Марина… если у вас будет ребёнок…
— Что?
Я окончательно смешалась.
— Как ни странно, — задумчиво произнёс Кирилл, — я чувствую себя совершенно свободным. Тем более что у тебя, как мы выяснили, глубоких чувств нет всё равно.
Он вдруг насмешливо улыбнулся.
— Или всё же есть, ежонок?
Я упрямо молчала.
Кирилл не повёл и бровью.
— Обед. Полчаса. Дописывай главу.
— Я не делю текст на главы! — успела крикнуть я ему вслед. — Мог бы и заметить!
— А придётся! — донеслось из кухни, и я только вздохнула.
Вдохновение улетучилось. Я закрыла ноутбук и пошла в душ.
Под горячими струями, как это часто со мной бывает, голова вновь заискрилась идеями, и я мечтательно заулыбалась. Кажется, после обеда мне будет, чем заняться. Кто сказал, что вкалывать весь день, сидя над романом, может быть неинтересно? Да это самое потрясающее занятие на свете, особенно когда рассказываешь себе историю со счастливым концом.
Особенную для меня историю. Ведь другого такого Кирилла Рымова нет нигде во всей вселенной.
Выйдя из душа, я бросила взгляд на манящие коробочки с красивым бельём, хмыкнула, и, не мудрствуя лукаво, просто растёрла голову полотенцем и запахнула на себе белый махровый халат на голое тело. Уютно и просто, и не надо мучиться со стиркой.
Стирка. Вот ещё одна проблема на съёмной квартире. Чёрт, всё в моей жизни выступает за то, чтобы срочно признаться Кириллу в вечной светлой любви и остаться с ним за горячие завтраки, бесплатную стиралку и забитый холодильник.
Кажется, я начинаю понимать, почему мужчины женятся.
Я вздохнула. Но нет. Я допишу книгу и, как хорошая девочка, найду себе съемную комнату, и по вечерам вместо того, чтобы писать роман, буду выискивать имя Кирилла Рымова в светской хронике. Вместе с Мариной Рымовой. Брр. От одного сочетания этих двух слов хочется запустить сковородкой в окно.
Чёрт. Вот почему я не могу помечтать о том, как буду с Кириллом сама? О долгом утре в кровати, о пышных юбках свадебного платья, о доме на берегу океана?
Потому что нельзя, Лира, мысленно ответила я себе. Нельзя. Иди, Кирилл ждёт.
Глава 36
Кирилл и впрямь ждал. За кухонным столом, медитируя за тарелкой крем-супа. На ровной поверхности закручивалась спираль из сухариков, и я заворожённо наблюдала, как внешний край начинает медленно погружаться в глубину.
Сбоку от Кирилла стояла вскрытая бутылка вина и непрозрачная миска, накрытая крышкой. Я заметила, что бокалов он не достал.
— Суп сырный? — спросила я, усаживаясь напротив.
— С мидиями. И креветками. И сливками. Тебе дать рецепт?
— Лучше суп, — быстро сказала я. — Спасибо.
Я пододвинула к себе тарелку, и некоторое время мы ели в молчании.
— Я договорился с Мариной, — негромко произнёс Кирилл. — Завтра мы встречаемся в клинике, она возвращает мне кольцо, предъявляет заверенный клиникой анализ крови, который точно скажет, ждёт ли она ребёнка или нет, и вы с ней подписываете заявление, что не имеете друг к другу претензий в том, что касается столкновения на лыжах.
Я охнула.
— Ого. То есть она от меня отступается? И показывает тебе анализ крови?
— Именно.
Я нахмурилась.
— Но зачем? Если бы я была на её месте, я бы из тебя ещё неделями кровь пила, пока было бы неизвестно, беременна я или нет.
Кирилл расхохотался.
— Серьёзно, ежонок? Так-таки и пила бы кровь?
Я смутилась.
— Ну… я гипотетически…
— Гипотетически ты бы моментально с визгом бросилась на меня, причитая: «что мне делать, а вдруг я беременна?» И мы сделали бы анализ тут же, не отходя от кассы. Чтобы играть в таком вопросе, нужны Маринины железные нервы, а у тебя их нет. И вообще, — спокойно заключил Кирилл, — уверен, Марина собиралась поступить именно так, как ты сказала.
— Но что её остановило?
— Я. Я сказал, что выложу всю хронологию событий в той же закрытой группе, в которой были опубликованы твои фотографии. Только факты. Никаких обвинений.
— И все поймут, что за атаками стояла она.
— Как минимум призадумаются.
Я помолчала.
— Да ты шантажист.
— Я вообще изрядная сволочь, — согласился Кирилл. — К сожалению, даже настолько, что не женюсь на возможной матери моего ребёнка. Сам от себя не ожидал.
— Ты ещё можешь передумать, — тихо сказала я.
— А тебе стоило бы перестать решать за меня.
Это прозвучало резко. Куда резче, чем я ждала.
Я отставила пустую тарелку.
— Конечно, — подчёркнуто вежливо произнесла я. — Прошу прощения за то, что позволила себе лишнее. Большое спасибо за вкусный обед. Пожалуй, я вернусь к своим рабочим обязанностям. Хотя свою норму за день я уже выполнила, буду рада порадовать руководство новыми успехами.
Повисло гробовое молчание, пока я убирала со стола. Наконец дверца посудомоечной машины захлопнулась, и я, обернувшись, отвесила Кириллу шутовской поклон.
— Думаю, вы будете не в обиде, если я избавлю вас от своего общества, господин Рымов, — сообщила я. — Всё-таки я — девушка не вашего круга, и не могу позволить себе высказывать при вас своё мнение. А значит, будет лучше, если я не стану говорить ничего.
— Будет, — подтвердил Кирилл, вставая. — Пожалуй, будет лучше, если прямо сейчас я не услышу от тебя ни слова вообще.
Я в шоке открыла рот. Он это серьёзно?
Что ж, хорошо. Пойду в гостиную, сяду за ноутбук и буду молчать, как рыба.
Но мне не удалось это сделать.
Прежде, чем я успела опомниться, Кирилл быстрым гибким шагом подошёл ко мне и подхватил за талию.
— Кажется, — негромко сказал он, берясь за пояс моего халата, — наш издательский договор ещё в силе. И я совершенно уверен, что этим утром ты разрешила мне всё. Вообще всё.
Я ошалело смотрела на него. А потом почувствовала, как узел на белоснежном пояске развязывается и скользит вниз.
В следующую секунду Кирилл небрежно снял халат с моих плеч, и махровая ткань упала вниз, на локти. Я едва успела запахнуть его на талии.
Кирилл покачал головой.
— Так дело не пойдёт. Полное подчинение, забыла?
— Марина, — прошептала я. — Её анализ крови. Что, если он положительный?
Его ладонь легла мне на губы.
— И полное молчание.
Вторая рука Кирилла развела полы халата в стороны, и в этот раз я не сопротивлялась. Халат белым флагом упал к моим ногам, и я осталась перед Кириллом совершенно без одежды. Вот кто меня надоумил не надевать бельё, а?