и унеслась на работу.
Вот и поговорили… Они вместе, потому что они просто есть. А я не есть, поэтому со мной никого нет.
Я врубила холодную воду, переключила на душ, недрогнувшей рукой сняла пижаму и перешагнула белый бортик. От воды веяло холодом, и я не сразу решилась забраться под нее. Сначала сунула под воду голову. Мозги заклинило, мне захотелось закричать, я качнулась, и ледяной жар пронесся по телу. Я сжала зубы и держалась за стену, заставила себя еще немного постоять под душем, словно наказывая за все страдания прошедших дней.
На улицу я вышла в более-менее собранном состоянии и даже успела удивиться вновь появившимся возле подъезда старушкам.
– Здравствуй!
Я несколько дней не слышала Маринки, поэтому от внезапного приветствия вздрогнула. Девочка снова сидела в окне и задорно улыбалась. Из пледа виднелась ее бледная мордашка.
– Привет, Маринка! – махнула я ей рукой. – Как твои дела?
Маринкина улыбка вполне заменяла хорошую порцию солнца – такая она была добрая.
– Я болела, – сообщила мне Маринка. – А потом пришел Максим, и все прошло.
– Куда пришел? – не поняла я.
– Сюда. – Маринка кивнула себе за спину, где, видимо, стояла ее кровать. – Он сказал, что все будет хорошо, и взял меня за руку.
Я невольно перевела взгляд на Маринкины руки. Были они тоненькие как тростиночки. И вдруг вспомнила, что Макс всегда ходит в перчатках. Видимо, ради больной он их снял.
– У него такие холодные пальцы, – кокетливо дернула плечиком Маринка.
– А что потом?
Я прикинула, как Макс забирался к Маринке в комнату. Вряд ли он пришел через дверь, скорее через окно. А здесь все же два метра высоты. Он с собственной табуреткой сюда пришел?
– Ничего, – развела руками Маринка. – Он ушел, а я уснула.
– Здорово, – прошептала я, отходя в сторону.
Тайн прибавлялось. Может, попросить Маринку, чтобы Макс в следующий раз попробовал допрыгнуть до двенадцатого этажа? И выйдет все как в сказке про Конька-горбунка. Сначала не допрыгнет три бревнышка, потом два, а затем, глядишь, он уже и на подоконнике сидит и лечит меня от моего же собственного идиотизма…
Я успела дойти до школы, когда поняла смысл Маринкиных слов. Макс приходил к ней в гости. Он никуда не уехал! Он в городе!
– Маркелова! – Крыска Лариска шарахнулась от моего крика. Я ухватила зверька за хвост, чтобы он не убежал далеко. – Как дела?
– Плохо, – состроила Лерка печальное лицо.
Я чуть не повелась на это и не спросила, что случилось, но вовремя вспомнила, что у готов по жизни все плохо. – Скоро придет смерть – и мы должны встретить ее достойно.
Я согласно кивала. Конечно, придет, куда же от нее деться!
– Что ночью? Все тихо?
Дракон! Мне нужен был Дракон.
– Да пребудет с нами ночь и тьма! – стрельнула на меня красными глазами Лерка. Кажется, она сегодня в ударе. – Главное, день пережить, а там наступит наше время!
– Возьми меня с собой, а? Я хочу поговорить с Драконом.
Маркелова вдруг стала серьезной и как-то подозрительно посмотрела на меня. Вообще-то она была страшно обидчива, но обижалась обычно на собственные мысли, а не когда ее кто-то целенаправленно пытался задеть. Вот и сейчас в моих вопросах она усмотрела нечто, и глаза ее нехорошо заблестели.
– Зачем?
– Он что-то там насчитал про Макса. Я хочу узнать.
– Каждый сам находит свою дорогу, – низким голосом произнесла Лерка. И вдруг буднично добавила: – Не нравится мне твой Макс. Есть в нем что-то неприятное. И смотрит он так, как будто делает тебе одолжение. Словно он бог и мы все должны на него молиться.
Я упрямо замотала головой. Мне надо было знать.
– Ну, ладно, приходи сегодня на кладбище. – Маркелова окинула меня оценивающим взглядом. – Только оденься как-нибудь поприличней.
Под словом «поприличней» она имела в виду «во все черное».
Не знаю, как там в Европе, у нас кладбище не самое приятное место. Всегда сумрачно, всегда пахнет гнилью и плесенью. Странные личности бродят по дорожкам. Выцветшие венки. Приоткрытые калитки приглашают зайти. Посидеть, отдохнуть, остаться навсегда.
Нетушки, заходить мы к ним не будем, а вот с Драконом повидаемся.
День я провела в ожидании. На время даже забылась тоска. Как будто получила записку от Макса: «Кладбище. Полночь. Приходи! Жду!»
Впервые я с таким нетерпением встречала темноту. А она все не шла. Нетерпение гнало меня на улицу. Я сопротивлялась, пыталась читать, смотреть телевизор. Ничего не помогало. Я металась по комнате, подолгу стояла около окна. Хотелось дернуть на себя створку и громко-громко крикнуть: «Макс!»
Я уже руки подняла к шпингалету, когда над крышей дома напротив увидела луну.
Полную. Желтовато-тревожную. С кровавым отливом.
Пора на кладбище!
Я покойник… Покойник… Веселый покойник…
Черных вещей у меня почти не было. Только футболка. Ладно, натяну ее поверх свитера. Но он синий! У меня в основном были синие и фиолетовые вещи. Будем надеяться, что в темноте фиолетовый цвет сойдет за черный. Темно-синие джинсы, фиолетовый свитер, белые кроссовки. Теперь надо накраситься!
С непривычки тени легли неровно, краска сыпалась на щеки.
Страсть-то какая получалась! Близко ни к кому нельзя будет подходить. Перепугаю всех к черту.
Я глянула на свои ногти. Красить их было некогда. Ничего, натянем перчатки. На голову шапку. Под ней не будет видно, что волосы у меня слишком светлые для готов.
Спички и крестик я взяла машинально. Кладбище, рядом церковь – крест пригодится. И огонь, может, придется разводить. Все готы любители открытого огня.
– Не ждите! Я поздно! – крикнула родителям из прихожей. – Меня Пашка проводит!
Мне крупно повезет, если из подъезда удастся выйти незамеченной.
На улицу я вылетела пулей, даже на дверь мастерской забыла глянуть.
Темнота испуганно шарахнулась в сторону и тут же сомкнулась за моей спиной. До кладбища я добралась на одном дыхании. В груди слабой надеждой билась тоненькая жилка – рядом будет Лерка, а вдвоем не страшно. В конце концов, они ведь живыми возвращаются. Со мной-то что случится?
Крайний дом загораживал от меня кладбище, но вот и он отступил. Из-за голых ветвей деревьев темной громадой выросла Покровская церковь.
Около детской площадки, той, что вплотную примыкает к кладбищенской ограде, моя решимость начала постепенно улетучиваться. Что ни говори, а кладбище – это кладбище и покойники – это покойники. Мне всегда казалось, что лишний раз тревожить их не стоит. А то кто знает – может, они и спокойно у себя там в гробах лежат, а может, выходит какой погулять, свежим воздухом подышать, зазевавшегося посетителя к себе под землю утащить…
Жаль, что я с Маркеловой заранее не договорилась. Пришли бы вместе. Вдвоем не так страшно.
Моей смелости хватило ровно на то, чтобы дойти до ограды и вцепиться в холодные прутья. Дальше ноги не несли.
От могил тянуло сыростью.
– Кря-а! – спросонья заорала ворона, заставив посмотреть наверх. А когда я вновь опустила глаза, то увидела, как между надгробий мелькнула фигура.
Или мне показалось? Готы-то где? В каком месте у них встреча?
Поблизости треснула ветка.
Я подавила в себе желание зажмуриться и бежать отсюда без оглядки. Потом долгое время ничего не происходило, и я наконец смогла спокойно вздохнуть. Правда, шевелиться еще не отваживалась.
Интересно, как они проникают на кладбище? Не через центральный же вход! После семи ворота запираются, на всю ночь приходит сторож с собакой, горит яркий фонарь. Значит, где-то в заборе есть дырка. Вряд ли все лезут через полуметровый частокол, заканчивающийся острыми зазубринами…
Зачем ставят заборы? Чтобы покойникам никто не мешал? Или чтобы покойники лишний раз за территорию не заходили?
Шорох сбоку заставил меня вновь вцепиться в забор. Голова поворачивалась с трудом, как будто она была прикреплена ржавыми гайками и болтами.
Качели на площадке легонько покачивались. Кто-то прошел мимо и задел их? Или кто-то успел здесь посидеть, пока я изучала темноту потустороннего мира?
Я прошла вдоль ограды, трясущимися руками перебирая прутья.
Мне перестала нравиться моя затея. Может, у готов нервы крепкие, они потом, после своих кладбищенских сборищ, хорошо спят, и никакие видения к ним не являются, а я точно теперь не усну. И вспоминать этот поход буду долго. Очень долго.
Я отступила в кусты.
Моего плеча кто-то коснулся. Я взвизгнула, отпрыгнув в сторону. На секунду показалось, что вижу человека, потом мимо меня пронеслась низкая тень, вроде собаки, и я завертелась на месте, не зная, откуда ждать опасности. Потому что вокруг никого не было.
И снова кто-то прошел поблизости. Наверняка гот торопится на сходку. Я поспешила следом. Хотелось окрикнуть его, попросить, чтобы подождал, но я была так напугана, что даже голос подать было страшно.
Человек нырнул за ближайшее дерево. Я устремилась за ним и чуть не заорала от ужаса. За деревом была пустота. Совсем никого.
Я шарахнулась обратно, но за спиной была еще более пугающая темнота. Ноги подогнулись. Я присела на корточки, боясь шевельнуться.
Есть такой закон, если не шевелиться, то ничего не случится, тебя не заметят, тебя не услышат.
По земле промелькнула белая тень. Я уже была готова звать на помощь, когда поняла, что это Лариска.
Крыса тыркалась носом в жухлую траву, не находя знакомых запахов. Но она не останавливалась, а мчалась вперед, надеясь выйти на нужную тропу.
– Лариска! – зашептала я, пытаясь поймать проворного зверька. Но мы были не в классе, где крыса постоянно пребывала в сонном состоянии, а на улице. Здесь она оказалась гораздо проворнее меня. – Стой! – Не вставая с корточек, я побежала за хвостатым созданием. Услышав меня, Лариска попыталась спрятаться в темноте, но я не отставала. Так мы и бежали с ней, пока впереди не показались люди. Лариска рванула в сторону, меняя маршрут, но я ухватила вредное животное поперек живота и зажала в кулак. Маркелова будет счастлива.