А народ уже строчил небогатый событиями рассказ о прошедшем вечере. Вряд ли кто был на улице, все сидели дома за компом или перед телевизором, кто-то учил уроки, кто-то просто страдал фигней. И большинство делало это без свидетелей.
Трясущейся рукой я подписала листок, поставила дату и число, вывела «18.00» и задумалась. Что же было вчера? Пришла Катрин и позвала меня на улицу. Как раз там нас уже ждали заряженные готы. Ждали свою жертву. Потом появились Макс и вампиры, а часам к восьми последние отправились успокаивать своих поклонников. Успокоили они их экзотичным способом – привели на кладбище милицию. Потом следует обзвон всех учеников по списку, и моя мама говорит, меня нет дома. Вернувшись домой, я говорю, что была с Маркеловой. А Лерка наверняка гуляла на кладбище. И находилась если не в центре событий, то где-то рядом, старые связи так быстро не рвутся. А если общалась с ней, значит, тоже тусовалась с готами. Замкнутый круг. Уж лучше признаться, что я была с вампирами, чем с готами. За готов меня потянут в милицию, а за вампиров в дурдом. Вот и выбирай, что лучше.
Я вздохнула и снова посмотрела на Лерку. Непонятно, шастала она на кладбище или нет. И нашла ли она Лариску. Почему-то крысу стало жалко особенно.
Мой тревожный взгляд перехватила Малинина.
– Что, не можешь вспомнить, где была вчера? – промурлыкала она, явно наслаждаясь моей растерянностью. – Максику позвони, он напомнит. Только за совращение у нас статья.
Невидящими глазами я уставилась на листок, рука непроизвольно вывела напротив «18.00» слова: «Тренировка по фехтованию. Свидетель Павел Колосов». Я полезла за телефоном, пролистала записную книжку. Пашка подтвердит. Непременно подтвердит! Даже если это будет стоить ему грандиозного скандала.
«20.00—21.30 гуляла, свидетель Павел Колосов». Немеющими пальцами я переписала из сотового его номер. Пашки сейчас нет в школе, значит, о своем вчерашнем вечере он ничего не писал, и если его потом попросят, то он сможет написать все так, как надо.
Я на секунду зажмурилась, вытерла вспотевшую ладонь о штанину.
«21.30—00.00 – дома. Свидетели – родители».
От волнения щеки мои налились румянцем. Я, конечно, никогда не была примерной пай-девочкой, но и родителей старалась не обманывать. Ложь штука коварная – в какой-то момент ты неминуемо запутаешься, и все станет известно. Поэтому я не вру. Недоговаривать – это да, меньше говорить – могу, реже попадаться родителям на глаза – тоже пожалуйста. Но если меня спрашивали, где я была или куда иду, то всегда отвечала честно. До недавнего времени. Что теперь будет, представить страшно.
Милиционер лениво собирал наши листочки. Объяснять он ничего не стал. И так всем все понятно. Вчерашняя история в красках и подробностях была рассказана, и не по одному разу.
– Маркелова, – задержался дядька у входа, – не забудь про родителей. Да и вы тут как-то, – он глянул на опешившую Розу Петровну, – проведите со своей стороны работу. Все-таки не рядовой случай.
Русичка мелко кивала на каждое его слово.
Я отбила Пашке эсэмэску: «Если что, вчера вечером я была с тобой на тренировке», и тут же вырубила телефон. Отвечать на его вопросы я сейчас была не в состоянии.
– Ну что, допрыгались? – обрушилась на нас Роза Петровна, как только за стражем порядка закрылась дверь. – Вам все хиханьки! Вам все со смертью в кошки-мышки играть! А жизнь у вас не резиновая! Вам ее второй раз не выдадут! Сейчас вы поиграли, а страдать будете все оставшееся время!
Я постаралась незаметно для себя отключиться от ее бормотания. Встревоженные мысли с трудом приходили в порядок. Наверное, впервые я задумалась о том, что же будет дальше. Действительно, как далеко все это может зайти?
В окно смотрело тусклое утро, и мне, как никогда, не хватало Макса, его спокойствия, его уверенности. Казалось, просто появись он рядом, и мне сразу станет хорошо, все проблемы тут же разрешатся. Но его не было, и томительное ожидание рождало дополнительную тревогу. Это был тот случай, когда каждое расставание грозило стать вечным, а каждая встреча могла обернуться трагедией.
Пашка встретил меня во дворе дома. Он расположился на лавочке и болтал с Маринкой, сидевшей на подоконнике. Девочка наконец вышла на свою «прогулку» и теперь самозабвенно рассказывала благодарному слушателю о новом друге Максиме, какой он ловкий, сильный, все может и обещал ее вылечить. Сейчас они как раз подошли к истории с букетиком незабудок.
– А еще греки незабудки называли «мышиными ушками». – Маринка сверкала довольными глазами.
– Греки? – Пашка посмотрел на меня. Кажется, про цветочки я ему уже рассказывала. М-да, неудобно получилось.
– Ты теперь меня будешь сторожить? – буркнула я, быстро набирая код домофона.
– Я знаю, как тебе помочь. – Пашка пошел следом за мной. – На тебя наложен сглаз. Я позвоню верному человеку, он его с тебя снимет. Ты сама не видишь, что тебя дурачат. Все их деньги – откуда они? Машины, цветы, крутые прикиды! А что трепала девчонка? Что он легко забирается к ней на подоконник. Типичный домушник.
Между мной и Пашкой стремительно росла пропасть. Еще вчера надежней друга я и придумать не могла. А сегодня он несет полную чушь, и я уже не в силах его слушать. Торкнулась в душе ностальгия по прошлому, но я тут же отогнала ее прочь. Все у меня будет хорошо.
– Я получил твою эсэмэску, – после некоторого молчания напомнил Пашка. – Что у тебя со вчерашним днем?
– Нужен был свидетель того, что я не была на кладбище, – говорила я как можно более небрежно. – Я выбрала тебя.
– А тебя там, значит, не было? – Жалости от Пашки сейчас ждать не приходилось.
– Ты же знаешь, я не ходила на кладбище! – На меня уже накатывала злость. – Сам говорил, что меня там собирались прикончить.
– Как ты спокойно об этом говоришь! – тоже шел на взлет Пашка.
– Не понимаю, чем я им не угодила? Может, у них в октябре месяце охота на Маш?
– Им нужна не ты! – с вызовом бросил Колосов. – Что ты знаешь о своем друге? Кто он такой, откуда появился? Пришел, улыбнулся, и ты уже за ним побежала? Да у него таких, как ты, миллион! Ты не видела его самодовольной улыбки. Он издевается над тобой!
– Мне кажется, как раз ты сейчас надо мной издеваешься.
Лифт на вызов не откликался. Я пошла пешком.
– Ты видела его вблизи? – Колосов несся вперед без тормозов. – Белый как смерть. Это же какая-то косметика! Нельзя быть таким белым! А глаза? У него глаза маньяка! Наверняка именно он натравил на тебя готов. Откуда у парня машина, откуда деньги? Он же нигде не работает! Я следил, он днем не выходит никуда.
– Он работает в мастерской! – Я не могла больше выслушивать Пашкин бред. Почему все так сложно?
– Ага, и кем он там работает?
Что я ему могла сказать?
– Никем не работает, – быстро ответила я, стараясь больше не смотреть в Пашкино лицо. Мы были столько знакомы, что он наверняка почувствует, когда я говорю правду, а когда вру. – Он бродит по ночам и пьет кровь простых смертных.
Теперь настала очередь Колосова взвыть.
– Я серьезно! – воскликнул он.
– Вот и я серьезно – не лезь ко мне! – отрезала я. – Чего ты ко мне привязался? Я счастлива! Мне хорошо! И сколько бы ты ни старался, плохо мне не станет!
Хватит с меня душещипательных бесед. Пускай Пашка сходит с ума, меня это уже не касается. Хотя мне его жалко. Последнее время мне всех жалко. И Макса, и Пашку, и Маркелову, и даже Малинину.
Пашка отстал, не стал подниматься за мной на двенадцатый этаж. На свою лестничную площадку я вышла одна.
– О чем вы разговаривали? – Макс сидел на ступеньках, ведущих к закрытой двери чердака. – Что он от тебя хотел?
– Говорит, осину подходящую присмотрел. Предлагает, если что, воспользоваться, – не то зло пошутила, не то огрызнулась я. Меня взбесило, что сегодня все за мной следят. – Вас же осиновые колы берут?
– Мы все берем – и осиновые колья, и серебряные пули, а потом складываем их в коробочку, где уже лежат сердца поверженных врагов. Маленькие такие, засушенные, со спичечную головку. – Макс все еще хмурился. – Если он еще раз около тебя появится, голову оторву.
– Мне? – А он, оказывается, ревнив. Какая неожиданность!
– Тебя я съем, – рявкнул Макс. – Мы уже договорились. О чем вы разговаривали? Я видел, он тебя расстроил.
– Пашка решил меня спасать, – пожала я плечами. – От тебя. Говорит, ты сглаз на меня положил, я теперь за себя не отвечаю и иду к тебе по первому зову. Собирается приводить ко мне шептунью, проклятие снимать.
Макс не улыбался. Он смотрел на меня серьезно, губы его шевелились.
– Да, я положил на тебя глаз, – кивнул он. – Ты мне понравилась. А что еще можно сделать с глазом?
– Не бери в голову, – устало махнула рукой я. – Глупости все это. Что там слышно про готов? К нам в класс сегодня приходила милиция.
Макс недовольно поморщился, словно у него заболел зуб.
– Удивительный у вас город! Раньше, куда бы мы ни приезжали, могли лет пять точно спокойно прожить. На нас даже внимания не обращали. Ну, живут и живут какие-то, занимаются своими делами. А у вас готы проходу не дают, ты со своим даром… Какой-то мальчик, настойчиво ищущий с нами встречи. Я устал твою Малинину куда подальше посылать. Раз ей сказал, что у меня дела, второй… А она упрямо ловит меня все время в одном и том же месте. Я ее уже за версту чую.
– Просто мы веселые. – Мне хотелось перевести наш разговор в шутку. – А ты какой? Как вы живете?
Я открыла дверь, сделала приглашающий жест в сторону квартиры. Макс церемонно поклонился, но вошел только после меня.
– Каждый находит свое удовольствие. Кто-то охотник, кто-то наблюдатель. – Не переставая говорить, Макс прошел в мою комнату, выглянул в окно, как будто проверял, есть там солнце или нет. Солнца не было. – А я люблю жить. Просто жить, просто видеть то, что вокруг происходит. Я обещал тебе показать свой мир и обязательно покажу. Ты поймешь, что нас не зря называют плохими. Мы чудовища, монстры, мутанты. Но люди побеждают. Для нас места на земле становится все меньше и меньше.