Калла быстро оглядывается по сторонам. На стенах переулка камер видеонаблюдения она не замечает, по крайней мере поблизости. Должно быть, здесь слепое пятно.
– Ай! – Эно перекатывается по земле и, к изумлению Каллы, делает это достаточно быстро, чтобы врезаться в ногу противницы, нанести удар под колено и лишить равновесия. Его соперница валится навзничь, но Эно все еще слишком близко к ней, и Калла догадывается, каким будет следующий ход. Прежде чем участница успевает сориентироваться, Калла срывается с места, прижимая руку к бедру. Ее шаги сразу же ускоряются, становятся шире, сменяются стремительным рывком, и когда соперница Эно подхватывает с земли свой топор, сосредоточенно нацелившись в спину Эно, Калла подкатывает к ней на коленях и взмахивает мечом, скользнув им поперек шеи участницы и напрочь снося ей голову.
Брызнувшая кровь рисует в переулке полумесяц. Вспышки нет, побег не состоялся. Если тело не слишком повреждено, ци может совершить перескок, но при обезглавливании смерть обычно наступает мгновенно. А для перескока требуется увидеть цель и осознать намерение. Взгляд должен быть прикован в этой цели, чем бы она ни занималась, – главное, чтобы оставалась на виду. Довольно трудно соблюсти оба условия, если мозг больше не функционирует.
В тишине переулка Эно прислоняется к стене, ударившись о нее, и, едва удерживаясь на ногах, пытается осознать произошедшее. Он зажимает рану на левой руке, кровь струится между пальцами.
– Спасибо, – выдыхает он.
Калла обтирает ладонью лицо, смахивает влагу, скопившуюся на виске. Пот это или кровь, она не знает.
– Об этом не беспокойся. – Она поднимается на ноги, стряхивает малиновые капли с клинка. Не сумев отряхнуть его дочиста, вытирает об отворот брюк. – Считай, что тебе вернули долг.
Эно открывает рот, но Калла уже отпускает его, махнув рукой.
– Ты меня прогоняешь? – спрашивает он.
– Иди подыщи другое тело, – отрывисто велит Калла. – Если ты истечешь кровью насмерть, какой во всем этом смысл?
В ответ Эно широко усмехается, как будто Калла не спасла его проклятую жизнь, а вручила ему по-дружески подарок на прощание. Если он останется в игре, рано или поздно жизнь у него все равно отнимут. Но Калла рада, что он, по крайней мере, умрет не от чудовищного удара топором.
– Еще увидимся! – убегая, кричит Эно.
– Надеюсь, что нет, – бурчит Калла.
Если программа снова пойдет на перезагрузку, Антон спалит дотла это киберкафе.
– Ну давай! – умоляет он, хлопая ладонью по боку машины. Громоздкий пластиковый кожух содрогается, как и напиток в стакане рядом с компьютерной мышкой. Хозяин кафе Сулянь цепляется к Антону каждый раз, когда тот приходит и не покупает еду, хотя выручка здесь зависит в первую очередь от того, сколько часов посетители проводят перед компьютером. Антон соглашается лишь на стакан какого-нибудь безалкогольного пойла, завалявшегося в холодильнике за стойкой.
– Эй!
Антон вздрагивает. И с трудом удерживается, чтобы не схватиться за ножи, не сразу узнав голос Суляня.
– Ну и чего ты ко мне подкрадываешься, – жизнерадостно спрашивает Антон, – если знаешь, что я могу перерезать тебе глотку?
Сулянь складывает руки на груди. Он тощий, будто его того и гляди сдует ветром, – Антон полагает, что именно поэтому он никогда не встречал старика за пределами кафе. Если бы они как-нибудь столкнулись на базаре, Антон был бы сражен наповал.
– Перережешь мне глотку – значит, страховку получу. Пусть это и малая толика того, что ты мне задолжал, – отвечает Сулянь.
Он почти кричит, пересиливая шум. В Сане его киберкафе – лучшее заведение для разбирающихся. Даже те, кому по карману домашний компьютер, приходят сюда порадовать себя местной атмосферой, гулом голосов бизнесменов, управляющих активами, и подростков, которые рубятся в сетевые игры. Найти свободное местечко в этом кафе почти невозможно, не позвонив Суляню заранее, слишком многие посетители устраиваются спать прямо перед мониторами, не желая уходить на ночь. Почти каждое утро в киберкафе начинается с того, что Сулянь выпроваживает клиентов, которые в состоянии хотя бы держаться на ногах, если их экраны выключены, а оплаченные минуты давно истекли.
Старик откашливается.
– Ты вообще собираешься выплачивать долги, которые у тебя здесь накопились?
Антон отпивает из стакана. Все верно. За компьютерное время он не платил уже несколько месяцев.
– Обязательно выплачу, – обещает он. Это звучит неубедительно даже для него. – Скоро.
– Разве не ты унес с Дацюня больше всех монет? – вопрошает Сулянь, подняв бровь. – Если что, я смотрю новости.
Антон бурчит себе под нос. Сам виноват, дал Суляню мельком увидеть номер на его браслете, но в списке мудрых стариков Сань-Эра, которым можно доверять, Сулянь занимает одно из первых мест.
– Да, но у меня их больше нет.
Сулянь безнадежно вздыхает. И возвращается на кухню, по пути забирая тарелки и грязные салфетки у трех посетителей в том же ряду, где сидит Антон. Они едва замечают его, влюбленно глядя в экраны, на которых что-то движется – в отличие от застывшей синей панели на экране Антона.
Кафе достаточно суматошное и шумное, чтобы Антон оставался незамеченным, но и компьютер, за которым сидит, он выбрал не случайно. Трое ребят слева от него станут препятствием для ворвавшегося преследователя, справа в двух шагах – задний выход из кафе, ведущий в лабиринт коридоров здания. Для очередного пинга еще слишком рано, обычно их устраивают раз в сутки, но Антон не хочет, чтобы его застали врасплох.
Услышав резкий звук, Антон переводит взгляд на компьютер. На экране все по-прежнему. Сигнал исходит от пейджера, прицепленного к его поясу.
«Вам отправлен счет за следующий месяц».
Антон отцепляет пейджер и с силой швыряет его на стол. Громкий стук пластика о ламинат особого удовольствия не доставляет, разве что вызывает приступ гогота у подростков, сидящих за ним. Он предпочел бы, чтобы прав был Сулянь, подозревающий, что все свои деньги он спускает в казино и борделях, чем вот эту правду. Что больница заглатывает все деньги, которые ему удается наскрести, до последнего гроша, а потом выдает кислую отрыжку – новые счета за лечение.
Экран наконец оживает. Антон придвигает кресло поближе и ждет, когда модем под столом перестанет завывать. Открыв браузер, он вводит краденый личный номер, чтобы получить доступ к архивным новостным материалам, – добрый старый Сидар Яньшу, живущий этажом выше, никогда не проверяет свои счета и ничего не помнит толком, чтобы отказаться от действий, совершенных Антоном под его именем, – и переходит к записям, сделанным в ночь после Дацюня.
Строка за строкой страница начинает загружаться. Антон поглядывает на браслет, который положил на видное место, сбоку от клавиатуры. Несколько посетителей кафе с любопытством изучают его, пытаясь определить, настоящий это браслет игрока или качественная подделка. Привлечь к нему внимание Антон рискнул, чтобы держать браслет под наблюдением и уловить момент, когда его экран мигнет и погаснет. Если погаснет.
Он сам не знает, почему не выбросил его сразу же, как только удрал от Пятьдесят Седьмой. Так или иначе, браслет у него, а вместе с ним и гораздо больше вопросов, чем ответов. Он ожидал, что браслет отключится сегодня: даже если Пятьдесят Седьмая ввела свой личный номер непосредственно перед их схваткой на складе под торговыми рядами, сутки истекли больше часа назад.
Но браслет остается активным, пятерка и семерка на нем мигают каждый раз, стоит ему прикоснуться к экрану. Браслет даже издал сигнал одновременно с браслетом Антона, предупреждая о приближении игрока, и пришлось поспешно нажать кнопку, а потом затолкать его в карман. Можно было бы вытащить чип и отключить браслет самому, но есть в этом что-то от жульничества. Тем более что браслет, по идее, должен погаснуть сам.
Кто же она, эта участница? Пропустила Дацюнь, ее браслет остается активным без ежедневной проверки личного номера. Обязательное прохождение проверки – главная мера предосторожности, цель которой – чтобы случайные цивилы не крали браслеты с трупов игроков и не вступали таким нечестным образом в игру. Дворец этого ни за что не допустит.
Так почему же Пятьдесят Седьмая еще в игре? По чистой случайности? Или она шпионка из дворца? Вдруг король Каса не намерен в этом году выплачивать призовые победителю, потому и подсунул к игрокам своего человека, которому поможет выиграть.
Антон роется в цифровых архивах, щелкает по недавним файлам наугад в поисках фрагмента, который уже видел. После многочисленных загрузок и буферизации сервер наконец выдает видео, снятое в знакомом оружейном магазине. В этой записи все так, как помнится Антону. Пятьдесят Седьмая вонзает меч и выдергивает его со зловещей плавностью. Антон не понимает, чем именно так заворожила его эта сцена. Однако он испытывает тот же экстаз, как и в бою с ней: она постоянно движется, поэтому рассмотреть ее подробно не удается, но энергия, которую излучает каждое ее движение, ошеломляет его.
– Смотришь запись резни в Эре?
Уже во второй раз за сегодняшний день Антон чуть не бросает ножи в ни в чем не повинного человека.
– А, Фело, – говорит он, оглянувшись через плечо. Фело слишком мал, чтобы скакать по телам, но даже если бы он умел, его бледно-красные глаза настолько своеобразны, что его узнавали бы издалека в любом облике. Порой эти глаза выглядят так, будто у него вообще нет радужки, только постоянно пересыхающие, раздраженные белки. – Тебя что, никто не научил, что незаметно подкрадываться к людям нельзя?
– Я думал, незаметно подкрасться к тебе не может никто.
– Обычно – да, – бурчит Антон. Он так сосредоточился, наблюдая за передней дверью, что совсем забыл про тех, кто может войти в кафе через заднюю. Фело вечно ошивается здесь, вместе с друзьями кодит игры на компьютерах.
Фело качает головой, словно разочарованно упрекает Антона. Антон дает ему щелбана в лоб.