По другую сторону прилавка женщина в темных очках суетится между шкафчиками. Флаконы с растительными лекарственными средствами из провинций расставлены бок о бок с коробками, сбоку на которых видны многословные этикетки заводов Саня. Когда Галипэй был маленьким, он побаивался пристроенных в углу банок, где в прозрачной жидкости плавали желтые корни. И говорил, что они похожи на мозги, которые вытягивают отростки, готовые вселиться в свою жертву.
А потом однажды его громко хлопнули по голове свернутой в трубку газетой, он засмеялся и хохотал без умолку, прося хлопнуть его еще раз, потому что это было так смешно.
Женщина за прилавком при виде Галипэя снимает очки, из уголков ее серебристых глаз разбегаются морщинки.
– Привет, тетя, – негромко говорит Галипэй. – Уже обедала?
Вэйсаньна вправе уволиться из дворцовой стражи, если пожелает. Но в глазах остальных жителей Сань-Эра этот уход будет самым постыдным решением, непростительным поступком.
– Ай, да нас, старух, все равно редко мучает голод. – Она выдвигает ящик под прилавком. – Ну, с чем пришел сегодня? С головными болями? Мышечными? Тебе надо больше отдыхать и меньше носиться по городу. Что сказали бы твои родители, будь они еще живы? Какой из тебя глава семьи, если ты вечно выбиваешься из сил?
Галипэй не может сдержать улыбку. Дворец вырастил его – кормил, одевал, помог окончить школу, предоставлял дополнительные занятия, чтобы подготовить его к службе в гвардии, – однако любила его не кто иная, как тетя. После увольнения она стала изгоем, но для Галипэя это не имело значения, сколько бы ни перешептывалась насчет его визитов к тетушке остальная родня.
– Я не для себя, – говорит Галипэй. Улыбка сбегает с его губ. Он оглядывается по сторонам, убеждаясь, что в аптеке больше нет покупателей и никто не изучает ассортимент одинокого стеллажа. Единственная камера наблюдения установлена возле часов на стене, но системы безопасности Сань-Эра звук не записывают. И все же Галипэй понижает голос и придвигается поближе к тете.
– Киноварь у тебя найдется?
Тетушка хмурится:
– Зачем? Неужели пытаешься состряпать эликсир бессмертия?
Галипэй качает головой:
– Ну почему сразу эликсир? Может, во дворце хотят заняться лаковой резьбой, и киноварь в порошке нужна им для отделки.
Тетушка принимается неторопливо рыться на нижних полках. На лице она сохраняет недовольное выражение, главным образом потому, что Галипэй, в сущности, не ответил на ее вопрос. Киноварь, минерал, который добывают в приграничных землях Талиня, поступает в Сань-Эр в небольших количествах и применяется на предприятиях за его характерный оттенок красного цвета.
А еще он очень ядовит.
– Есть он у меня как раз в виде порошка, – настороженно сообщает тетушка. Все Вэйсаньна проходят одинаковую подготовку, всех дворец вооружает одинаковыми знаниями. И если Галипэй пришел за ядом, скорее всего, он и воспользуется им как отравляющим веществом.
– Ты имей в виду, – не глядя на него, тетушка пересыпает порошок, плотно завинчивает крышку и кладет банку в бумажный пакет, а Галипэй все равно улавливает резкость в ее словах, – из дворца можно уйти в любой момент. Здесь, в городе, не так уж плохо.
– Не могу, – отзывается он. Даже подумать о таком для него немыслимо. – Там я нужен.
– В смысле, нужен этому твоему кронпринцу, – подхватывает тетушка. Качая головой, она отдает ему пакет. Верх пакета старательно загнут несколько раз, словно тетушка хоть и отдает пакет Галипэю, но вместе с тем пытается помешать воспользоваться его содержимым. – Яда в нем больше, чем во всей киновари мира, вместе взятой.
– Нет, он не…
Пластиковая шторка на двери шуршит, впуская еще одного покупателя. Галипэй осекается, отворачивает лицо, чтобы его не узнали. Его тетушка надевает темные очки и машет ему рукой, велит уходить поскорее.
– Будь осторожен, мальчик мой, – предостерегает она. – Вот и все, что я тебе скажу.
Получив разрешение уйти, Галипэй кивает и покидает аптеку, крепко сжимая в руках бумажный пакет.
Глава 13
Калла успевает взмокнуть, пока находит Антона на следующий день – в несусветную рань, чтобы с гарантией встретиться еще до того, как их начнут пинговать. Несмотря на ранний час, жара стоит удушающая, воздух тягучий и влажный. Свой длинный плащ Калла сменила на укороченную куртку и не надела под нее и кожаные штаны ничего, кроме белья, но все равно кожа уже стала липкой. С другой стороны, с небольшим неудобством она готова мириться, лишь бы ее руки были защищены от летающих клинков.
– Август уже на ногах и в делах, – сообщает Калла, останавливаясь рядом с Антоном и показывая ему свой пейджер.
Антон щурится, вглядываясь в бегущий текст, который Август переслал с помощью своего автоматического кода.
– С какой стати он советует тебе быть осторожной?
«Отель «Эверсент», номер 79», – сообщает пейджер. И далее: «Похоже, он заселяется с самого начала рабочего дня. Будь осторожна».
– Мой кузен чрезвычайно обеспокоен моей безопасностью, – отвечает Калла. Ложь. Август скорее откусит себе руку, чем станет призывать к осторожности ради ее здоровья и благополучия. Антон, видимо, тоже понимает это, потому что темные брови тела, которое на нем сегодня, уже удивленно подняты и в таком положении остаются. Одет он легче, чем она: в рубашку на пуговицах, с закатанными выше локтей рукавами, темно-зеленая ткань выглядит мятой так элегантно, как удается лишь дорогим вещам. Похоже, у Антона особое пристрастие к перескокам в богачей.
Калла, взмахнув рукой, направляется к отелю «Эверсент». Код Августа всегда выбирает цели, которые или находятся неподалеку от известных ориентиров, или направляются к ним, а отель «Эверсент» – самое большое из строений Эра. Калла и Антон находятся на некотором расстоянии от него, но быстро проходят по Саню, лавируя по улицам вяло пробуждающегося города, поднимаются на мост, стараясь не выставлять напоказ оружие. Наблюдающий за ними издалека может принять их за парочку, которая с утра пораньше решила пройтись быстрым шагом.
Если бы теперь парочки предпочитали обручальным кольцам одинаковые пятна крови.
– Ты с переднего входа, а я зайду сзади? – предлагает Антон, пока они приближаются к отелю.
Калла поджимает губы. В памяти вновь вспыхивает предостережение Августа насчет Антона, и она передвигает на поясе ножны так, чтобы меч был под рукой.
– Но у стойки я пока никого не вижу. Наверное, Семьдесят Девятый еще не подошел.
А может, он среди тех, кто отирается возле отеля. Целая толпа ждет у дверей – эскорт высшего класса, готовый к тому, что его прихватят при заселении, как дополнительное полотенце или тапочки.
– Шифруемся, пока не узнаем? – предлагает Антон.
– Шифруемся, – подтверждает Калла.
Она входит первой, и на нее сразу обрушивается волна прохладного кондиционированного воздуха. Она вздыхает с облегчением, пытаясь отлепить от подмышек прилипшую куртку. Антон, идущий за ней по пятам, громко кашляет. Возмущенно обернувшейся к нему Калле, безмолвно спрашивающей, ради чего он поднял такой шум, он строит гримасу и бросает грозный взгляд в сторону одной из блудниц с сигаретой. Похоже, она выпустила дым прямо в лицо Антону. Калла улыбается ей. Антон хмурится.
– На заселение? – спрашивает администратор за стойкой, постукивая по каменной столешнице акриловыми ногтями, когда Калла и Антон наконец подходят. Калла слишком долго медлит с ответом, разглядывая вестибюль с его обтрепанным ковром. Антон же, вместо того чтобы тянуть время, придвигается ближе и начинает расспрашивать об удобствах отеля и планировке номеров. Неизвестно почему – может, исключительно из любезности, а может, под влиянием позаимствованного Антоном тела и симпатичного лица, – администратор терпеливо отвечает ему, доставая одну за другой какие-то бумаги из ящиков за стойкой. Эр реагирует на игры более болезненным образом, нежели Сань. Если в Сане цивилы настолько склонны к самоубийству, что готовы рискнуть вспоротым животом, лишь бы им оплатили лечение, в Эре пораньше закрывают лавки и запрещают детям гулять одним, пока идут игры. Если бы администратор догадалась, что они игроки, то и разговаривать бы с Антоном не стала.
Двери отеля снова открываются, Калла оборачивается.
Только чтобы увидеть, как Семьдесят Девятый входит, выставив браслет напоказ, в сопровождении свиты из десяти человек.
– Какого хрена? – бормочет Калла, выбросив руку вперед, чтобы схватить Антона за плечо. Тот тоже оборачивается, и его брови взлетают вверх. Семьдесят Девятый щеголяет браслетом, надетым поверх рукава черного костюмного пиджака, причем браслет сияет, как широкие металлические кольца на пальцах у его обладателя.
– А мы вообще когда-нибудь видели его в новостях? – быстро шепчет Антон.
Калла сглатывает. Семьдесят Девятый приближается, но не смотрит ни на кого, кроме администратора за стойкой. Для этого игрока Калла и Антон – просто какие-то постояльцы, пропускающие его вперед, чтобы он зарегистрировался в отеле. У мужчин вокруг него при себе ножи. Калла видит, как топорщатся их карманы. Когда один из них окидывает взглядом вестибюль, под лампами его глаза вспыхивают серебром. Вэйсаньна, скорее всего, ушедший в отставку из дворцовой стражи, судя по его возрасту. Вот это да. Не просто наемные помощники, а лучшие из возможных.
– Нет, – отвечает Калла. Они с Антоном говорят, сблизив головы, будто просто обсуждают выбор номера. Как можно незаметнее они прячут руки за спину, чтобы не показывать браслеты. Такое видео в новостях они запомнили бы наверняка: богач, вышагивающий в окружении людей, готовых к выполнению приказов. – Никогда. Или он еще не убивал, или убивал там, где нет камер.
А это значит, что упоминать о нем в новостях не было причин, и других игроков он застает врасплох, сталкиваясь с ними. Если этот человек участвует в играх вместе с целой службой безопасности, то ради чего? Уж точно не ради