Прибыв к тому месту у городской стены, где нужна ее помощь, она бросает взгляд на пейджер. И, прежде чем показаться из переулка, высовывает голову и настороженно осматривается. Впереди ждут Август и Галипэй, а с ними – довольно большой отряд стражников.
– А я думала, ты не хочешь привлекать королевскую гвардию, – сквозь зубы бормочет Калла. Она понятия не имеет, зачем понадобилась ему здесь. За сегодняшний день ее браслет не издал ни единого сигнала, а уже близится ночь. Может, в центре наблюдения отвлеклись.
Чья-то ладонь ложится ей на плечо. Калла вздрагивает, уже готовая обнажить меч, но незнакомый голос поспешно выпаливает шепотом: «Какой у нас сегодня прекрасный дневной свет!»
Калла убирает руку от меча.
– В последний раз говорю тебе, Макуса: хватит ко мне подкрадываться.
– По-другому никак. Или ты хотела, чтобы я подходил, топая вовсю, прямо сейчас, когда наша цель – не дать другим игрокам убить нас?
Антон убирает трекер в карман. А Калла и забыла, что это устройство по-прежнему у него и он может отследить ее браслет, куда бы она ни направилась.
– Ну-у… – она склоняет голову набок, – пожалуй, нет.
Новое тело на нем выглядит так, будто его украли опять в финансовом районе: молодой банкир, бухгалтер или недавний выпускник, специалист по стратегическому консалтингу в одной из немногих компаний Эра, просуществовавших достаточно долго, чтобы стать наследством. Одежда на нем настолько новая, что хлопковая ткань еще сохранила свежий блеск.
– Как Отта?
Калла следит за реакцией Антона. Слегка нахмуренные брови. Изгиб губ тревожно напрягается.
– Она в порядке. В больнице не знают, что произошло, но все ее жизненные показатели изменились. Меня вызвали как контактное лицо в экстренном случае.
Калле нечего ответить. Она бросает взгляд в сторону стены и видит, что люди из дворца о чем-то совещаются между собой. Причем довольно бурно. Тяжелая дождевая туча надвигается на них сверху, а Галипэй Вэйсаньна ничего не замечает, адресуя неистовую жестикуляцию Августу.
Холодные пальцы проводят по ее лбу. Калла не оборачивается, тогда Антон берет ее за подбородок и мягко, но решительно заставляет посмотреть на него.
– Почему у тебя такой мрачный вид?
У Каллы вздрагивают брови. Его легкий тон – маскировка, прикрытие чувств, которые он не желает показывать ей. Теперь-то она его знает, к худу или к добру.
– Мы участвуем в играх, где резня обязательна, – говорит она. – Так что и тебе не мешало бы выглядеть мрачнее.
– А, да ни к чему это, – беспечно отзывается Антон. – Игры продолжатся независимо от того, насколько мрачно ты их воспринимаешь. – Он придвигается ближе и, когда Калла подставляет шею, скользит губами по ней до подбородка. – Если уж нам грозит опасность, можно и повеселиться.
Калла снова выглядывает из переулка. Ждущие ее люди все еще спорят. Грозовые тучи быстро тяжелеют и разбухают, солнце уже садится, но дождя, кажется, пока не будет. Только небеса колышутся, как воздушный шар, заполненный до отказа.
– И никаких тебе нравственных принципов, – шепчет она. Скользит ладонями по его торсу, пробираясь под пиджак, разглаживает ткань белой рубашки. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что в сотне шагов от нас ждет кронпринц.
– А вот хрен ему, – отзывается Антон, и Калле кажется, что он не шутит.
– Попахивает госизменой.
Антон крепче прижимается губами к впадинке на ее шее. Обеими руками он придерживает ее за бедра.
– «Хрен ему» – это уж точно не госизмена. Вообще-то это даже приветствуется.
Легкая дрожь пробегает по ее спине. Веки Каллы трепещут и опускаются.
– Да?..
– Особенно для королевской семьи. Не дает им погрязнуть в рутине. – Теперь он приникает к ней всем телом. – Может, у стены, с…
– Кхм.
Антон замирает. Калла вздыхает, узнавая звук и человека, который его издал. Легонько отталкивает Антона, он медленно отстраняется, и на его лице уже проступает хмурое недовольство.
– Привет, Август, – любезно произносит Калла, словно он и не застал ее только что в момент страстных объятий в переулке. Она одергивает куртку. – Ты что-то хотел?
– Да, – подтверждает Август. Видимо, происходящее его совсем не забавляет. – Если ты подойдешь к Галипэю, он тебе объяснит. Антон Макуса, не уделишь мне минуту?
Не дожидаясь ответа, Август проходит между ними и направляется в дальний конец переулка. Калла моргает. Недовольно нахмуренные брови Антона подрагивают, еле заметное замешательство проскальзывает по лицу, прежде чем он успевает подавить его.
– Пожалуй, – бесстрастно произносит Антон, пожимает плечо Каллы и следует за Августом.
С еле слышным ворчанием Калла поворачивается в другую сторону и идет к Галипэю.
Антон складывает руки на груди и ждет, когда Август скажет то, на что ему понадобилась минута. Кронпринц Саня смотрится здесь, среди гниющего мусора, неуместно. Даже в шикарном краденом теле Антон среди грязи и разрухи держится непринужденно, а Август стоит так, словно опасается подхватить с десяток болезней, если коснется чего-нибудь рукой.
Долгое время принц Август молчит.
Потом спрашивает:
– Как у тебя дела?
Антон едва ли не смеется.
– Только не говори, что позвал меня, чтобы спросить об этом.
Август поворачивается лицом к Антону, смотрит на него в упор, и в его глазах появляется опасный блеск.
– Хорошо. Нет, я позвал тебя, чтобы спросить, как часто ты видишься с Оттой.
С Оттой? Сразу посерьезнев, Антон отступает на шаг и натыкается на один из пакетов с мусором, сваленных в переулке.
– Какая разница? Она лежит в коме на больничной койке.
– Отвечай на вопрос, Антон.
Что-то случилось. Иначе Август не разыгрывал бы заботливого младшего брата по прошествии семи лет. Антон поднимает руку. Берется за прядь собственных волос и принимается теребить ее. Тела он меняет чуть ли не на каждом углу, но избавиться от давних привычек не может, а рядом с Августом все эти привычки напоминают о себе, начиная с нервного тика.
– Раз в две недели. – Усилием воли он оставляет волосы в покое. – А что?
– Перед тем как с ней случилась болезнь яису… – со стены слышится крик, но ни Август, ни Антон не замечают его, – …какими были ее последние слова к тебе?
Этот разговор Антону совсем не нравится. Он думал, его позвали в сторону из-за игр, или Каллы, или еще из-за чего-нибудь, что беспокоит Августа в данный конкретный момент времени. А теперь его допрашивают о прошлом, и поскольку Антон понятия не имеет, зачем его допрашивают, то с тревогой думает, неужели он что-то упустил. Разве Отта должна была сказать ему что-то важное? Она-то не сказала, но поверит ли ему Август, если он так и объяснит?
– Чтобы я ждал ее у канала Жуби, если мы разделимся во время побега из дворца, – честно отвечает Антон. – Мы твердо настроились бежать, хоть ты и струсил.
На провокацию Август не поддается. Он задумчиво сводит брови и молчит, пока от еще более громкого крика со стороны стены не вздрагивают оба. И сразу срываются с места. Кто-то ведет бой. Лязг металла разносится вдоль стены.
– Калла? – во весь голос кричит Антон.
Август мгновенно выбрасывает руку вперед и останавливает Антона.
– Не вмешивайся.
– Что?.. Пусти меня, ты!..
– Это отвлекающий маневр. Номер Шесть – один из моих людей. Я включил его в список игроков на всякий случай, и сейчас на него напали наемные помощники. Калла отбивается от нападающих. Вот и все, что мне сейчас нужно…
Август отталкивает Антона и идет вперед. Совершенно сбитый с толку Антон следует за ним и видит, как Август постепенно прибавляет шагу, а потом переходит на бег, спеша к месту боя. Во время бега он тоже выглядит странно. Как будто принцу никогда в жизни не случалось напрягаться.
Антон вытаскивает ножи на случай, если они понадобятся. Но напрасно: Август кидается к Шестому, отдавая приказы, которые заглушает звон мечей. Тем временем Калла сошлась в поединке с таинственной фигурой в черном, но она отводит клинок сразу же, как только видит Августа. Она открывает рот – наверное, кричит, чтобы Август скорее отошел. Но ее не слушают. Противник отворачивается от нее и нападает на Августа.
Что за игру затеял Август?
Калла не вмешивается. Антон ищет глазами Галипэя, гадая, как воспринимает такой поворот событий телохранитель Августа: оказывается, и Галипэй застыл на месте. В отличие от остальных стражников Августа. Они устремляются вперед со зверскими гримасами, почти скрытыми под масками, и когда неизвестный снова заносит свой меч прямо над головой Августа…
Все пространство у стены оглашает звучный голос Лэйды Милю, хоть и слегка приглушенный тканью маски, но все же настолько громкий, что эхо разносит его под тяжелыми грозовыми тучами.
– Вайжэ, стой!
Неизвестный в черном замирает. Проходит томительная секунда, на всем протяжении которой слышится лишь свист постепенно усиливающегося ветра. Неизвестный стаскивает с лица маску, комкает квадрат ткани в кулаке, но в ожидании дальнейших приказов смотрит не на Лэйду, а на Августа.
Лэйда отшатывается. Кем бы ни был этот человек, совсем не то лицо она ожидала увидеть. У мужчины, стоящего перед ними – с примирительно опущенным мечом, словно он и не размахивал им минуту назад, – глаза темно-розовые.
– Почему ты решила, что это Вайжэ? – легко, тоном бессодержательного разговора спрашивает Август.
– Я… – Лэйда смотрит на него, потом опять на человека в черном. И наконец ее взгляд останавливается на Калле, которая крепче сжимает пальцы на рукояти меча.
Над пространством у стены повисает молчание. Потом Галипэй вдруг завязывает Лэйде глаза и объявляет:
– Лэйда Милю, ты арестована.
В этом моменте есть что-то опасное. Калла не знает, что именно, но пока смотрит, как стражники окружают Лэйду и ставят ее на колени, чутье буквально умоляет ее бежать, чтобы не ввязаться в дела, которые не имеют к ней никакого отношения. Меч в руке кажется потяжелевшим. И его тяжесть не уменьшается, когда Калла вкладывает его в ножны.