Она замечает Антона – широко раскрыв глаза, тот переминается у входа в переулок. Начала схватки он не застал, не видел, как Галипэй быстрым шепотом отдал Калле приказ и толкнул ее вперед, сражаться с другим игроком. И Антон уж точно не знает, как все растерялись, когда из тени вылетел еще один человек и напал на них обоих, иначе мог бы задуматься, почему Калла бездействовала.
Приказы Галипэя были просты: «Никого не убивай. Никому из нас опасность не грозит. Некто, выдающий себя за «чужаков из провинции, проникших в город», нападает на участников игр, так что просто задержи его и убедительно изображай бой, пока не появится Август».
Калла повыше натягивает маску, надежно прикрывая нос и рот. Она не ждет, когда Август отпустит ее, и не встречается взглядом с Галипэем, проходя мимо.
– Эй! – все равно окликает ее Август. Первый слог ее имени чуть не срывается с его губ, но он, бросив взгляд на стражу, заметным усилием сдерживается. – Ты куда?
Калла салютует на прощание. Подойдя к Антону, хватает его за локоть. Она беспокоится не за себя. За Антона. Каждый лишний момент, проведенный ими здесь, в присутствии Августа, может привести к тому, что принц решит привести в исполнение один из своих многочисленных планов, не посоветовавшись прежде с теми, кто в них участвует, и затеяв мнимый бой ради повода схватить неугодного.
– Дальше вы справитесь сами, ваше высочество. Если еще понадоблюсь – вы знаете, как меня найти.
Она подхватывает Антона под руку и тащит его прочь, подальше от стены Сань-Эра.
Глава 28
– Ты меня подставил.
Август и не пытается это отрицать. Прислонившись к решетке камеры, он держит руки скрещенными на груди. Рядом с ним переминается готовый действовать Галипэй. В камере нет больше никого, даже других Вэйсаньна, на случай, если Лэйда попробует перескочить. Сейчас рядом с Лэйдой Милю они ступают на неизведанную почву, глядя, как она сидит в углу камеры, уже без повязки на глазах, с коленями, подтянутыми к груди, и руками, лежащими на них. После всего, чему Лэйда научила «полумесяцев», кто знает, какими приемами она еще овладела? Может, она и впрямь способна вселиться в Вэйсаньна.
– Дура, – говорит Август. Во всех соседних камерах пусто, поэтому он без опасений продолжает: – У меня уже был план, как свергнуть Каса. Я уже начал приводить его в исполнение. С какой стати тебе вздумалось вмешаться?
Лэйда играет мышцами рук. Почти вся подводка с блестками вокруг ее глаз размазалась. Несколько сверкающих пылинок видны на коже, из-за них лицо кажется рябым и разбитым.
– Ты стремишься не свергнуть его, – негромко возражает она. – А просто заменить. Ты займешь трон, и все останется по-прежнему.
Август фыркает, отступая от решетки.
– Думаешь, я позволю народу голодать? Думаешь, я буду закатывать пиры, пока провинции терпят одну засуху за другой?
– По-моему, ты продержишься год или два. – Голос Лэйды по-прежнему звучит еле слышно. – Думаю, ты залатаешь дыры, которые появились, пока на престоле сидел король Каса: накормишь людей, разгонишь членов Совета, нерадиво управляющих своими провинциями. А потом появятся другие дыры. Окраинные провинции захотят независимости. Сань-Эр – чтобы снесли стену. А ты этого не захочешь, ты решишь, что это ни к чему.
– Стоп, – перебивает Август.
Лэйда не унимается:
– Годы возьмут свое. Ты затаишь злобу на тех, кто громко высказывает свои требования. Будешь наказывать их, лишая еды и других ресурсов. Появится нищета. Равновесие вновь будет утрачено. И прежде чем ты успеешь опомниться…
– Замолчи! – требует Август. – Я не шучу.
– …ты станешь тираном, точно таким же, как король Каса. Может, долгие годы даже не понадобятся. И хватит нескольких часов после его свержения, чтобы ты распробовал вкус власти и осознал, что твои армии исполнят любой твой приказ, пока у тебя на голове корона.
Лэйда умолкает лишь после того, как Галипэй бьет рукой по решетке, отчего вся она отзывается металлическим дребезжанием. Вид у Лэйды не испуганный, только усталый: глаза прикрыты, взгляд обращен вниз.
– В окружении Августа тебе следовало бы знать его лучше всех, – рявкает Галипэй.
– Так и есть, Галипэй. Августа я знаю. – Она выпрямляет одну ногу, вращает ступней в ботинке, разминая щиколотку. – Я могла бы устроить открытый переворот, но не стала. Как, по-твоему, почему я озаботилась этим прикрытием, обучая целый храм «полумесяцев» приемам работы с ци, давным-давно забытым и исчезнувшим из королевских книг? Зачем выдумала байку про сыцаней? В финале меч не должен был отсечь твою голову. Мне хотелось, чтобы нынешняя власть рухнула сама собой, без лишнего шума. Хотелось начать с постепенного ослабевания сил монархии.
– Она неотделима от меня, – твердо заявляет Август. – Я и есть монархия.
– И ты мог бы отказаться от нее. Но ты не станешь. Думаешь, если ты захватишь власть, тебе удастся хоть что-нибудь исправить? – Лэйда качает головой. Она улыбается, но невесело. – Ты либо обманываешься сам, либо пытаешься обмануть всех остальных. Не бывает бескорыстных королей. Нет престолов, земля под которыми не была бы обагрена кровью. Свобода невозможна, пока цела корона.
Август поворачивается, чтобы уйти. Ему неинтересен этот спор. Где-то на пути к своей цели он потерял Лэйду и не желает тратить время на то, чтобы вернуть ее. Он разглаживает манжету, поправляет запонку, на которую она застегнута.
– Когда умирала моя мать, она взяла с меня обещание служить людям, а не королевству. – Вот теперь Лэйда повышает голос: лишь при виде уходящего Августа она заговорила громче. Эхо отражается от каменных стен, гонится за ним по пятам, как дикий зверь. – Людям, Август. Гвардия была сформирована не для того, чтобы завоевывать территории. Вэйсаньна родились не для того, чтобы защищать единственного жалкого отпрыска королевского рода от последствий его алчности.
Август уходит, Галипэй следует за ним.
– В половине провинций Талиня есть свой язык. Ты знал об этом? Знал? Они хотят не твоего благосклонного правления, а свободы! Мы уже не королевство – мы давным-давно стали империей, и если ты не желаешь признавать это, то пеняй на себя!
Ее голос резко обрывается: Август и Галипэй выходят из коридора с камерами, захлопывая за собой бронированную дверь. Они переглядываются, но не обмениваются ни словом, пока не выходят в прилегающий зал. Август кивает стоящим поодаль стражникам, давая знак, что они могут возобновить наблюдение.
Он молчит, даже когда стражники уже остаются далеко позади. Всю дорогу через залы и коридоры дворца твердые подошвы его обуви отбивают громовой ритм по сверкающим полам. Для него самого каждый шаг созвучен ровному и размеренному биению сердца.
Лэйда больше не выйдет из этой камеры. Никогда.
– Ты глазеешь на эту стену уже целый час.
Август даже не шевелится, не откликается на голос Галипэя, ничем не дает понять, что услышал его. Его взгляд прикован к блестящим золоченым обоям у него в кабинете, лицо обращено к открытому окну, в которое вливается теплый вечерний воздух. Он думает об аресте Лэйды, о том, как легко она сдалась им. Но его зацепила прежде всего не эта деталь, а Калла.
– Я снял Шестого с участия в играх, – вместо ответа сообщает Август. – Количество игроков сократилось до пяти.
– А, так мы сейчас обсуждаем все подряд? – ехидничает Галипэй. – Отлично. Моя троюродная сестра поменяла порядок подчинения отрядов дворцовой стражи – на случай, если среди командного состава у Лэйды имелись сообщники.
Август разом переключает внимание на него:
– Незанятых должностей не осталось?
– Нет, не беспокойся. – Галипэй прислоняется к столу, скрестив щиколотки. – Полагаю, теперь командиры отрядов будут просто подчиняться тебе. Если ты не против.
– Нет, – отвечает Август. – Не против.
В окно влетает громкий шум. Внизу расчищают базарную площадь, готовят колизей к приближающейся церемонии Цзюэдоу. Ларьки и прилавки в центре могут работать до самой последней минуты, но расположенные по краям приходится закрывать и убирать, чтобы установить веревочные заграждения для публики. Финальной битве нужны зрители. Что хорошего в королевских играх, если не все видят, как они переносятся с телеэкранов прямиком в реальность?
– У тебя все еще какой-то задумчивый вид.
Август сцепляет пальцы рук на животе. Внутри все гудит от напряжения – это тревожное ощущение ему не в новинку, просто сегодня оно усилилось. Осталось пять игроков. Совсем немного времени, прежде чем игры завершатся, Калла примет титул победительницы, попадет во дворец и осуществит план Августа.
Она должна осуществить его план.
– Мне неспокойно, – признается Август.
Галипэй расплетает скрещенные ноги, отталкивается от стола. Подходит к тому месту, где сидит Август, и присаживается рядом так, чтобы смотреть ему в глаза.
– Из-за Каллы, – догадывается он.
Август кивает.
– Слишком уж она привязана к Антону. И считает, что сможет выкрутиться, чтобы не убивать его – Он запрокидывает голову, улегшись затылком на плюшевую спинку кресла. – А ведь может случиться и так, что он убьет ее, и что нам делать тогда?
Вопрос риторический, но Галипэй все равно задумывается над ним.
– Ты же говорил, что Калла предложила другой план.
– Он не годится. Особенно сейчас, когда вся дворцовая стража на взводе. Она не сможет миновать стражников, чтобы добраться до Каса.
– Перескоком наверняка смогла бы. В ней же королевская кровь. Она сильная.
Август вздыхает. По какой-то причине Калла Толэйми всегда отказывается от перескоков. Он привык считать, что на нее повлияли дворцовые наставления, однако насколько видел Август, другие нормы и правила, принятые во дворце, Калла никогда в грош не ставила. Она таскала еду своим фрейлинам, когда думала, что этого никто не замечает, ей поручали разбирать обвинения в мелких кражах, совершенных в Эре, а она лишь равнодушно пожимала плечами, когда целые кипы дел пропадали неизвестно куда. Ее категорический отказ от перескоков – загадка, но Август полагает, что особого значения он не имеет. Если бы убить короля Каса и выйти сухим из воды можно было, перескочив в кого-нибудь в тронном зале, он давным-давно так бы и поступил. Но короля всегда окружают Вэйсаньна. Единственное решение – вселиться в самого Каса и его собственными руками перерезать себе глотку, но Август сомневается, что с этой задачей способен справиться даже он.