К вечеру генерал Судзуки, обегав много влиятельных кабинетов и обсудив последние новости, вернулся в военное министерство. Японцы не любили в таких случаях пользоваться телефоном, который вполне мог прослушиваться. Судзуки спросил генерала Тодзио, кто, по его мнению, должен стать следующем главной правительства?
— Им не может быть никто, кроме принца Хигашикуни, — ответил Тодзио, — правительство должен возглавлять только член императорской фамилии.
Если бы было принято решение о мирном урегулировании всех американо-японских противоречий, то лишь дядя Императора мог добиться этого, не рискуя вызвать мятеж в армии. Он мог вызвать к себе обоих начальников штабов и прямо заявить им, что он, дядя Императора, против войны. Сам Император этого сделать не мог, поскольку такой поступок противоречил традициям и конституции. А желанию принца императорской крови обязаны были следовать все военные, независимо от собственных взглядов. На прощание Тодзио признался Судзуки, что не хочет больше встречаться с Коноэ, поскольку он исчерпал все свое терпение на беседы с ним.
От военного министра Судзуки направился прямо на виллу принца Коноэ и рассказал ему, что Тодзио предложил в качестве следующего премьера принца Хигашикуни. Коноэ согласился с этим предложением. «Принц — очень порядочный человек. Я его хорошо знаю. Он против войны. Завтра я скажу об этом Его Величеству».
На следующий день наступило 15 октября — крайняя дата для начала войны, определенная милитаристами. К счастью, пока ничего не произошло. Утром генерал Судзуки сообщил маркизу Кидо о рекомендации принца Хигашикуни на пост премьер-министра. Однако, у Хранителя Печати это не вызвало никакого энтузиазма. «Принц, — заметил маркиз, — безусловно, талантливый человек, но не имеет достаточного политического опыта». Более важно было то, что он, будучи членом императорской фамилии, не мог взять на себя ответственность за начало войны. Если бы она, конечно, разразилась.
К полудню генерал Судзуки узнал, что принц Коноэ уже был принят Императором. В отличие от маркиза Кидо, Его Величество считал, что Хигашикуни вполне подходит на пост премьера. Коноэ попросил Судзуки выяснить по этому поводу мнение самого принца.
— В армии далеко не все желают войны, — сообщил Судзуки принцу Хигашикуни. — Я уверен, что вы сможете контролировать ситуацию.
Генерал добавил, что даже сам Тодзио считает, что только Хигашикуни, имея постоянный доступ к Императору, сможет контролировать армию и в случае войны, и в случае мира.
— Это очень серьезный вопрос, — ответил принц. — Мне нужно подумать. Кроме того, я должен предварительно побеседовать с военным и морским министрами.
Вечером Коноэ позвонил маркизу Кидо, прося у него совета: должен ли он в частном порядке поговорить с принцем Хигашикуни? Кидо ответил, что не возражает. Коноэ тайно встретился с Хигашикуни, сообщив ему, что переговоры с американцами никогда не кончатся успехом, если армия не согласится вывести все войска из Китая. Только новый кабинет, возглавляемый принцем, сможет решить все проблемы и привести к единому мнению как армию, так и флот.
— Это слишком неожиданный и слишком сложный вопрос, чтобы сразу его решить, — заметил Хигашикуни. — Я лично против, чтобы правительство возглавлял кто-либо из членов Императорской фамилии. Кроме того, организация нового кабинета вовсе на означает автоматического соглашения с армией. Если им что-либо не понравится, я, как и любой другой, буду рисковать своей жизнью.
Он посоветовал Коноэ не уходить в отставку, а просто добиться смены военного министра.
Сам Тодзио тоже не сидел без дела. Роковая дата настала, а никто даже не почесался. Генерал решил снова поставить этот вопрос перед Императором и стал через маркиза Кидо добиваться приема во дворце.
— Пришло время выполнять решение, принятое 6 сентября, — заявил генерал маркизу Кидо.
Кидо ответил, что решение было принято слишком быстро и было недостаточно обдуманным. «Оно должно быть пересмотрено».
— Хорошо, — буркнул генерал. — А что вы скажете на то, что новый кабинет должен сформировать член императорской фамилии?
Кидо признался, что еще не разговаривал с Хигашикуни, но считает, что член императорской фамилии может возглавлять правительство только в мирное время.
Это было совсем не то, что Тодзио хотел услышать. Не найдя, что ответить, генерал снова вернулся к «решению 6 сентября». «Оно должно быть выполнено», — упрямо настаивал он.
— Если мы так поступим, — ответил Кидо, — то что случится с Японией?
— А вы как полагаете? — уклонился от ответа генерал.
— Я полагаю, — сказал Кидо, — что Япония превратится в третьестепенную страну…
Этот разговор показал маркизу Кидо, что генерала Тодзио тоже одолевают сомнения, и будь Коноэ потверже, многих нынешних проблем удалось бы избежать.
Но сразу после Тодзио Хранителю Печати позвонил сам Коноэ.
— Я твердо решил подать в отставку! — резко заявил он.
То, чего Кидо очень опасался, произошло с пугающей внезапностью, и теперь он понял, что наступают очень «мрачные времена».
Куда поведет новый кабинет министров Страну Восходящего солнца — к миру или к войне?
Вечером, когда уже начало темнеть, в кабинете Кидо появился принц Коноэ. На его лице ясно читались те переживания, которые мучили премьера всю неделю.
— Решение от 6 сентября нужно отменить, поскольку оно стало настоящим бедствием, — сказал маркиз Кидо. — Или, по меньшей мере, его необходимо пересмотреть. Новый премьер ни в коем случае не должен быть новичком. Это должен быть человек, варившийся во всех проблемах, вставших перед страной в течение последних нескольких месяцев. Он должен хорошо знать и понимать все аргументы «за и против» по любому сложному вопросу. Подобное условие ограничивает выбор до двух человек. Новым премьером должен стать или генерал Тодзио, или адмирал Ойкава. Поскольку Тодзио является виновником существующего кризиса, должен быть выбран Ойкава. Тем более, что адмирал не очень убежден в победоносном завершении войны. Однако Ойкава не пользуется большим авторитетом среди молодых офицеров, которые фактически управляют армией. Назначение адмирала может вызвать среди них брожение, а возможно, и мятеж. Конечно, спокойный, интеллигентного вида адмирал Ойкава будет лучше воспринят на международной арене. Но армия все равно выберет Тодзио. Значит, выбора нет — остается один Тодзио. Только он сможет контролировать экстремистов в армии, если мы пойдем дорогой мира. Генерал — человек с характером и не имеет политических амбиций. За время руководства военным министерством он продемонстрировал готовность выполнить любую волю Его Величества.
Как всегда случалось с принцем Коноэ, его первая реакция на предложение маркиза Кидо была положительной. К этому времени отношения между Коноэ и Тодзио обострились настолько, что они уже просто не могли видеть друг друга. Однако на Коноэ, слушавшего маркиза Кидо, подействовали аргументы о том, что Тодзио фактически является единственным человеком, который сможет контролировать армию в любых условиях. Как человек, переживший бесчисленные военные путчи и мятежи, лихорадившие Японию в течение последних пятнадцати лет, Коноэ хорошо понимал своим рациональным умом, насколько это важно. Кроме того, в последнее время экстремизм самого Тодзио заметно поубавился (главным образом из-за позиции флота) и он уже стал более осторожно относиться к возможности развязывания войны.
Кидо уверил принца Коноэ, что Император наверняка попросит Тодзио пересмотреть решение от 6 сентября.
Коноэ уехал из дворца, вновь исполненный оптимизма.
Но по дороге домой принца охватили сомнения относительно генерала Тодзио, и премьер в присутствии своего зятя начал делать то, на что мало кто бы решился в Японии — вслух обвинять Императора в том, что тот главный виновник разразившегося в стране кризиса. Принц вспомнил, как Его Величество недавно в сердцах заметил. «Насколько тупы и упрямы наши генералы!» Если он это понимал, то почему не высказал свои мысли более прямо, твердо и конкретно? Обычно, как повелевали традиции, Император молча сидел на совещаниях, где присутствовал сам. Но когда ставкой были вопросы войны или мира, он просто был обязан без колебаний заявить свою точку зрения!
Юджин Думен, советник и переводчик американского посла Грю, едва успел встать с постели, как раздался телефонный звонок. Звонил Ушиба, секретарь принца Коноэ. Он просил принять его немедленно.
Ушиба прибыл «нервным и возбужденным», признавшись завтракавшему Думену, что не спал всю ночь, помогая принцу готовить сдачу дел новому премьеру.
Ушиба доставил письмо Коноэ для посла Грю, где принц выражал «сожаление и разочарование» по поводу своей отставки, призывая американского посла убедить свое правительство не делать преждевременных выводов из этого факта.
Примерно в час дня в Западной зале Императорского дворца собрались семь бывших премьер-министров Японии, чтобы выбрать нового премьера. Среди них находился маркиз Кидо, готовый порекомендовать на этот пост генерала Тодзио. Коноэ отсутствовал, поскольку он был уходящим премьером.
Кто-то предложил выбрать в премьеры какого-нибудь принца императорской фамилии. Кидо возразил против этого. Если разразится война, «на императорскую фамилию обрушится настоящая буря обвинений». Кидо предложил Тодзио, поскольку тот был «в полной мере знаком с развитием обстановки» и мог бы эффективно координировать действия армии и флота». Что касается решения от 6 сентября, то Тодзио хорошо осознает необходимость его пересмотра.
Один из бывших моряков, адмирал Окада, который, будучи премьер-министром, чудом уцелел во время путча в феврале 1926 года, начал возражать против кандидатуры Тодзио, поскольку генерал принадлежит именно к той военной верхушке, что известна экстремизмом взглядов и тупостью. «В прошлом армия стреляла нам в спину из винтовок. Я надеюсь, что теперь они не собираются стрелять из пушек?»