ь границу.
На рассвете 4 декабря конвой из двадцати шести транспортных судов вышел с острова Хайнан у самой южной оконечности Китая и взял курс к Малайскому полуострову. Полковник Тсудзи, стоя на мостике войскового транспорта «Рюдзе-мару», наблюдал, как багрово-красное солнце встает на востоке, а бледная, похожая на поднос, луна исчезает на западе. Перед мысленным взором полковник встали образы его родных: матери, жены и детей. Стояла тишина, нарушаемая лишь стуком судовой машины. Все было мирно и спокойно.
На совещании японского кабинета, собравшегося во второй половине дня, обсуждалось точное время, когда американскому секретарю Хэллу следует вручить ноту об объявлении войны. Вице-адмирал Сейичи Ито не возражал, если эта нота будет вручена 7 декабря, где-нибудь около половины первого по Вашингтонскому времени. Тодзио и Того выразили опасение по поводу того, что нота будет вручена до нападения. Ито успокоил их, говоря, что плюс-минус полчаса уже не имеют большого значения, и вопрос был решен.
В ноте, которую предполагалось вручить Холлу, ничего не говорилось об объявлении войны, как того хотел Того, а просто отмечался факт прекращения переговоров. «Американское правительство, — указывалось в ноте, — всегда упорно придерживающееся положений, идущих вразрез с реальностью, и совершенно отказывающееся отступить от своих неосуществимых принципов, чрезмерно затянуло переговоры». В конце ноты констатировалось, что «Японское правительство сожалеет, по вынуждено уведомить американское правительство, что ввиду указанной позиции американского правительства достижение соглашения путем дальнейших переговоров японское правительство считает невозможным».
У кого-то еще тлела слабая надежда на то, что не все еще кончено. Но большинство отлично понимало, что время уже истекло, и эта нота является объявлением войны.
В этот же день японский флот в качестве последней меры предосторожности сменил свои шифры. Это временно «ослепило» американскую военно-морскую разведку, которой требовалось время, чтобы «расколоть» новый японский код, так и не выяснив, куда пропали шесть авианосцев японского флота.
Между тем, Ударное соединение Нагумо прошло уже более трети пути к Гавайским островам. На своем пути корабли не оставляли никаких следов. Действовал строжайший приказ, запрещавший выбрасывать мусор за борт. Пустые бочки из-под горючего складировались на палубах.
Кутру 4 декабря соединение достигло точки 42 градуса северной широты и 170 градусов восточной долготы, где все корабли пополнили запас топлива. Вначале дозаправка проводилась на максимальной скорости девять узлов, теперь эта операция проводилась на двенадцати узлах. Дозаправив боевые корабли, все суда обеспечения, кроме трех, повернули обратно. Оставшиеся должны были через сорок восемь часов последний раз заправить топливом боевые корабли.
Во второй половина дня пришло тревожное сообщение от Ямамото, переданное новым кодом: перехвачена радиограмма, отправленная, судя по всему, американской подводной лодкой, действующей в районе нахождения Ударного соединения. Адмирал Кусака запросил всех командиров кораблей, но ни один из них ничего не слышал в эфире. Ударное соединение повернуло на юго-восток, следуя, несмотря на густой туман, с прежней скоростью. Для летчиков на всех авианосцах время тянулось мучительно медленно. Каждый убивал время, как мог: рисовал, фехтовал на мечах, а один летчик даже начал писать книгу. На авианосце «Kara» летчик-истребитель Ешио Сига нарисовал восемь акварелей красивого храма и пригласил других офицеров на свою «частную выставку». Ему было немножко неудобно, что «он занимается столь несерьезным делом в такое серьезное время», но летчик был уверен, что его жизни не хватит, чтобы развернуть эту выставку позднее.
На следующий день, 5 декабря, вице-адмирал Ито связался с министром иностранных дел Того и сообщил ему, что нота должна быть вручена Хэллу в 13:00 по Вашингтонскому времени, то есть, на полчаса позднее, чем было решено ранее. Того поинтересовался, в чем дело?
— Я кое-что не совсем точно рассчитал, — ответил Ито.
Того спросил, сколько пройдет времени между вручением ноты и нападением? Ито отказался назвать точное время нападения, сославшись на «оперативную секретность», но уверил Того, что «времени будет достаточно».
На острове Оаху моросил мелкий дождь. Небольшой частный самолет «Пайпер Каб» кружился на Перл-Харбором. Свой последний облет базы совершал Есикава. В это утро из Токио пришла срочная радиограмма, требующая сообщить уточненные данные об американском флоте в Перл-Харборе.
Полетав над базой, Есикава вернулся в консульство и послал ответную радиограмму в Токио:
«…во второй половине дня 5 декабря в гавани находились следующие корабли: восемь линкоров, три легких крейсера, шестнадцать эсминцев».
Радиограмма была перехвачена службой «Мэджик», но, к счастью для адмирала Ямамото, ее расшифровку и перевод отложили в связи с «недостаточной важностью».
Японские газеты продолжали обвинять Запад в подготовке войны. 6 декабря газета «Асахи Симбун» вышла с заголовками:
«США умышленно затягивают переговоры, не демонстрируя никакого желания достичь компромисса с Японией, но никаких изменений в их догматических взглядах не наблюдается»; «Япония окружена. Четыре державы одновременно готовятся напасть на нее».
Корреспондент газеты «Нью-Йорк Таймс» Отто Толишус передавал из Токио, что большинство японцев не верят, что находятся накануне войны с четырьмя великими державами одновременно. «Но их инстинктивные надежды, — писал Толишус, — ежедневно сталкиваются с противоречиями реальной жизни. Им постоянно приходится выслушивать панические заявления высших правительственных чиновников о том, что Япония переживает самый величайший кризис за все 2600 лет своей истории. Их постоянно собирают на массовые митинги, где клеймят и разоблачают врагов Японии, их ежедневно оглушает пресса истерическими воплями о войне. Они видят, как повсюду копают противовоздушные щели и создают резервуары с запасами воды на случай воздушных налетов. По городам проходят непрерывные учения по гражданской обороне. Особенно часты учения по борьбе с пожарами, представляющими главную угрозу для японских городов. И, наконец, японцы видят, как постоянно растут налоги и цены. Они понимают, что все это происходит не просто так и, что война, настоящая война, которая еще недавно казалось столь далекой, стремительно приближается к Японии, стране Богов.
Народ не хочет войны, но они также не хотяч отказаться от плодов китайской войны, которая стоила им столько крови и средств. Сейчас им говорят, что грядущая война — это война за их существование, за достижение простора для народа, теснящегося без всяких ресурсов на своих маленьких островах, за освобождение миллиарда азиатов от ига белой расы… Было бы величайшей ошибкой считать, что уставшие от войны японцы воспримут новую войну без всякого энтузиазма, если она придет на их землю; или считать, что у них недостаточный военный потенциал, чтобы вести длительную войну. Японцы считают свое государство одной священной семьей, и их патриотизм и религиозная вера не знает границ.
Японцы не говорят в оправдание своего патриотизма «Права или не права моя страна, но это моя страна». Они знают и уверены в том, что их страна всегда права…»
В Маниле адмирал Томас Харт, командующий Азиатским флотом США, предчувствовал, что военные детствия могут начаться в любой момент. Его маленький флот — один тяжелый и один легкий крейсер, восемнадцать четырехтрубных эсминцев времен Первой Мировой войны и двадцать девять подводных лодок — были приведены в состояние полной боевой готовности.
Уже несколько раз докладывали о «неопознанных самолетах», которые появлялись над аэродромом Кларк, главной авиабазой американской бомбардировочной авиации, но генерал Макартур сохранял полное спокойствие. Во второй половине дня Макартур и Харт провели совещание с прилетевшим из Сингапура адмиралом Томом Филлипсом, командующим Британским Дальневосточным флотом. Японский конвой был обнаружен у Индокитая, вблизи Сиамского залива, но затем был потерян в тумане. Намерены ли японцы напасть на Малайю и Сингапур или просто готовят высадку в Таиланде?
Макартур успокаивающе заметил, что к апрелю он будет иметь обученную армию численностью в двести тысяч человек, а также мощные воздушные силы, состоящие из 256 бомбардировщиков и 195 истребителей.
— Все это превосходно, Дуг, — сказал адмирал Харт, — но интересно другое — какова наша обороноспособность сейчас?
Ответ, как это не печально, был очевиден. Хотя в распоряжении Макартура находилось сто тридцать тысяч человек, сто тысяч из них составляли плохо обученные и почти не вооруженные филиппинцы. Единственное, что они хорошо умели делать — это отдавать честь. Не хватало также и самолетов. В распоряжении Макартура были тридцать пять «Летающих крепостей» и сто семь истребителей. После совещания адмирал Филлипс, прозванный за свой маленький рост «Карлик Том» (он был ростом меньше Наполеона), попросил Харта, чтобы четыре старых американских эсминца присоединились к его флоту и вместе выйти в море навстречу японскому конвою, к восточному побережью Малайи. Флот адмирала Филлипса состоял из линкора «Принс оф Уэлс», линейного крейсера «Рипалс» и нескольких эсминцев. Не успел Харт обдумать это предложение, как прибыл рассыльный с депешей для Филлипса, полученной из Сингапура: английские самолеты снова обнаружили японскую армаду у берегов Таиланда.
— Адмирал, — спросил Харт Филлипса, — Когда вы намерены вылететь обратно в Сингапур.
— Завтра утром, — ответил Филлипс.
— Если вы хотите успеть к началу войны, — сказал Харт, — я полагаю, вам надо вылететь прямо сейчас.