[63].
Итак, хотя тексты публиковались не в порядке их нумерации, можно предположить, что пропуск дощечек 8 (2), 8 (3), 14, 19 и др. не случаен, как не случайно то, что эти тексты обнаружены только в архиве Ю. П. Миролюбова в Аахене, но отсутствовали среди других текстов, посланных А. А. Куру. Возможно, Б. А. Ребиндер прав: эти дощечки сочинены Ю. П. Миролюбовым по образцу других, но он не решился высылать их для публикации.
Вывод третий. Оригинал публикации представлял собой подборку текстов, подготовленных по разным принципам. При этом принципы менялись в той же последовательности, в какой дощечки перенумерованы, а не в порядке их публикации.
Так, первые тексты имели еще не устоявшиеся и весьма странные определения: «Лист № 1», «Лист № 2», «Дощька № 2» и т. п.; дощечка с 6в до 6е имеют в заголовке определения с применением римских цифр, начиная с III (?) и до VI, причем эта система сохраняется в дощечках, публикации которых разделяет период более года (дощечки 6в и 6 г были опубликованы в январе 1958 г., а дощечки 6д– 6э – в марте 1959 г.).
Как можно судить по М, в первых (по нумерации) дощечках текст приводился в слитном написании (см. дощечки 1, 2а, 2б, 3а), затем в слитном написании с «пробелами» (дощечки 4а—4 г), затем в двух вариантах: слитный текст, а затем тот же текст с разделением на слова, причем фрагменты текстов, деленных на слова, предваряются пометами, сделанными как бы «для себя»: «попытка раздела слов», «попытка чтения», «чтение» (дощечки 5а, 5б, 6а—6е, 13, 15а, 16); затем текст приводится только с разделением на слова (дощечки 6э, 7а—7з, 8, 9, 11а, 11б, 12 и др.). Интересна дощечка 38а, текст которой предварен пометой «писана от руки»; ясность текста отличает ее от остальных дощечек, а тип машинописи не похож на остальные дощечки. Вероятно, это текст, перепечатанный позднее других и, видимо, не Ю. П. Миролюбовым, а кем-то другим с его рукописи. Дощечка 38б имеет характер черновой заготовки.
Странным оказывается и распределение дефектных дощечек, т. е. имеющих лакуны (обозначенные многоточием) и пояснения о характере дефекта («текст утрачен», «ряд букв стерлись или соскоблены» и т. д.). К числу таковых относятся дощечки 3, 4б, 4 г, 5а, 6а—6 г, 15а, 15б; на дощечках же 6д—6э, 7а—7з, 8, 11а, 11б, 12, 13, 16, 17а, 17б, 18а, 18б, 24–24 г дефектов либо нет совсем, либо они единичны. Это свидетельствует, на наш взгляд, об искусственности помет, указывающих на порчу текста: если учесть неизбежную произвольность нумерации дощечек (в «оригинале» номеров не было), то окажется странным, почему все дефектные дощечки сосредоточились в первой половине комплекта: трудно допустить, чтобы их сортировали и нумеровали по степени сохранности.
Наконец, от дощечки к дощечке менялись принципы передачи орфографии: так, в М на дощечках 1—6б мы встречаем для обозначения, звука ы только диграф oi, на нескольких дощечках oi и ы сосуществуют, а начиная с дощечки 7а в последующих по нумерации дощечках обычно употребляется только буква ы.
Все это приводит нас к выводу, что тексты нумеровались в порядке их составления (а не переписки с древнего оригинала) и особенности текста дощечек и комплектующих их помет объяснимы изменениями тенденций, которыми руководствовался составитель.
Вывод четвертый. При сравнении М и Ж не остается сомнений, что один из текстов носит следы явной фальсификации. Мы можем это утверждать, независимо от того, к каким выводам придем, анализируя язык ВК, ее содержание или соотношение с источниками. Приведем доказательства.
1. Из снимка дощечки 16 мы знаем, что на ней умещался текст с длиной строки приблизительно в 47–50 знаков. В то же время все остальные дощечки (а они, по свидетельству Ю. П. Миролюбова, были одинакового размера) имеют длину строки от 52 до 66 знаков. Допустим, что дощечка 16 была нестандартной – и строка ее была уже, и количество строк меньше (в ней 10 строк, тогда как в среднем на дощечках умещалось от 19 до 25 строк)[64]. Но перед нами встанет другой вопрос: и публикация в «Жар-птице», и публикация, осуществленная С. Лесным, казалось бы, тщательно воспроизводят строки оригинала – в противном случае зачем было нумеровать строки или делить текст на неравные по длине строки или с переносом одной буквы (!) слова на другую строку (как в Ж) (это особенно наглядно в публикациях С. Лесного). И в то же время оказывается, что эта имитация точного следования оригиналу – фикция. Во-первых, заметим, что в М границы строк никак не отмечены. Если же мы допустим, что в М строка воспроизводит строку оригинала (там также мы встретим неравные по длине строки и весьма странные «переносы» слов), то окажется, что, за исключением трех дощечек (1, 9 и 10), ни в каких других дощечках концы строк в М и Ж не совпадают.
2. Необъяснимы различия текстов М и Ж в тех случаях, когда в Ж имеется указание на лакуну, очень часто сопровождаемое описанием дефекта дощечки («текст разрушен», «текст сколот», «ряд букв стерлись или соскоблены»), а в М в том же самом месте читается исправный текст. Подчеркнем, что повторного обращения к дощечкам для нового прочтения первоначально не разобранного места быть не могло: дощечки утрачены, фотоснимков не было и издатели располагали лишь копией, сделанной Ю. П. Миролюбовым. Если же допустить, что сведения о дефектах дощечек взяты из записей того же Миролюбова, то все равно невозможно объяснить, как на месте «сколотого» текста в М читается исправный текст. Многочисленные примеры этой несообразности см. в описании дощечек 4в, 4 г, 5а, 6а—6в.
Особый случай, когда в М читаются значительные фрагменты текста, отсутствующие в Ж (см. дощечки 6б, 6в, 6д). Мы могли бы допустить, что перед нами случайные типографские пропуски[65]. Но в этом случае оказывается, что восполнение пропущенного текста разрушает деление текста на строки, имитирующее, как показано, деление текста в оригинале. Поэтому, если оригиналу следует текст М, то разбивка на строки в Ж – фикция, если же оригинал точно передан в Ж, то фикцией является «лишний текст» в М.
3. Необъяснимы случаи, когда в М и Ж в одном и том же контексте читаются разные (и даже не сходные по буквенному составу) слова. Например (первое чтение – по Ж, второе – по М): на дощечке 6а (земіа – доржава, по ріеце – по данаіу), 6в (два родi – два віетва), 6 г (под себіа бера – подчинашеть), 7 г (січа – бітва, ліудіе – народъ), 7э (до сверзі – до небі, од сверзі – од небы), 11 (іріі – рай славьск), 15б (щоурь – слвиех, все – рате, на марціех – на облціех). Произвольное изменение текста в одном из вариантов не вызывает ни малейших сомнений.
4. Необъяснимы также случаи, когда М и Ж различаются написаниями букв, которые не являются графическими вариантами (в этом случае мы могли бы объяснить замену букв унификацией орфографии). Так, союзу а, который читается в Ж на дощечках 11б и 15а, в М соответствует союз і, букве Ъ, читающейся в Ж на дощечке 8, соответствует в М диграф іе.
Все эти странности могут иметь только одно объяснение: публикация в Ж не имеет ни малейшего отношения к «подлинным» дощечкам (даже если признать их существование). Дело не в возможных опечатках, по поводу которых сетовал С. Лесной: фикцией являются и разбивка на строки, и указания на дефекты дощечек, и само членение текста на «дощечки», и отдельные чтения. Все это – результат грубой мистификации читателей Ю. П. Миролюбовым и А. А. Куром. Но, быть может, к подлинным дощечкам имеет какое-то отношение текст М? Одпо подозрение мы уже высказали: если текст был переписан с дощечек, то он обязательно должен быть расчленен если не на строки, то хотя бы на приблизительно равные фрагменты. Уже этого в М мы не найдем. Нельзя ли допустить, что перед нами все же подлинный древний текст, дилетантски и невежественно переписанный Ю. П. Миролюбовым, а затем грубо подправленный А. Куром? Но последующий анализ заставит нас отказаться и от этого последнего допущения. Анализ языка, содержания источников ВК и новых данных об истории дощечек – все убедительно свидетельствует о том, что фальсифицированы не только дощечки, но и сам текст.
Языковой анализ древнего текста – тема огромной работы. Требуется рассмотреть и описать палеографию памятника, сделать обзор его фонетики, грамматического строя, лексического состава, а в некоторых случаях и стилистики. Именно такого анализа заслуживала бы и ВК, будь она действительно памятником древнеславянского языка. Но, как мы уже видели и увидим дальше, перед нами фальсификат, и подтвердить этот вывод можно, даже ограничившись весьма беглым обзором, – настолько очевидна искусственность ее текста.
Так как к данной статье могут обратиться не только специалисты-филологи, необходимо сделать некоторые общие пояснения.
С. Лесной (а вслед за ним и наши отечественные защитники ВК) ставят вопрос так: ВК написана не на всем известном церковнославянском (старославянском) и не на «классическом» древнерусском языке, а отражает какой-то «язык» или «диалект», который филологам-славистам неизвестен. Поэтому оценивать ВК по меркам того или иного древнеславянского языка нельзя. Этот тезис, кажущийся, возможно, неспециалистам весьма убедительным, основан на заблуждении.
В том, что ВК написана на славянском языке, сомнений быть не может: лексика ВК, безусловно, славянская. Значит, речь должна идти лишь о том, что перед нами некий язык, так же как и остальные славянские языки восходящий к языку общеславянскому, но трансформировавший его по своим, особым законам.
Сделаем уступку защитникам ВК и примем эту версию как исходную посылку для дальнейших рассуждений.
Допустим, что ВК отражает некий неизвестный науке язык (назовем его «язык ВК»), зафиксированный на определенном этапе его истории, а именно в IX в. н. э. (так датирует ВК С. Лесной на основании того, что в ней упомянуты Аскольд и Рюрик). Мы видим при этом, что кругозор автора ВК ограничен территорией между Карпатами на западе и Волгой на востоке, Черным морем на юге и озером Ильмень на севере. Следовательно, язык ВК территориально относится к восточнославянским языкам. Но как только мы примем эти исходные посылки (а их примут, видимо, и защитники ВК), мы получим право анализировать язык ВК по тем же законам, что и любой другой славянский язык. А этот анализ приведет нас к совершенно определенному выводу: перед нами искусственный язык, причем «изобретенный» лицом, с историей славянских языков незнакомым и не сумевшим создать свою последовательно продуманную языковую систему.