— Это свидетельство о приеме вашего сына в Гарвардский университет, подписанное деканом приемного отделения.
Последовала длительная пауза. Прам медленно положил письмо; по глазам трудно было понять, какие мысли роились у него в голове.
— Насколько я понимаю, это пряник. Каков же кнут?
— Дойдем и до этого.
— Я не могу полагаться на ваши обещания. Это просто листочки бумаги, которые кто угодно мог напечатать.
— Что правда, то правда. Сейчас вам придется положиться лишь на мое слово. Упустите возможность — больше такого шанса не будет.
— Зачем вам это месторождение?
— Ну вот мы дошли и до кнута. Как вы думаете, где заканчивают свой путь эти камешки, мистер Прам? На дамских шейках.
— Ну и что?
— Один из камешков весьма внушительного размера оказался на шее весьма важной особы — супруги влиятельного американского сенатора. Пока она не облысела, ею восхищался весь Джорджтаун. А теперь, как следствие радиационного облучения, у нее вдобавок ко всему еще и жуткие раны на груди. След привел к вам.
Последовала некоторая заминка.
— Mhn sruel kluen tee! — выпалил Прам.
Форд узнал кхмерское ругательство.
— Да-да, как говорится, по уши в дерьме.
Прам вытер лицо носовым платком.
— Я этого не знал. Даже не мог представить себе. Я бизнесмен.
— Вам известно, что камни радиоактивны.
Молчание.
— Так вот, в качестве кнута выступает сенатор, которому сообщили, что его супруга облысела из-за вас. Ну и как, вы думаете, он с вами поступит?
— Если я расскажу вам про месторождение, меня убьют.
— А если нет, это сделает ЦРУ.
— Не поступайте так со мной, прошу вас.
— Послушайте, владельцы шахты не узнают, что вы нам все рассказали. С этой целью мы и проникли к вам в дом через заднюю дверь ночью.
Прам отчаянно потряс головой. Он уже и забыл про пистолет, по-прежнему остававшийся в его теперь уже безвольно повисшей руке.
— Мне надо подумать.
— Простите, мистер Прам, но другого времени нет.
Он снова вытер лицо.
— Это же является для меня источником существования.
— Вы уже неплохо заработали.
— Кроме Гарварда для сына мне нужны деньги.
— Это уже чересчур.
— Сто тысяч долларов.
Форд переглянулся с Хоном. Его не переставала удивлять привычка камбоджийцев торговаться. Поднявшись, он небрежно подхватил со стола визу с письмом и сделал вид, что уходит.
— Вами займется ЦРУ.
— Погодите — пятьдесят тысяч!
Форд, не замедляя шага, направился к двери.
— Десять тысяч.
Форд был уже возле двери.
— Пять тысяч.
Помедлив, Форд повернулся.
— Получите деньги в случае успешного обнаружения месторождения. Возвратите мне оружие.
Прам протянул пистолет. Неуверенно поднявшись на ноги, он подошел к деревянному комоду и, достав оттуда карту, развернул ее на столе и поставил в центре масляную лампу.
— Это карта Камбоджи, — пояснил он. — Мы находимся здесь, а месторождение — здесь. — Он ткнул своим маленьким пальчиком в бугорок среди дикой гористой местности далеко на северо-западе страны. Повернувшись, камбоджиец посмотрел на Форда своими влажными глазами. — Но скажу вам ради вашего же блага: пойдете туда — живым не вернетесь.
ГЛАВА 16
Марк Корсо почувствовал, что в дверях его комнатки кто-то стоит, и, оторвавшись от работы, постарался, двигая локтем бумаги, незаметно прикрыть ими лежавшие на столе материалы по гамма-излучениям.
— Здравствуйте, доктор Дерквейлер! — воскликнул он, пытаясь изобразить уважение.
Дерквейлер вошел.
— Я просто хотел узнать, как там у нас с переданными радаром снимками.
— Почти готово.
Напевая себе под нос, руководитель взглянул ему через плечо на разложенные бумаги.
— И где же?
— Да вот… — Корсо не знал, где в общей стопке находится интересующее Дерквейлера, и не решился на поиски, боясь обнажить материалы по гамма-излучениям. — Я принесу вам к концу дня.
Протянув руку, Дерквейлер шустро, как бы невзначай, перевернул пару бумаг.
— Я смотрю, на столе порядок в отличие от большинства наших нерях. — От него пахло апельсиновым «тик-таком». Он двинул еще пару листков. — А это что? — И вытащил из стопки компьютерную распечатку данных по гамма-излучениям. — Если бы я не знал, что входит в ваши обязанности, то решил бы, что вы по-прежнему усиленно трудитесь над гамма-излучениями. Вы, кажется, обещали мне изображения с радара еще вчера.
— Я пока работаю над ними. До пяти они будут у вас на столе. Кстати, доктор Дерквейлер, в мои обязанности входит анализ всей поступающей информации, включая гамма-излучения.
Послышалось чавканье «тик-таком».
— Мистер Корсо, боюсь, на этой почве у нас могут возникнуть серьезные разногласия по поводу организации работы. Мы единое целое, и я возглавляю команду. Извините, но, мне кажется, я достаточно ясно объяснил вам, что вашей первоочередной задачей является обработка информации поверхностного радара. Я хочу, чтобы эти материалы — все материалы — вы представили в виде доклада на следующей неделе.
Корсо промолчал.
— Вам все понятно, мистер Корсо?
— Да, понятно, — ответил он.
Корсо подождал, пока Дерквейлер уйдет, и откинулся в кресле; его трясло. Этот тип невыносим: каким-то образом выбившаяся в руководители посредственность наслаждалась каждой секундой своего начальственного положения. Он покосился на оказавшиеся поверх других бумаг данные о гамма-излучениях. Теперь придется лезть из кожи вон, чтобы успеть закончить работу над материалами по радару к пяти. Почему ему так понадобились эти изображения? На Марс вроде бы никто в ближайшее время не собирался. А данные по гамма-излучениям действительно поражали. Ему удалось продвинуться в этом направлении чуть дальше Фримэна. И если для Дерквейлера это не представляло никакой ценности, то Чодри наверняка посмотрит на все иначе.
В раскрытую дверь робко постучали. Повернувшись, он увидел Марджори. Стройная, похожая на натянутый лук, она стояла, прислонившись к дверному косяку, согнув одну ногу, точно газель.
— Привет, — сказала она.
— Ушел? — улыбнувшись ей, кивнул Корсо.
— Поворачивает за угол.
— Заходи. — Он пригладил рукой волосы.
Она плюхнулась в стоявшее в углу кресло и откинула голову; волосы рассыпались по спинке.
— Пообедаем?
— Мне нужно обработать эти данные, — покачал он головой.
— Получается?
— Тяжело. Я почти все время занимался гамма-излучениями.
— Ну и как?
Корсо бросил взгляд на распахнутую дверь, и она, поняв намек, встала и закрыла ее.
— Потихоньку. Почти уверен — там что-то на поверхности. Периодичность слишком совпадает с вращением планеты, чтобы предполагать нечто другое. Я рассматривал изображения, пытаясь углядеть вероятный источник гамма-излучений. Марс большой, и у нас скопилось более четырехсот тысяч изображений с высоким разрешением — все равно что искать иголку в стоге сена.
Она встала и потянулась; Корсо наблюдал, как задравшаяся блузка обнажила плоский животик. В голове отчетливо всплыли воспоминания о проведенной вместе ночи.
— Ну, если не удается пообедать, то, может, хоть поужинаем? — спросила она, откидывая волосы.
— С удовольствием.
— Я очень рада.
ГЛАВА 17
Форд поставил «лендкрузер» в ряд с видавшими виды мотоциклами и взглянул на написанную от руки по-кхмерски и по-французски вывеску государственного учреждения, именуемого Филиалом консульского отдела района Кампонг Крабей, коммуны Свай Пор. Форд вышел на жару, поднимавшуюся вокруг него волнами, искажавшими воздух.
— Помоги нам, Боже, — сказал Хон, жмурясь от солнца и глядя на шлакобетонное здание. — Надеюсь, у тебя с собой достаточно долларов.
Форд похлопал себя по карману.
Они постучали в деревянную дверь, и их пригласили зайти. Офис помощника консула состоял из одного помещения: цементные свежепобеленные стены и пол, стоящий в центре напротив двери стол с примыкающими по обеим сторонам столами секретарей да два металлических стула, формально ожидающие посетителей. Задняя дверь вела то ли во флигель, то ли в уборную позади дома. В помещении висел крепкий запах сигарет.
Помощник консула, видный мужчина со шрамом на лице, поднялся к ним навстречу с широченной улыбкой, обнажившей плотный ряд крупных зубов исключительной белизны, невиданной доселе Фордом и резко контрастировавшей с консульской грязно-оливковой рубашкой, мешковатыми синими штанами и шлепанцами. У него была мощная толстая шея, а лицо сияло прекрасным расположением духа.
— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — воскликнул он по-английски, протягивая руки. Его физиономия выражала эмоции человека, только что выигравшего в лотерею. «А возможно, так оно и есть», — рассудил Форд, думая о неминуемых взятках.
Хон намеренно поприветствовал того по-кхмерски. Форд благоразумно промолчал, как обычно, не показывая знания языка.
— Мы говорим по-английски! — радостно возвестил помощник консула. — Прошу, садитесь, мои дорогие друзья!
Форд с Хоном уселись на жесткие металлические стулья.
— Hre min gnam sa! — рявкнул помощник одной из своих секретарш, которая, тут же подскочив, метнулась за дверь, успев на ходу дважды поклониться.
— Отличный день, а? — вновь заулыбался он, скрещивая на груди руки. Форд заметил, что на обеих отсутствуют большие пальцы.
— Отличный, — поддакнул Хон.
— Здесь очень здорово, в Кампонг Крабее.
— Да, отменный климат, — вновь поддакнул Хон. — Я сразу заметил, что тут охренительно хороший воздух.
— Да, отличный воздух! Район Кампонг Крабей — хорошо!
Форд и Хон, переглянувшись, улыбнулись и закивали.
Секретарша вернулась с тремя кокосами со срубленными мачете макушками и торчавшими из них соломинками.
— Прошу вас! — предложил чиновник. Они попили кокосового молока, оказавшегося теплым, поскольку плоды висели на дереве. Форд решил, что ничего подобного в своей жизни не пробовал.