[32]; но Тромп, находившийся в арьергарде, увидя, что голландский строй невыгоден, так как суда построены в две или три линии, заслоняя одно другое и мешая друг другу вести огонь, повернул на другой галс и вышел на ветер неприятельского авангарда (R´), что удалось ему вследствие длины линии последнего и потому, что англичане шли строем, параллельным голландскому.
«В этот самый момент два флагманских корабля голландского флота вышли из линии, подставив противнику кормы (V´). Рюйтер, сильно удивленный, пытался остановить их, но тщетно, и поэтому счел себя обязанным повторить их маневр, чтобы его эскадра не рассеялась; при этом ему удалось сохранить порядок и удержать вокруг себя несколько кораблей, к которым присоединился один из авангардных кораблей, возмущенный поведением своего непосредственного начальника. Тромп оказался теперь в большой опасности, отделенный (сначала своим собственным маневром, а потом и маневром авангарда) от своего флота английским, и был бы уничтожен, если бы не Рюйтер, который, видя серьезность положения, вышел вперед его», так что авангард и центр расположились сзади арьергарда на галсе, противоположном тому, на котором вступили в сражение.
Это помешало англичанам атаковать Тромпа, так как, если бы они сделали это, то Рюйтер смог бы оказаться у них на ветре, чего они не смели допустить вследствие малочисленности своего флота. Как действия Тромпа, так и поведение младших флагманов в авангарде, хотя и показывали различные степени воинственного пыла, резко обнаруживают недостаток дисциплины и воинского духа среди голландских офицеров, в котором обвиняли голландское офицерство в целом… Никаких признаков подобных недостатков не замечалось в это время в английском флоте.
Как живо чувствовал Рюйтер недопустимость поведения своих подчиненных, видно из того, что, когда Тромп немедленно после своего маневра явился на флагманский корабль, моряки шумно приветствовали его; но Рюйтер сказал: «Теперь не время радоваться; скорее следует плакать». Действительно, наше положение было тяжелым: каждая эскадра действовала различно, не в линии, и в то же время все корабли сбились в кучу, подобно стаду баранов, так тесно, что англичане могли бы окружить их своими сорока кораблями (12 июня, фиг. 2). Английский флот был в исключительном порядке, но почему-то не использовал в полной мере преимущества. Причина, без сомнения, была та же, которая часто мешала парусным судам использовать выгоды своего положения, а именно – неспособность к надлежащему маневрированию, вызванная повреждением их такелажа и рангоута, к чему в данном случае присоединялась еще малочисленность английского флота, делавшая рискованные действия неуместными.
Рюйтер оказался, таким образом, в состоянии снова построить свой флот в линию, хотя последний сильно пострадал от англичан; и оба флота опять прошли один мимо другого противоположными галсами – голландский под ветром, причем корабль Рюйтера был последним в его колонне. Проходя мимо английского арьергарда, он потерял свою грот-стеньгу и грот-рею. После новой стычки англичане ушли на северо-запад, по направлению к своим берегам; голландцы последовали за ними; ветер был все еще юго-западный, но легкий. Английский флот теперь уже открыто отступал, и преследование его противником продолжалось всю ночь; поврежденный корабль Рюйтера далеко отстал от арьергарда.
На третий день Монк продолжал отступать к западу. Согласно английским описаниям, он сжег три выведенных из строя корабля, послал вперед наиболее пострадавшие, а сам составил арьергард вместе с теми судами, которые были способны к бою; число последних определяется, опять-таки английскими источниками, различно – от шестнадцати до двадцати восьми (план II, 13 июня). Один из самых больших и лучших кораблей английского флота, Royal Prince, вооруженный девяноста орудиями, сел на Галлопескую мель и был захвачен Тромпом (план II, a); но отступление Монка совершалось в таком порядке, что иного ущерба он не понес. Это показывает, что голландцы пострадали очень серьезно. К вечеру показалась эскадра Руперта, и все корабли английского флота, за исключением подбитых в сражении, наконец, соединились вместе.
На следующий день ветер опять сильно засвежел с юго-запада, что дало преимущество голландцам. Англичане, вместо того чтобы попытаться лечь на противоположный галс, обошли противника с кормы, полагаясь на скорость хода и управляемость своих кораблей. После этого сражение началось по всей линии, на левом галсе, причем английский флот был под ветром[33].
Голландские брандеры плохо управлялись и не нанесли ущерба, тогда как английские сожгли два неприятельских судна. Оба флота продолжали идти таким образом, обмениваясь залпами в течение двух часов; к концу этого периода главные силы английского флота прошли через голландскую линию[34].
Всякая правильность строя была после того потеряна. «В этот момент, – говорит очевидец, – представлялось необыкновенное зрелище, ибо все были разделены, – английские суда так же, как и наши. Но, к счастью, бо́льшая часть наших судов, окружавших адмирала, осталась на ветре, а бо́льшая часть английских судов, также с их адмиралом, осталась под ветром (фиг. 1 и 2, С и С´). Это обстоятельство и было причиной нашей победы и их поражения. Вокруг нашего адмирала собралось тридцать пять или сорок кораблей его и других эскадр, ибо последние были рассеяны и строй сильно нарушен. Остальные голландские суда оставили его. Командующий авангардом Ван Нэсс (Van Ness) отправился с четырнадцатью кораблями в погоню за тремя или четырьмя английскими, которые, поставив все паруса, выбрались на ветер голландского авангарда (фиг. 1, V). Ван Тромп с эскадрой арьергарда (фиг. 1, R) держался так за Ван Нэссом (под ветром у Рюйтера и главных сил английского флота) с тем, чтобы потом присоединиться к адмиралу, обойдя английский центр». Де Рюйтер и главная часть английского флота завязали жаркий бой, все время пытаясь выйти на ветер. Тромп, поставивший большие паруса, догнал Ван Нэсса и возвратился назад, приведя с собой авангард (V´, R´); но вследствие постоянной лавировки к ветру главных сил противника он оказался под ветром у него и не смог присоединиться к Рюйтеру, бывшему на ветре (фиг. 3, V´´, R´´). Рюйтер, видя это, дал сигнал собравшимся вокруг него судам, и главные силы голландского флота спустились полным ветром (фиг. 3, С´´), который был тогда очень силен. «Таким образом, почти мгновенно мы очутились посреди англичан, которые, будучи атакованы с обеих сторон, пришли в замешательство, причем строй их был нарушен как ходом сражения, так и сильным ветром, который тогда дул. Это был самый горячий момент битвы (фиг. 3). Мы увидели главного адмирала Англии отделенным от флота, в сопровождении одного только брандера. С ним он выбрался на ветер и, пройдя через эскадру Северной Голландии, опять занял место во главе пятнадцати или двадцати присоединившихся к нему кораблей».
Так окончилась эта великая морская битва, замечательнейшая, в некоторых чертах своих, из всех, когда-либо происходивших в океане. При взаимной противоречивости отчетов о ней невозможно сделать больше, чем оценить результаты. Достаточно беспристрастное описание говорит: «Голландцы потеряли в этих сражениях трех вице-адмиралов, две тысячи человек и четыре корабля. У англичан было убито пять тысяч человек и взято в плен три тысячи; кроме того, они потеряли семнадцать кораблей, из которых девять остались в руках победителей»[35]. Нет сомнения, что поражение англичан было ужасно и что оно было всецело вызвано первоначальной ошибкой с ослаблением флота путем отделения от него большого отряда, посланного в другом направлении. Подобные отделения являются иногда необходимым злом; но в данном случае в этом никакой необходимости не было. Имея в виду приближение французского флота, англичанам надлежало атаковать голландцев всем своим флотом, прежде чем их союзники соединились с ними. Урок этот приложим к условиям наших дней, как и к условиям всякой эпохи. Второй урок, также ценный и для нашего времени, указывает на необходимость серьезных военных учреждений для воспитания должного правильного воинского духа, гордости и дисциплины. Как ни велика была первоначальная ошибка англичан и как ни серьезно было их поражение, нет сомнения, что последствия их были бы много хуже, если бы не высокий дух и искусство, с какими подчиненные Монка приводили в исполнение его планы, и если бы Рюйтер не страдал от недостатка подобной поддержки со стороны его подчиненных. В описаниях маневров англичан мы не читаем ничего похожего на выход из линии двух младших флагманов в критический момент или на то, что третий флагман, слишком погорячившись, самовольно занял неправильное положение относительно неприятельского флота. Стройное маневрирование и тактическая точность последнего были замечены уже тогда. Француз де Гиш, очевидец этого Четырехдневного сражения, писал:
«Ничто не сравнимо с прекрасным порядком английского флота в море. Никогда линия не может быть начерчена прямее, чем та, которая образована их кораблями; таким образом, они направляют весь огонь на приближающегося к ним противника…» Английские корабли сражаются подобно линии кавалерии, действующей по правилам и ставящей себе одну цель: отогнать противника; между тем голландский флот движется подобно отряду кавалерии, эскадроны которой произвольно выходят из строя и бросаются в атаку»[36].
Голландское правительство, ненавидящее расходы, лишенное воинского духа и беспечное вследствие длинного ряда легких побед над пришедшим в упадок флотом Испании, допустило свой флот обратиться в сборище вооруженных купцов. Хуже всего обстояло дело при Кромвеле. Наученные горьким опытом этой войны, Соединенные Провинции под руководством способного правителя сделали много для улучшения своего положения, но их флот все еще не сделался вполне эффективным.