Тогда с обеих сторон вожди
Дали сигнал к нападению;
И с обеих сторон пехотинцы
Устремились вперед с копьем и щитом;
И с обеих сторон всадники
Глубоко вонзили свои шпоры,
И лицом к лицу армии
Сошлись с могучим криком.
Бой при Малаге был жесток и продолжался от десяти часов утра до пяти часов пополудни, но результаты его вовсе не были решающими. На следующий день ветер переменился, дав французам наветренное положение; но они не воспользовались этим случаем для атаки, за что их следует порицать, если их заявления о том, что бой накануне окончился скорее в их пользу, справедливы. Рук не мог сражаться: почти половина его флота – двадцать пять кораблей – израсходовала все боеприпасы. Даже в течение самого сражения некоторые из союзных кораблей были отбуксированы в сторону от линии, потому что у них не осталось пороху и снарядов даже на один залп. Без сомнения, это было следствием нападения на Гибралтар, во время которого было сделано пятнадцать тысяч выстрелов, и отсутствия какого-либо порта, который мог бы служить базой снабжения, – недостаток, который приобретение нового владения должно было устранить в будущем. Рук, решившись на атаку Гибралтара, имел в виду ту же самую цель, которая побудила Соединенные Штаты захватить Порт-Рояль в начале гражданской войны и которая заставила герцога Пармского настаивать перед своим королем, чтобы, прежде чем посылать Великую Испанскую Армаду, он захватил Флиссинген на берегу Голландии, – мысль, осуществление которой исключило бы необходимость ужасного и гибельного плавания к северным берегам Англии. Те же самые причины побудили бы, без сомнения, любое государство – в случае серьезных операций против нашего побережья – захватить, как базы для своих флотов, пункты, отдаленные от больших центров и удобные для обороны, вроде бухты Гардинера (Gardiner’s Вау) или Порт-Рояля; учитывая неполноценность нашего флота, они смогли бы удерживать их для своих эскадр и с их помощью.
Рук спокойно отступил в Лиссабон, выгрузив по пути в Гибралтаре ту часть боеприпасов и провианта, которой он мог пожертвовать. Граф Тулузский, вместо того чтобы воспользоваться своей победой, – если это вообще была его победа, – возвратился в Тулон, послав только десять кораблей для поддержки атаки Гибралтара. Все попытки французов отбить последний у новых владельцев его были, однако, тщетны; осадившая его эскадра была полностью уничтожена, а атака с суши обращена в блокаду. «С этим поражением, – говорит один морской офицер, – и началась во французском народе злополучная реакция против флота. Чудеса, совершенные им, его огромные заслуги были забыты. В его ценность уже не верили больше. Армия, находясь в более близком общении с нацией, привлекла на свою сторону все ее расположение, все симпатии. Господствовавшее тогда ошибочное убеждение, что величие или падение Франции зависело от некоторых позиций на Рейне, могло только благоприятствовать распространению этих враждебных идей, которые обусловили силу Англии и нашу слабость»[75].
В 1704 г. произошло Бленгеймское (Blenheim) сражение, в котором французские и баварские войска были совершенно разбиты английскими и германскими под предводительством Мальборо и принца Евгения. Результатом этого сражения было то, что Бавария отложилась от союза с Францией и Германия сделалась второстепенным театром всеобщей войны, которая велась после того главным образом в Нидерландах, в Италии и на полуострове.
В 1705 г. союзники двинулись против Филиппа V двумя путями – из Лиссабона на Мадрид и через Барселону. Первая атака, хотя и имевшая морскую базу, была главным образом сухопутной и окончилась безрезультатно. Испанский народ в этой области неоспоримо доказал, что он не встретит гостеприимно короля, возведенного на трон иностранными державами. Совершенно иначе обстояло дело в Каталонии. Карл III лично явился туда с союзными флотами. Численно меньший французский флот остался в порту. Французская армия также не появилась. Союзные войска обложили город с помощью трех тысяч матросов и поддерживаемые постоянным потоком продовольствия и боеприпасов с флота, который был для них одновременно и базой снабжения и коммуникационной линией. Барселона сдалась 9 октября; вся Каталония приветствовала Карла, и когда это движение в его пользу распространилось на Арагон и Валенсию, то и столица последней провинции высказалась за Карла.
В следующем 1706 г. французы перешли в наступление на границах Каталонии, защищая в то же время горные подходы, ведущие в Португалию. Вследствие отсутствия союзного флота, который смог бы поддержать страну, сопротивление ее было слабо, и Барселона была снова осаждена, – на этот раз французской партией поддержанной французским флотом из тридцати линейных кораблей и многочисленных транспортов, подвозивших припасы из соседнего порта Тулона. Осада, начавшаяся 5 апреля, подавала большие надежды; сам австрийский претендент находился в осажденном городе, как приз за победу. Но 10 мая показались союзные флоты. Тогда французские корабли ретировались, и осада была поспешно снята. Претендент Бурбонов не осмелился отступить в Арагон и прошел через Руссильон во Францию, оставив Барселону во владении своего соперника. В то же самое время двигалась из Португалии, – этой другой базы, которую морская сила Англии и Голландии одновременно и контролировала и использовала, другая армия, содержавшаяся на субсидии, черпавшиеся из океана. На этот раз атака запада была более успешной: многие города в Эстремадуре и Леоне пали, и как только генералы союзников узнали о снятии осады с Барселоны, они быстро двинулись через Саламанку на Мадрид. Филипп V, после бегства во Францию возвратился в Испанию через западные Пиренеи: но при приближении союзников он должен был снова бежать, оставив им столицу. Португальские и союзные войска вошли в Мадрид 26 июня 1706 г. Союзные же флоты, после падения Барселоны, захватили Аликанте и Картахену.
Успех зашел, таким образом, далеко. Но симпатии испанского народа были ложно истолкованы, а сила его решимости и гордости, опиравшаяся на естественные особенности страны, еще не была понята. Проснулась его национальная ненависть к Португалии, и возмутилось религиозное чувство против еретиков, – тем более что сам английский генерал был эмигрантом-гугенотом. Мадрид и окрестные области были недовольны, и юг послал королю из династии Бурбонов заверения в своей верности. Союзники не могли оставаться во враждебной столице, особенно потому, что окрестности ее не давали продовольствия и были полны партизанами. Они отступили к востоку, направившись к австрийскому претенденту в Арагон. Неудача следовала за неудачей, и 25 апреля 1707 г. союзная армия была разбита наголову при Альмасане (Almansa), потеряв пятнадцать тысяч человек. Вся Испания попала опять во власть Филиппа V, за исключением части Каталонской провинции; здесь в 1708 г. французы хотя и добились некоторых успехов, но не смогли атаковать Барселону; Валенсия и Аликанте были, однако, покорены ими.
1707 год не отмечен никаким важным событием на море. В течение лета союзные флоты в Средиземном море были отвлечены от берегов Испании для содействия атаке на Тулон, предпринятой австрийцами и пьемонтцами. Движение последних из Италии вдоль берега Средиземного моря прикрывалось с фланга флотом, снабжавшим их припасами. Осада, однако, не удалась, и кампания не дала результатов. Возвращаясь домой, адмирал сэр Клаудесли Шовель погиб с несколькими линейными кораблями у островов Силли во время одного из тех кораблекрушений, которые сделались историческими.
В 1708 г. союзные флоты овладели Сардинией, которая по своему плодородию и близости к Барселоне сделалась богатой житницей для австрийского претендента и оставалась таковой, пока с помощью союзного флота он господствовал над морем. В том же году была взята и Менорка с ее ценной гаванью Порт-Маоном, и с этого времени она в течение пятидесяти лет оставалась в руках Англии. Блокируя Кадикс и Картахену из Гибралтара и угрожая Тулону из Порт-Маона, Великобритания стояла теперь на Средиземном море так же твердо, как Франция и Испания; к тому же, благодаря союзу с Португалией, она контролировала базы в Лиссабоне и Гибралтаре, господствующие над торговыми путями как океана, так и внутреннего моря. К концу 1708 г. поражения Франции на суше и на море, ужасные страдания королевства и почти полная бесцельность продолжения борьбы, которая губила Францию и легко переносилась Англией, заставили Людовика XIV предложить самые унизительные для него уступки, чтобы достигнуть мира. Он обязался отречься от притязаний на всю испанскую монархию, оставив за Бурбоном только Неаполь. Союзники отказали; они требовали, чтобы герцог Анжуйский, которого они не желали называть королем, отказался от всей Испанской империи, без исключения, и прибавляли еще к этому разорительные условия для самой Франции. Людовик, в свою очередь, не согласился на это, и война продолжалась.
В течение остальных лет войны неустанная деятельность морской силы союзников, которая свелась к этому времени к силе одной только Великобритании с небольшой лишь помощью со стороны Голландии, бросалась в глаза менее, чем когда-либо. Но влияние ее оставалось вполне реальным. Австрийский претендент, почти запертый в Каталонии, поддерживал связь с Сардинией и итальянскими провинциями Германии через посредство английского флота. Но полное исчезновение французского флота и вообще очевидное намерение Людовика не держать эскадр в море позволили союзникам несколько уменьшить средиземноморский флот и усилить за счет этого охрану торговли. Кроме того, в 1710 и 1711 гг. были посланы экспедиции против французских колоний в Северной Америке. Новая Шотландия была занята, но попытка взять Квебек не удалась.
В течение зимы 1709 и 1710 гг. Людовик отозвал все французские войска из Испании, отказавшись, таким образом, от защиты дела своего внука. Но когда шансы Франции на успех стояли всего ниже и когда казалось, что она должна будет пойти на уступки, которые низведут ее до уровня второстепенной державы, существованию коалиции начала угрожать опала Мальборо, который представлял в ней Англию. Потеря им расположения королевы сопровождалась приходом к власти партии, враждебной войне или, скорее, ее продолжению. Эта перемена произошла летом 1710 г., и стремление к миру усиливалось еще благоприятным для ведения переговоров положением, в котором находилась тогда Англия, а также бременем издержек, которые ей приходилось нести, хотя становилось очевидным, что в дальнейшем они не принесут выгод, соразмерных с их тяжестью. Более слабая союзница, Голландия, постепенно перестала выставлять свою часть флота, и хотя дальновидные англичане могли с удовлетворением взирать на отступление соперничавшей с ними морской державы, люди того времени думали больше о падавшем на них увеличении издержек. Стоимость континентальной и испанской войн также в значительной мере оплачивалась субсидиями Англии; и вместе с тем стало очевидно, что Карлу III не удастся завоевать симпатии испанского народа даже ценой крупных затрат… Скоро начались между Францией и Англией тайные переговоры, получившие еще добавочный толчок вследствие неожиданной смерти императора Германии, брата австрийского претендента на испанский трон. За отсутствием другого мужского наследника Карл сразу же сделался императором Австрии, а вскоре затем был избран и императором Германии. Англия столь же мало желала видеть две короны на голове представителя австрийского дома, как и на голове представителя дома Бурбонов.