Она откидывает крышку гроба с таким видом, словно ожидает застать Минта за каким-то нехорошим занятием. Его глаза, конечно же, закрыты. Разве он может включиться сам?
Где он, когда его здесь нет? Имми больно видеть его в таком состоянии, выключенным, словно он просто какая-то дурацкая игрушка.
Осветляемая часть волос Эйнсли, обернутая фольгой, торчит почти перпендикулярно голове. Имми представляет, как дергает за нее. Слышит, как Эйнсли взвизгивает. А Минт все равно не проснется. Так в чем смысл?
Эйнсли тыкает Минта в голову, словно убивает паука. Поворачивается к Имми и пожимает плечами.
— Я знаю, что веду себя как дура. Это просто немного дефектный Бойфренд. Он даже не очень симпатичный, правда? Оливер намного симпатичнее. Сама не знаю, почему я так сильно его хотела.
Наверное, если бы Имми сейчас что-нибудь сказала, Эйнсли просто отдала бы ей Минта.
Эйнсли говорит:
— Я спросила маму, не можем ли мы продать его на eBay, и она закатила истерику. Вела себя так, будто хуже меня никого на свете нет. Все повторяла, сколько она за него заплатила, как трудно было его разыскать и какая я неблагодарная — никогда не ценю, как она старается, чтобы я была счастлива. Ну мне, разумеется, пришлось сделать вид, что я пошутила.
Что ж, понятно.
Имми говорит:
— Идем. Думаю, пора смывать осветлитель.
Она бросает последний взгляд на Минта, прежде чем Эйнсли снова закрывает гроб. А Эйнсли все никак не может решить, в какой цвет красить волосы: теперь она уже больше склоняется к зеленому, потом опять выбирает красный, потом зеленый и снова красный. Им обеим нравится, как выглядит конечный результат — точно длинная струйка крови.
Спустя два дня в школе Эйнсли с негодованием рассказывает подругам, что ее мать тоже сделала себе красную прядь. От злости она даже рыдает. Все ее обнимают и утешают, а потом Имми помогает ей отрезать красный локон ножницами, найденными в художественном классе. В тот момент все, чего хочет Имми, это чтобы Эйнсли была так же счастлива, как она сама.
В следующий раз она видится с Минтом через два дня после этого. На часах четыре утра. Какая ужасная глупость — ехать шесть миль в темноте до дома Эйнсли. Но ведь она сделала это ради любви. Это можно считать испытанием. Имми заходит в дом. Она призрак. С трудом подавляет в себе желание зайти в комнату Эйнсли, чтобы постоять возле ее кровати и посмотреть на нее, пока она спит. Когда Эйнсли спит, она почти красавица. Имми всегда так считала. Ей уже доводилось видеть Эйнсли спящей.
Она спускается по лестнице в комнату отдыха и включает Минта в спектральном режиме. Он появляется незамедлительно, стоит около дивана и смотрит на нее.
— Привет, — говорит она. — Я должна была прийти. Все в порядке. Я просто должна была с тобой увидеться. Это все. Я по тебе скучаю. Сегодня пятница. Я вернусь в понедельник, и все будет хорошо. Мы будем вместе. Ладно?
Ее Бойфренд-Призрак кивает. Улыбается ей.
— Я люблю тебя, — говорит она. Он безмолвно отвечает.
Ей следует выключить его, но Имми не может заставить себя это сделать. Вместо этого она возвращается в чулан, открывает гробы, в которых лежат Оливер и Алан. Находит пальцами их кнопки и включает обоих. Потом как можно скорее закрывает дверь в чулан, чтобы они ее не увидели, не узнали, кто это сделал. Она снова поднимается по лестнице, выходит за дверь, возвращает ключ на место под камень и едет прочь, бешено вращая педали. Когда она возвращается домой, уже встает солнце.
Она с удовлетворением думает: то-то Эйнсли удивится.
Но Эйнсли молчит. Эйнсли все никак не придет в себя после той истории с матерью и волосами. А может, дело в Бойфрендах? Так или иначе, Эйнсли сейчас просто необходимо общество подруг. После школы Имми, Скай и Элин угощают ее йогуртом. Завтра Эйнсли с матерью уезжают в Юту. Имми хочется вскочить на стол и танцевать. В кафе звучит песня, в общем-то неплохая. Хорошо бы узнать, кто ее поет, но если Имми спросит, Элин — а может, и все остальные — посмотрит на нее весьма недвусмысленно: неужели тебе нравится эта песня? Что, правда? Но Имми она нравится. На самом деле нравится. Правда.
В воскресенье ночью она никак не может заснуть. Снова и снова прокручивает в голове план действий. Пытается предусмотреть, что может пойти не так, чтобы заранее это исправить. Из головы не выходит страшная мысль: а что, если после того, как Имми включила всех Бойфрендов, Эйнсли сделала что-нибудь ужасное? Например, все-таки уговорила свою мать пожертвовать их всех на благотворительность? Или еще что-нибудь похуже? Но все идет по плану: гробы на месте, там, где и должны быть. Все Бойфренды — Алан, Оливер и Минт — выключены. Такси довозит Имми до склада «You-Store-It», и она погружает сумку с Минтом на гидравлическую тележку, и ключ идеально проворачивается в замке, и что с того, что на складе пахнет пылью и плесенью, а повсюду разбросан всякий хлам? Она расстегивает сумку, нажимает на кнопку и ставит Минта в воплощенный режим.
И все происходит так же, как в комнате отдыха. Как в первый раз, когда они оказались наедине друг с другом. Как легко чувствуешь себя с Минтом! Имми уже разобрала диван, включила в сеть одну из красивых ламп, вкрутила принесенную из дома лампочку. Она даже принесла для них одеяло, если вдруг на складе станет холодно. Ну то есть одеяло она принесла для себя. Минту никогда не бывает холодно.
Теперь, когда они, наконец, одни и могут спокойно поговорить, а впереди еще столько времени, и она может провести здесь несколько часов, прежде чем должна будет вернуться домой, ей не терпится задать ему один из вопросов, которые давно мучают ее. Не про холод, разумеется. Про его имя.
Они сидят на диване лицом к лицу. Держатся за руки, как обыкновенные парень и девушка. Хотя это не очень похоже на то, как обычно держатся за руки, потому что Минт сделан из силикона и пластика, из трубок с гелем, из металлических прутьев, проводов и чего-то подобного, и если она попытается представить, что его рука настоящая, это будет странно, но это неважно.
И она, конечно же, знает, что он не чувствует ее прикосновения, но, наверное, для него это что-нибудь значит. То, что он держит ее за руку. Так же как это что-то значит для нее. Потому что он одновременно настоящий и ненастоящий.
Все хорошо. Сойдет. Лучше, чем она могла себе представить.
Она спрашивает, как его зовут. По-настоящему.
— Я не помню, — говорит он. — Я много чего не помню. Я помню тебя. Только тебя.
Она немного разочарована, но не хочет, чтобы он об этом знал.
— Ты не против, если я и дальше буду называть тебя Минтом?
Это всего лишь дурацкое имя, которое придумала Эйнсли, но, подумав об этом, Имми понимает, что думает о нем именно как о Минте. Теперь уже ей кажется странным называть его другим именем.
— Ты что-нибудь помнишь о том времени, когда был жив?
Он говорит:
— Было холодно. Я был один. А потом появилась ты. Мы были вместе.
— Ты помнишь, как ты умер?
— Я помню любовь.
Имми не хочет знать о других девушках. Девушках, которых он знал, пока был жив. Даже если они уже умерли.
— Я еще никогда не была влюблена. Никогда раньше я себя так не чувствовала.
Ужасная рука сгибается, его пальцы обхватывают ее пальцы. Интересно, откуда он знает, как сжимать руку? Делает ли это Минт или какая-то базовая подпрограмма Бойфрендов? Ну не то чтобы это было так важно.
— Я могу остаться на некоторое время, — говорит она. — А потом мне надо домой.
Он смотрит на нее так, словно хочет, чтобы она никогда не уходила.
— Что ты будешь делать, когда я уйду? — спрашивает Имми.
— Я буду ждать, — говорит он. — Я буду ждать твоего возвращения.
Она говорит:
— Обещаю, что вернусь как можно скорее.
— Останься, — говорит он. — Останься со мной.
— Хорошо, — соглашается Имми. — Останусь, сколько смогу.
Наконец, когда он смотрит на нее, она говорит:
— Чего бы тебе хотелось делать? Ты лежал в чулане у Эйнсли… Сколько? Месяц? А где ты был до этого? До того, как Эйнсли включила тебя, а я положила тебе в рот кольцо? Странно, наверное, об этом говорить?
— Я твой, — отвечает Минт. — Ты моя. Ты можешь говорить со мной, о чем захочешь.
И Имми рассказывает ему обо всем, что ее тревожит. О чувствах, которые она испытывала в этом году. О Джастине. Об Эйнсли. О том, как иной раз сама не понимает, кто она. Все это время они держатся за руки. А затем, перед уходом, она переводит Минта обратно в спектральный режим. Так он сможет обследовать склад, пока ее нет, если ему захочется. Спектральный режим покрывает три тысячи квадратных миль — это одна из клевых возможностей Бойфренда-Призрака. Имми прочла все, что ей удалось найти в Интернете про Бойфрендов-Призраков. Она и раньше все это читала, но многое воспринимает теперь иначе.
В Интернете много дискуссий на тему эффекта «зловещей долины», кукол, того, как нарисованы персонажи видеоигр. Того, что слишком похоже на живых людей: ужасной пропасти между настоящим и почти настоящим. Судя по всему, Бойфренды-Вампиры, Бойфренды-Оборотни и Бойфренды-Призраки не попадают в категорию «зловещей долины». У человека в среднем сорок три лицевые мышцы. У Бойфренда их пятьдесят. Они должны быть реалистичнее настоящих людей. Или как-то так. Их головы чуть больше по размеру. Глаза тоже побольше. Чтобы ты испытывала какие-нибудь добрые чувства, когда на них смотришь. Ну при взгляде на младенца.
Имми подписалась на две разные рассылки, ориентированные на тех, у кого есть Бойфренды. Она представляет, как весело будет выкладывать в Сеть все те милые вещи, которые говорит Минт, то, как они развлекаются вместе.
Это лучшая неделя в жизни Имми. Она общается с Элин и Скай. Эйнсли пишет им эсэмэски обо всех кошмарных поступках ее матери. А Имми проводит столько времени, сколько может, на складе со своим Бойфрендом. Со своим парнем.
На складе темно и страшно, но Минту, похоже, все равно. Ведь до этого он жил в гробу в чулане. Ему почти не с чем сравнивать. Он рассказывает ей о том, что хранят у себя в контейнерах другие люди, арендующие место на складе. Судя по всему, много роялей. И учебников. Минт с радостью перечисляет все, что он обнаружил. А Имми с радостью сидит и слушает, как он все говорит и говорит про пустые аквариумы, и старые кресла из стоматологического кабинета, и коробки с плюшевыми игрушками серии «Бини Бэйбис».