«Тебе нужен я».
Эти слова снова всплыли у меня в голове. Хотя мне и хотелось забыть о них, они не оскорбили меня. Я не сочла их намеком на то, что слаба или что любой женщине нужен мужчина. Все это было чепухой. Смысл этих слов был гораздо глубже. Я даже не знала, готова ли я его полностью осознать.
– Спасибо, – сказала я.
– За что? – взглянув на меня, спросил Рис. – За оргазмы прошлой ночи?
Я рассмеялась.
– За них тоже спасибо, но я о другом. Спасибо за краски. Это очень любезно с твоей стороны.
– Да я сама любезность!
Покачав головой, я поправила сползшие очки.
– А еще ты само нахальство!
– У меня много талантов.
Я громко фыркнула.
– Почаще себе это повторяй.
Когда мы доехали до дома моих родителей, я уже почти забыла, зачем мы вообще туда собрались. По дороге мы то и дело подкалывали друг друга, что давало мне прекрасную возможность отвлечься, но едва мы припарковались за черным «фольксвагеном» моего старшего брата, как мне тут же захотелось забиться под сиденье. Само собой, родители не могли быть одни. Это был закон Мерфи в действии.
Улыбнувшись, Рис взглянул на меня.
– Хочешь, поспорим?
– Что к концу визита я захочу броситься под поезд? – бросила я, отстегивая ремень.
Он рассмеялся, и в уголках его глаз появились мелкие морщинки.
– Нет. Что к концу визита твоя мама уже примет меня в семью.
– Боже, – простонала я, качая головой. – Не стану спорить, ведь так и будет. Вполне возможно, она примется вязать пинетки для несуществующего ребенка.
Рис снова рассмеялся, и от этого стал в моих глазах еще прекраснее. Большинство парней нарушит десяток законов, лишь бы только сбежать от мамаши, одержимой браком и детьми. Впрочем, я не собиралась ему об этом сообщать.
Вздохнув, я вышла из пикапа. Не успели мы ступить на ведущую к дому дорожку, как дверь отворилась и на пороге показалась мама. Она переводила изумленный взгляд с меня на Риса и обратно.
Я с трудом сдержалась, чтобы не выругаться.
– Милая, – сказала она, улыбаясь от уха до уха, – ты собираешься дать мне повод для гордости?
– О боже, – простонала я.
Тихонько усмехнувшись, Рис обошел меня и поднялся на крыльцо. Не успел он и слова сказать, как мама заключила его в объятия, которые, как я знала, были весьма крепкими. Когда мама действительно хотела кого-то обнять, она не просто обхватывала этого человека руками, но и раскачивала из стороны в сторону в порыве нежности.
– Мам, – вздохнув, сказала я, – Рис сейчас задохнется.
– Цыц, – ответила мама. – Не каждый день мне выпадает шанс обнять красивого молодого парня, которого не я родила.
– О господи, – пробормотала я.
Рис рассмеялся, но мне не помогло и это. Впрочем, когда он наконец смог высвободиться из крепких объятий моей мамы, он обернулся и подмигнул мне. Я пронзила его сердитым взглядом и поднялась на крыльцо, но он раньше меня сказал:
– Сдается мне, моя девочка скоро даст вам повод для гордости.
От удивления у меня раскрылся рот.
– Твоя девочка? О! – Мама всплеснула руками и позвала папу. – Какие прекрасные новости…
– Мам, – перебила я ее, готовая поколотить их обоих. – Мы приехали не за этим, да и…
– Не омрачай мне радость, – отрезала мама и отвернулась, а я закатила глаза. На пороге уже стоял удивленный отец. – Уит, ты не поверишь! Рис только что назвал нашу малышку своей девочкой!
– Ну наконец-то, – сказал папа и кивнул Рису. – Давно пора, сынок.
Проходя мимо Риса, я с силой ткнула его локтем в живот. Он охнул, и я пошла дальше, довольная собой.
Едва не плача от счастья, мама суетилась на крыльце, чуть не сбивая горшки с яркими сиреневыми и оранжевыми хризантемами. Вдруг она остановилась и повернулась к Рису.
– Я должна позвонить твоей маме. Нам нужно…
– Ради всего святого! – воскликнула я, воздевая руки к небу. – Кто-то вломился ко мне в квартиру посреди ночи и сфотографировал меня во сне. За мной, возможно, следят. Поэтому я и приехала!
Родители пораженно уставились на меня.
– А ты умеешь сообщать новости, – сухо заметил Рис.
Папа повернулся ко мне, выпустив дверную ручку, отчего дверь с грохотом закрылась у него за спиной.
– Что? – спросил он.
Мне захотелось упасть на пол и забиться как ребенок в истерике.
Рис положил руку мне на талию.
– Может, войдем в дом и поговорим? Нам нужно рассказать вам, что случилось.
Так мы и поступили, только, прежде чем успели выложить все новости, Гордон с женой, которые как раз готовили фрикадельки на кухне, решили, что завтра мы с Рисом съезжаемся, на следующей неделе женимся и рожаем ребенка раньше Меган.
Меган сидела за дубовым столом, а мой брат стоял возле кухонного островка. Я понятия не имела, как у них получалось работать вместе. Мясо было у Гордона. Яйца и хлеб – у Меган. Между ними было метра два, не меньше. Эта схема просто не укладывалась у меня в голове.
Мой брат был крепким, как отец, но унаследовал плохое зрение от мамы. Однако его очки в тонкой оправе, казалось, никогда не соскальзывали с носа, в отличие от моих. Гордон улыбнулся, и по этой улыбке я сразу поняла, что он собирается меня смутить.
– Ты знаешь, что она с пятнадцати лет была в тебя влюблена?
– Милый, – укоризненно сказала Меган, качая головой.
– Знаю, конечно, – улыбнулся Рис.
– Это все знали, – продолжил Гордон. – Она даже нарисовала тебя на стене в своей спальне, так что папе пришлось закрасить…
– Гордон! Заткнись уже! – закричала я.
На кухню вошел папа.
– Да, Гордон, помолчи, – сказал он. – Твою сестренку кто-то преследует.
Гордон поднял над миской запачканные фаршем руки и мгновенно стал серьезным.
– Что?
Я села за стол напротив Меган, решив, что этот разговор лучше вести сидя. Мы с Рисом рассказали все по порядку, точнее, почти все. Я не стала упоминать о трусиках в посудомойке, ведь мне вовсе не хотелось делиться этим с родителями. По очевидным причинам я не стала упоминать и о диком, животном сексе.
Как и ожидалось, мама не на шутку перепугалась, а затем разозлилась.
– Да как он смеет так поступать с моей дочерью?! – воскликнула она и ударила кулаком по столу, отчего стоявшие на нем тарелки звякнули. Затем она повернулась к Гордону. – У тебя еще остался дробовик? Стоп. – Она подняла руку и взглянула на Риса. – Сынок, заткни уши. Сейчас я предложу нарушить несколько законов.
Рис ничего на это не ответил.
– Мам, – неуверенно запротестовала я.
Она пропустила мою реплику мимо ушей.
– Так у тебя остался дробовик? Возьми его, переночуй у нее в квартире, а если кто-то появится…
– Миссис Арк, я думаю, это не лучшая мысль. Подозреваю, Гордон хочет быть дома, когда родится его первый внук, – разумно заметил Рис. – Рокси в безопасности. Сейчас это главное.
– Главное – поймать этого больного козла, – сказал папа, скрестив руки на груди.
Рис объяснил, что уже делается. Мой телефон изучали на предмет отпечатков пальцев. Квартиру собирались снабдить системой безопасности. Я же пока жила у Риса.
Родители и брат успокоились не сразу. Не то чтобы я винила их за такую реакцию. Они любили меня и беспокоились обо мне. Я вовсе не хотела, чтобы они волновались, как не хотела и бояться безымянного, безликого извращенца.
Примерно через час, когда с кухни донесся запах чеснока и мяса, мама пригласила нас присоединиться к их еженедельному воскресному ужину. Когда я взглянула на Риса, он кивнул, и бабочки у меня в животе окончательно обезумели, словно пытаясь вырваться наружу. Я встала, чтобы достать тарелки, и вдруг поняла, что кого-то не хватает.
– А где Томас? – спросила я, поставив стопку тарелок на стол.
Папа вытащил из холодильника пиво.
– Он у друга, поклоняется сатане или что-то в таком духе.
Медленно нахмурив брови, я встретилась взглядом с Меган. Она улыбнулась и наклонила голову.
– Интересно у них там.
– Да уж, – улыбнулся Рис. – Что может быть лучше воскресного поклонения сатане?
Когда папа вернулся к столу, мама шлепнула его по руке.
– Томас со своей девушкой. И они делают уроки, – сказала она.
Гордон фыркнул.
– Смотрите, что вы наделали! – Мама всплеснула руками в кухонных рукавицах. – Я забыла достать чесночный хлеб. – Вытащив противень, она повернулась ко мне, и хлеб чуть не свалился на пол. – Кстати! Совсем забыла тебе рассказать. Мы ведь вчера не увиделись, но это и к лучшему, а то я сразу бы стала охотником за головами и вышла на тропу войны.
Папа вздохнул.
Не в силах сдержаться, я хихикнула и села рядом с Рисом.
– Теперь я только на тропе войны тебя и буду представлять, – заметила я.
– Я очень воинственна, – сказала мама и сложила хлеб в корзинку. – Так вот, я встретила мисс Спонсито. Помнишь ее? Она работает куратором в одном из городских музеев.
О нет. Я подняла свой стакан.
– Да, я ее помню.
Гордон пустил по кругу миску с соусом, а мама принялась сверлить меня взглядом.
– Помнишь, я показывала ей твои работы?
– Как такое забыть? – буркнула я и взглянула на свой чай, жалея, что в нем нет ни грамма алкоголя.
Все уселись за стол, но мама упрямо продолжала атаку.
– Она по-прежнему заинтересована.
– О, – пробормотала я, забирая себе самую большую фрикадельку. – Ты лучше всех готовишь фрикадельки, – сказала я Гордону. – Я тебе раньше об этом говорила?
Гордон улыбнулся.
– Заинтересована в чем? – спросил Рис.
– Ни в чем, – тут же ответила я.
Мама пронзила меня взглядом.
– Пару месяцев назад я показала мисс Спонсито несколько работ Рокси. Она хочет заказать несколько картин. Это ведь здорово, – сказала мама, глядя на меня. – Получаешь деньги за любимое дело. Что может быть лучше? Но Рокси пока не согласилась.
Я состроила гримасу, наматывая спагетти на вилку, а затем чуть не вскрикнула, когда мне на бедро легла ладонь Риса. Я с удивлением взглянула на него. Он прищурился.