– Почему ты не согласилась?
Хороший вопрос. Как только на него ответить? Я пожала плечами.
– У меня не было времени. Я подумала, что ей нужно… что-то новое, серьезное.
– Поэтому тебе и стоит бросить свою проклятую учебу, – сказал отец, подхватывая спагетти вилкой.
– Пап, я пытаюсь получить образование. Разве не этого каждый родитель хочет для своего ребенка? – спросила я.
– Каждый родитель хочет, чтобы ребенок был счастлив, – поправил меня отец. – А диплом графического дизайнера тебя счастливой не сделает.
Я глубоко вздохнула.
– Я уже счастлива.
По выражениям лиц я поняла, что никто мне не поверил. Мне стало обидно. Я хотела закричать, что счастлива, насколько вообще можно быть счастливой в таких обстоятельствах. Не стоило все же забывать, что какой-то тип фотографировал меня во сне, Генри разгуливал на свободе, а Чарли…
Чарли снова отказывался от еды.
Аппетит у меня пропал.
Рис не сводил с меня глаз.
– Все твои работы, которые я видел, весьма хороши, – сказал он.
– Это правда, – улыбнулась Меган. – Ты нарисовала нам плюшевого мишку в детской. Всякий раз, входя в комнату, я поражаюсь, каким реальным он кажется.
– Спасибо, – смущенно пробормотала я. Взглянув на Риса, я заметила, как он усиленно о чем-то размышляет. Если честно, я бы предпочла поговорить о сталкере и моих трусиках в посудомойке.
Но это была моя семья, так что беседа вскоре стала еще более неловкой.
– Как дела у твоего отца? – спросил папа у Риса.
Я застыла и метнула в его сторону предупредительный взгляд. Отец не заметил моего намека.
– У него все хорошо. Разводится в пятисотый раз, – равнодушно бросил Рис, хоть я и понимала, что его сильно задевает полная неспособность его родителя хранить супружескую верность. Впрочем, это не было идеей фикс, иначе он не смог бы смириться с моей ложью. И все же это было ему не по душе. – В общем, все по-старому.
Папа смутился.
– Что ж, надеюсь, рано или поздно твой отец найдет свое счастье. Счастья заслуживают все.
Правда? Я в этом сомневалась, но мои родители пребывали в приподнятом настроении. Когда после ужина Рис вместе с отцом, Гордоном и Меган ушел в гостиную, а я осталась, чтобы помочь маме убрать со стола, она обрушила на меня целый водопад мечтаний будущей бабушки.
– Вы зайдете к его маме, прежде чем уехать? – спросила она, загружая посуду в посудомойку.
Стоп: мы собирались к ней зайти? Я об этом даже не подумала. И очень сомневалась, что выдержу второй раунд.
– Не знаю, – честно сказала я.
Мама забирала у меня тарелки, которые я предварительно ополаскивала в раковине. Ненадолго повисла пауза.
– Так что же все-таки между вами? И не говори мне, что не знаешь. Когда мы в прошлый раз болтали о личном, о нем никто и не вспоминал, а теперь он тут как тут.
Я открыла рот.
Мама не замолкала.
– И я знаю, что брат не упустил возможности тебя поддеть, – сказала она и повернулась, чтобы взглянуть мне прямо в глаза. – Но, милая, все ведь знают, что ты была влюб…
– Мы встречаемся, – выпалила я, не дав ей закончить. – Такой ответ устраивает? Думаю, именно это между нами и происходит. Ничего серьезного. Ладно? Мне уже не пятнадцать.
Мама удивилась моей резкости.
И я уже не рисовала его у себя на стенах. Я писала его портреты красками. Я отошла от мамы, собрала все приборы и поместила их в один из отсеков посудомойки.
– Милая, – сказала мама, касаясь моей руки, – я волнуюсь за тебя.
Выпрямившись, я облокотилась на раковину.
– Из-за Риса? – тихо спросила я.
Мама улыбнулась, но ее улыбка получилась такой печальной, что у меня кольнуло в груди.
– Да. Я ведь знаю, что он много лет тебе небезразличен, а теперь он рядом, с тобой. Он рядом, а ты ведешь себя так, словно в этом нет ничего особенного.
– Мам…
Она подняла руку, не давая мне продолжить.
– С музеем ты тоже не хочешь попробовать. А теперь к тебе еще и в квартиру вломились. Это, конечно, никак не связано с двумя другими вещами и с тем, что я хочу тебе сказать. Но пора поговорить откровенно.
О нет.
– То, что Чарли прикован к постели, не означает, что ты должна лишить себя всех радостей жизни.
Я отпрянула, словно она ударила меня.
– Что?
– Милая, мы с папой понимаем, что тебя терзает чувство вины и что…
– Рокси!
В кухню вошел Рис. Вслед за ним порог переступили папа и Гордон. Суровое выражение всех трех лиц сразу подсказало мне, что случилось неладное.
– Что случилось? – спросила я.
– Нужно ехать к тебе, – ответил Рис и подошел ближе, глядя мне прямо в глаза. – В твою квартиру вломились.
Глава 21
По дороге в мою квартиру я все никак не могла поверить в происходящее. Мы ведь были там всего несколько часов назад. Как кто-то мог вломиться в квартиру? Конечно, времени у злоумышленника было предостаточно, и все же верилось в это с трудом. У меня и так голова шла кругом от происходящего.
Папа с Гордоном поехали следом за нами. Когда мы добрались до места, возле моего дома уже стояли полицейский автомобиль и знакомый вишневый «мустанг».
– Рокси! – воскликнул Рис, паркуясь у обочины.
Но я уже распахнула дверцу пикапа, выпрыгнула на тротуар и побежала к дому. Мне в спину полетели проклятья Риса. Я заметила стоящих на крыльце Кипа и невесту Джеймса, но все мое внимание было сосредоточено на другом человеке.
На ступеньках крыльца с полицейским разговаривал Генри Уильямс. Когда я подошла к нему, он обернулся и взглянул на меня.
– Рокси…
– Это ты! Так ведь? Ты пробрался ко мне в квартиру, пока я спала, а теперь вернулся и вломился в нее?
Я сжала кулаки. Все вдруг стало мне понятно. Происходящее со мной не имело никакого отношения к тому, что случилось с другими девушками. Пока Генри не вышел из тюрьмы, я не замечала никаких странностей.
– Как ты проникаешь ко мне в квартиру?
Он покачал головой и попятился, смотря попеременно то на полицейского, то на меня.
– Клянусь, я не имею к этому отношения. Я не вламывался к тебе в квартиру. Я даже не знаю, о чем ты…
– Ты чертов извращенец! – вскричала я. – Что с тобой не так? Почему…
– Стоп, – услышала я, и кто-то схватил меня за талию. В следующую секунду я уже стояла лицом к улице, откуда к нам спешили папа и Гордон. Рис сказал мне на ухо: – Успокойся, Рокси. Мы не знаем, он ли…
– А кто еще? – воскликнула я, мечтая снова двинуть ему локтем в живот. Не хватало еще, чтобы Рис его защищал! Мне все было очевидно. Я снова повернулась лицом к Генри. – Что тебе еще здесь делать?
– Я приехал поговорить с тобой, постучал в дверь, но она открылась. Я вызвал полицию.
– Какой бред, – бросила я.
– Рокси, – мягко сказал Рис.
– Он действительно нас вызвал, – подтвердил полицейский. – Он утверждает, что не входил внутрь. Мы также поговорили с джентльменом, который стоит на крыльце. Он не слышал ничего подозрительного, но на несколько часов уходил из дома.
Тут я поняла, что отец и Гордон зашли ко мне в квартиру и вернулись на крыльцо. Папа спустился по ступенькам, пылая от гнева.
– Я не хочу, чтобы она это видела, – сказал он.
Теперь мне, конечно, нужно было увидеть все своими глазами.
– Пусти меня. – Рис не двинулся, и я почувствовала, что моя голова вот-вот повернется вокруг своей оси, прямо как в «Изгоняющем дьявола». – Рис, пусти меня. Я не шучу.
– Послушай, милая, давай мы с Рисом сами разберемся, – сказал папа. – Гордон отвезет тебя обратно к нам или к Рису, но сюда тебе лучше не входить. Не сейчас.
– Нет уж. Я должна увидеть, что случилось в моей квартире, – сказала я, с трудом держа себя в руках. – Мне не пятнадцать лет. Я взрослая, черт возьми.
Отец отвернулся, проводя рукой по волосам. Затем едва слышно сказал что-то моему брату, который выглядел столь же разгневанным, как себя чувствовала и я.
– Если я тебя отпущу, ты никого не ударишь? – спросил Рис. – Обещаешь?
Генри опустил глаза, а я усмехнулась.
– Ударю, если не отпустишь.
– Веди себя хорошо, – велел мне Рис, перед тем как меня отпустить.
Я высвободилась, обошла папу, увернулась от брата и поднялась по ступенькам.
– Возможно, тебе лучше подождать, – сказал Кип, стоявший у двери Сильверов. Он сделал шаг ко мне, но остановился, когда на крыльцо взбежал Рис.
Я вошла в свою квартиру и замерла на месте. Должно быть, глаза меня обманывали. Не может быть, чтобы в моей квартире было полно полицейских, фотографирующих каждый угол и снимающих отпечатки пальцев.
Телевизор валялся на полу, весь экран был в трещинах. Журнальный столик и тумбочка, которые я собственноручно покрасила, словно пережили столкновение с Халком: казалось, несчастную мебель крушили, пока у нее не подломились ножки. Диван и кресло были перевернуты вверх ногами. Со своего места я заметила, что небольшой кухонный стол тоже опрокинут, но цел.
Сердце часто забилось у меня в груди. Я была вне себя от ярости. Сжав кулаки, я пошла по коридору. В спальне был настоящий бедлам. Одеяло и простыни грудой валялись на полу. Повсюду были раскиданы мои флаконы с лосьонами и духами.
Развернувшись, я чуть не налетела на Риса. Он потянулся ко мне, но я протиснулась мимо него и зашла в студию.
И мое сердце разбилось.
– О господи, – прошептала я, прижимая ладонь к груди.
Слава богу, Рис забрал мольберт и краски, потому что все остальное было полностью уничтожено. Все мои картины, включая спрятанные в шкафу портреты Риса, были разорваны на клочки. Складывалось впечатление, что по комнате прошел ураган.
Я оцепенела.
– Мои… все мои вещи…
– Сочувствую, – сказал Рис, обнимая меня сзади. Одной рукой он притянул меня к себе, а другую положил поверх нее, прижимая меня плотнее. – Жаль, я не знаю, что сказать, чтобы хоть как-то облегчить эту ношу.
Мне вдруг захотелось вырваться и разрушить то, что еще не разрушено.