– О боже, – зажмурившись, пробормотала я. – Правда?
– Да.
Сгорая от стыда, я не знала, что сказать.
– Они лежали в шкафу. Зачем ты открывал шкаф?
– Искал психопата-сталкера, – объяснил Рис.
Я распахнула глаза.
– Но это… было недели две назад! Ты видел их, но ничего мне не сказал?
Рис сел на кровать и подтянул меня к себе. Каким-то образом я устроилась у него между ног, и мы оказались лицом к лицу.
– Я ничего не сказал, потому что догадался, что ты именно так отреагируешь.
– А как еще мне реагировать? Какой стыд! Наверное, теперь ты считаешь меня чокнутой. Я ведь и сама как сталкер. Пишу твои портреты, пока тебя нет рядом.
– Малышка, я не считаю тебя сталкером, – заметил Рис.
– Поверить не могу, что ты их видел, – нахмурилась я.
Он усмехнулся, и я сердито на него посмотрела.
– Сказать честно? Я не знал, что ты чувствуешь ко мне, пока их не увидел.
– А я-то думала, ты у нас мистер всезнайка! – воскликнула я.
Рис ухмыльнулся.
– Я подозревал, что ты влюбилась в меня с первого взгляда.
– Господи Иисусе, – пробормотала я.
– Но я не был уверен на сто процентов, пока не увидел портреты. Особенно тот, где я стою на кухне. Ты написала его после… после того как я ушел. – Нахмурив брови, он покачал головой. – Здесь нечего стыдиться. По-моему, это мило.
Я все равно считала, что это жутко.
– Но знаешь, что главное? Увидев их, я первым делом подумал, как ты талантлива. Я словно смотрел в зеркало.
От этих слов мне стало чуточку лучше.
– Малышка, тебе стоит этим заняться. У тебя настоящий талант.
Прижавшись к его груди, я тихонько выдохнула. В голове у меня целый день крутилось множество мыслей, и я сомневалась, что готова думать еще и о колледже.
– Образование еще никому не вредило.
– Ты права, – сказал Рис, проводя рукой по моему плечу. – Это умно. Но столь же правильно и заниматься тем, что тебе нравится, несмотря ни на что.
Я улыбнулась, подумав об этом.
– Мне правда нравится работать в баре.
– Как я уже говорил, в этом нет ничего плохого.
Рис был прав: Джекс был доволен как слон тем, что владеет баром и работает в нем. Ник – тоже. Точнее, я подозревала, что Ник этим доволен. Я никогда не спрашивала его, а он уж явно не рассказывал об этом сам.
– Думаешь, сможешь поесть? – спросил Рис. Когда я кивнула, он шлепнул меня по попе. – Пойдем, внизу есть сыр и крекеры.
Я вылезла из кровати и вышла в коридор, но тут Рис вдруг поймал меня за талию, развернул к себе и прижал к груди. Погладив меня по щеке, он запрокинул мне голову.
– Я люблю тебя, Рокси, – сказал он и нежно поцеловал меня в губы. Я вдруг поняла все чувства, которые стояли за этими чудесными поцелуями. Все они описывались одним коротким словом: «любовь». – Ты хотела, чтобы я сказал это слово. Я буду снова и снова повторять его, пока тебе не надоест это слышать.
Улыбнувшись, я положила руки ему на грудь и вдохнула тонкий аромат его одеколона.
– Думаю, мне никогда не надоест это слышать.
Следующие несколько дней прошли как в тумане по другой причине. Я уже вышла из ступора, а потому, проснувшись в пятницу утром, снова заплакала, поняв, что больше не поеду на встречу с Чарли, как ездила последние шесть лет. Мне было тяжело это осознать. Честно говоря, я не знаю, что делала бы, если бы Риса не было рядом. Он не только позволил мне выплакаться, но и не стал разбираться, что со мной не так, и ругать меня за выплеск эмоций, когда слезы наконец прекратились.
Он просто заказал китайскую еду, и мы пообедали, а потом целый день провели на диване, смотря ужасные фильмы о зомби. Так мы встретили субботу, когда у меня случилась очередная истерика. На этот раз я злилась на себя за то, что так долго отталкивала Риса, ведь я прекрасно понимала, что Чарли отвесил бы мне оплеуху, знай он, как я поступаю. А еще я злилась потому, что не находила в себе сил, чтобы… просто отпустить все к чертям.
В воскресенье я сидела на кровати, пока Рис – в пижамных штанах и с голым торсом – готовил свою портупею и форму к очередной смене. Наблюдая за ним, я сказала, чем собираюсь заняться.
– Завтра поеду в свою квартиру.
Он сидел на полу, наклонив голову, и прикреплял жетон к рубашке, но тут его пальцы замерли, и он посмотрел на меня, изогнув темные брови.
– Зачем? – спросил он.
Я подползла к самому краю кровати и взглянула на него.
– Я хочу… нет, мне нужно разобрать все вещи, которые я привезла из… палаты Чарли. Я просто бросила их в гостиной.
– Может, подождешь немного, и мы поедем вместе? – предложил Рис, покончив с жетоном.
– Я ценю твое предложение, – улыбнулась я, – но все же… этим мне нужно заняться одной. – Иначе говоря, я понимала, что снова разрыдаюсь, увидев все рисунки и безделушки, которые я приносила Чарли. За последние дни я столько раз ревела у Риса на плече, что не хотела, чтобы он снова это видел. К тому же мне нужно было все это отпустить, а потому мне лучше было сначала попробовать разобраться с этим в одиночку. – Теперь у меня в квартире безопасно.
– У тебя должно быть безопасно, – поправил меня Рис. Отложив рубашку, он занялся ремнем. Как оказалось, готовить форму было долго и довольно сложно. – Ты ведь знаешь, что я хочу, чтобы ты жила у меня, пока мы не найдем этого парня.
– Знаю, – кивнула я и подогнула ноги. – Но с системой безопасности мне ничего не грозит. Разве мы не за этим ее установили? К тому же как быть, если его так и не найдут?
– Ты можешь остаться здесь навсегда, – ответил Рис.
Я укоризненно взглянула на него.
– Рис, я вряд ли смогу. Мы ведь только начали встречаться, а большинство людей…
– Мне плевать, как поступает большинство. Я люблю тебя. Ты любишь меня, хоть пока в этом и не призналась. – Он разложил портупею на полу, а я с удивлением посмотрела на него. – Захотим съехаться – съедемся. Какая, к черту, разница?
– Я уже представляю, как ты повторяешь это изящное объяснение моим родителям, – улыбнулась я.
Рис быстро поднялся на ноги.
– Думаешь, твои родители не догадываются, чем мы занимаемся, пока ты живешь у меня?
– Уверена, они думают, что мы играем в карты и вяжем шарфы.
Усмехнувшись, он поставил руки по обе стороны от меня и наклонился над кроватью.
– Они знают, что мы при любой возможности имеем друг друга до беспамятства.
– Фу, – поморщилась я. – Они думают, что мы ведем себя прилично.
– Твои родители? – фыркнул Рис. – Да они надеются, что к следующему лету мы уже состряпаем им внука!
– Вовсе нет… – начала я, но тут же застонала. – Возможно, ты прав.
Улыбнувшись, Рис поцеловал меня в кончик носа.
– Ты поедешь днем? – спросил он и вздохнул, когда я кивнула. – Обещай мне, что уйдешь оттуда и позвонишь мне, если заметишь хоть что-то подозрительное. Я буду на работе, но все брошу и приеду.
Я улыбнулась, наклонилась вперед и поцеловала в ответ.
– Все будет в порядке. Мне просто нужно…
– Немного побыть одной. Я понимаю. Правда.
И в этом был весь Рис. Да, порой он командовал мною как в спальне, так и за ее пределами, но в то же время был невероятно заботливым и понимающим. Он был решителен, но при этом понимал меня так, как не понимал никто на свете. Я любила в нем все, как бы он меня порой ни раздражал.
Я вспомнила, что он рассказал мне о перестрелке, когда признался, что до сих пор не смирился со случившимся, и почувствовала боль в груди.
– Ты в порядке?
– Лучше не бывает, – ответил он.
– И это здорово, но я о другом, – сказала я и глубоко вздохнула. – О перестрелке. Я знала, что тебе пришлось несладко, но не думала, что все так серьезно… Я просто хотела сказать, чтобы ты знал, что всегда можешь поговорить со мной. Хорошо?
– Я и так это знаю, – улыбнулся Рис.
– Не забывай об этом, – тихо сказала я.
– Не забуду, – пообещал он, улыбнувшись шире.
Положив руки ему на бицепсы, я преодолела ничтожное расстояние между нами и поцеловала его в губы. Затем еще раз, а потом отстранилась, чтобы еще раз посмотреть ему в глаза.
Глубоко вздохнув, я произнесла:
– Я люблю тебя, Рис.
Его глаза стали на несколько оттенков темнее. С секунду он ничего не говорил и не двигался. Мне показалось, что он даже не дышал. Затем шагнул вперед и схватил меня за талию. Подняв, он положил меня на спину и навис надо мной, закрывая собой весь мир.
– Малышка, я это знал, но слышать это – настоящее блаженство.
Я хотела повторить свои слова, но Рис накрыл мои губы своими и запечатлел на них умопомрачительный поцелуй. Мы устремились друг к другу, но в этом не было ни грамма ярости. Не было и медленного, соблазнительного соития наших тел. Мы не могли терпеть, ведь теперь нам больше ничто не мешало: не осталось ни недосказанности, ни стен, ни страха. Нас больше ничто не могло сдерживать.
Мы сбросили одежду и принялись ласкать друг друга руками. Я чувствовала прикосновения Риса и понимала, что его любовь ко мне изливается в каждом движении руки, в каждом поцелуе. Он преклонялся перед нашими чувствами. Минуты текли одна за другой, и я растворялась в его ласке, понимая, что заслуживаю этого.
И что он этого заслуживает.
Рис спустился ниже. Когда его голова оказалась между моих бедер, он поцеловал мое лоно и проник языком внутрь меня. Боже, он знал, что делать. Лаская меня, он заводил меня все сильнее. Когда его язык коснулся чувствительного бугорка, он просунул палец внутрь и нашел самую важную точку. Я не смогла больше сдерживаться и кончила, запрокинув голову и вцепившись ему в волосы. Он целовал и покусывал меня, пока я в бессилии не уронила ноги на кровать. Как в тумане я заметила, что Рис потянулся к тумбочке, но тут зашуршала фольга, и я раскрыла глаза. Из-под тяжелых век я смотрела, как он надевает презерватив и зависает надо мной. В следующую секунду он провел ладонью по моей щеке и вошел в меня одним быстрым, сокрушительным движением. Накрыв мои губы своими, он подавил мой стон. Я почувствовала у него на губах свой вкус, отчего возбудилась еще сильнее. Обхватив его ногами за талию, я смаковала глубокие, мощные фрикции.