– А такого! Самого обыкновенного!.. – я смерила парня оскорбленным взглядом, прижимая к груди кружку. – И вообще, что с тобой рассуждать? Это тебе природа дала все, да еще с лихвой – а другим, нет!
Данил тоже открыто оценил мой внешний вид. Скользнул невыразительным взглядом по груди, голым коленям и щиколоткам. Вернул на лицо.
– Ну, тебя она, допустим, тоже вниманием не обделила.
– Осторожно, не то проиграешь, – с укором предупредила. – Хорошо, что это не было твоим ответом на мой вопрос, иначе бы я не поверила. Я – обычная, но не об этом сейчас!
– Так говори внятнее, Ромашка. Или я решу, что ты не хочешь отвечать и для тебя привычное дело бегать голышом по улицам и выставлять свою грудь и задницу напоказ!
Я застыла, чувствуя, что жар на щеках уже не горит, а прямо-таки пляшет языками пламени. Странное дело, мы говорили шепотом, но при этом обращаясь друг к другу с вызовом.
– Я не выставляла! С ума сошел?!
– Да ладно?! А за какое место я тогда тебя в машину впихнул, а, дочь Евы? И что ты всё время прикрывала курткой? Между прочим, моей курткой!
На это ответить оказалось нечего.
– Хорошо, выставляла. Но не для того, о чем ты подумал! И я прикрывалась плакатом на площади. И вообще, там была моя одежда. Я только-только успела ее снять, когда какие-то идиоты стали к нам приставать и раздались свистки, понятно?!
Понятно ему не было. Да и с чего вдруг? Я ведь ни о чем еще не рассказала. Только обвинить успела в черствости и покраснеть окончательно.
– Рита? – голос Воробышка прозвучал с участливой ленцой – вдруг спокойнее и вкрадчивее. – Так ты ответишь? Или мне можно озвучить свое желание?
Я не хотела проигрывать, но не в этом дело. В конце концов, бутерброды – сущая ерунда, и нам обоим это известно. Мне хотелось проговорить, раз уж начала. Раз уж он захотел узнать!
– Я не прикидываюсь. В этой комнате я настоящая – это сложно скрыть, когда ты здесь и можешь видеть, чем я живу. Вот только уверена, что тебе все равно… Даня. И нет, родителям ничего не известно о моем сегодняшнем поступке. Я решилась на это в надежде, что они никогда не узнают и только потому, что одна хорошая девушка, которую высмеяли парни за ее внешность, решила наглотаться таблеток и чуть не умерла. Эта девушка – замечательный человек, лучше многих, кого я знаю, вот только кто в наше время ценит душевные качества, правда? Если этими качествами не наделена длинноногая красотка.
Скорее всего, я продолжала смотреть на парня с вызовом, потому что он вдруг с удивлением спросил:
– Ты у меня спрашиваешь, Ромашка?
Вряд ли это было по-настоящему так и, выдержав секунду под взглядом темных глаз, я отрицательно мотнула головой.
– Нет, просто говорю. Ты ведь хотел знать. Это был наш с девочками протест в защиту тех, кого современные глупые стандарты красоты заставляют чувствовать себя несовершенным в окружающем обществе. Наше обнажение должно было помочь громче об этом сказать – донести людям. О том, что все мы разные, и понятие красоты часто возведено в лживую степень. А те, кто этого не понимает – моральные неандертальцы.
– Ну и как, вышло донести?
– Не вышло. Все слишком быстро закончилось, но мы хотя бы попробовали. А это больше, чем ничего. Я, наверное, кажусь тебе смешной?
Синеглазый наблюдал за мной и просто ответил:
– Нет, не кажешься.
Выдержать последующую за его ответом паузу оказалось непросто.
– Почему ты не ушел, Даня? – тише спросила. – Может, теперь скажешь. Главное, честно, помнишь? – вернула ему его слова. Игра продолжалась, и мы оба не спешили ее заканчивать.
– Из-за тебя. Я получил не все ответы на вопросы.
– И что же еще ты хочешь знать?
– Конкретно сейчас – многое, а что будет завтра – не знаю.
Я тоже не знала, что будет с ним завтра, а вот себя уже смогла удивить – я никогда и ни с кем не была такой смелой. Воробышек должен был меня отпугнуть своей свободой и силой – в нем не было ничего от того образа скромного, чуткого парня, который я себе придумала. А вместо этого притягивал. Я должна была уйти, но все еще оставалась с ним, скорее ощущая, чем понимая, что он не отпускает.
– Ты сказала не всю правду, а только часть правды, ведь так, Ромашка? Я хорошо знаю девчонок. Тебя привело на площадь что-то личное. То, о чем не говорят, но не забывают. Так что же это было? Или, скорее, кто?.. Думаю, дело в парне, и на этот раз в настоящем, верно?
Я изумленно смотрела на синеглазого. Что он мог знать обо мне – ничего, мы познакомились лишь сегодня. И все-таки видел гораздо больше того, что я собиралась кому-нибудь и когда-нибудь открыть.
– Верно.
– И чем тебе насолил этот кусок надменного идиота?.. Прости, но только в такого могла влюбиться девчонка, живущая в этой комнате. Бросил или посмеялся, как над твоей знакомой?
– Нет, – я едва заметно мотнула головой и проговорила: – ни то и ни другое.
– Тогда что же?
Неотрывно глядя на Воробышка, я растерянно повела плечами, не веря, что действительно собираюсь признаться:
– Только сказал, что я холодная, деревянная и… и неживая. Он… он был одним из тех, кто посмеялся над той девушкой, Броней.
Я ждала, что парень сочувственно кивнет головой. Или, может, скажет какую-нибудь ерунду. Пора было заканчивать с этой глупой игрой в правду и забираться в личный кокон, который есть у каждого человека. Но вместо слов, Воробышек вдруг оторвал бедра от стола и встал. Глядя в глаза, протянул руку и легко коснулся моей ладони.
Это произошло так неожиданно, что я вздрогнула, охнула, и чуть не пролила недопитое молоко, но он отобрал кружку из моих пальцев и поставил на стол. Сказал запросто – так же прямо, как говорил до этого:
– Ну, насчет неживой – это он соврал. Уверен, и насчет остального – тоже.
Данил подошел ближе и опустил ладонь на мою талию. Спросил, склоняя голову к лицу:
– Хочешь, докажу?
Его бедра коснулись моих, щеку обдало горячим дыханием, и я ощутила, как волна жара, чувственная и опасная, совершенно незнакомая мне, поднялась из непонятных глубин и сдавила легкие. Пригвоздила меня словно к стене.
– Я… э-э…
– Ответь мне на последний вопрос, Ромашка. И на этот раз правду. Так я тебе на самом деле не нравлюсь?
Пальцы парня неспеша поднялись по плечу и забрались под мои волосы. Почти невесомо погладили шею. Нос коснулся виска, и моё сердце застучало, как сумасшедшее.
Я выдохнула еле слышно – то ли защищаясь от этой нежданной ласки, а то ли сама себе противореча:
– Н-нет.
И услышала в ответ:
– Не верю. Я слышу, как часто бьется твой пульс, лгунишка! Я мог поймать тебя на лжи сразу, но тогда бы мы не пришли к этому.
Я и сама себе не верила. Кожа под ладонью Воробышка горела, а мысли путались – я никогда не сталкивалась с такой обездвиживающей мужской близостью и не понимала, как быть. Но не могла не признать – я проиграла.
– К чему? – прошептала. Его лицо было так близко, а глаза вновь смотрели в мои.
– Ты должна мне одно желание.
– И чего же ты хочешь? Чтобы я вышла на балкон и разбудила криком соседей, или вновь превратилась в Золушку?
– Нет, это было бы просто. Ты не поверишь, но о таком я еще никого не просил.
– О чем же?
Данил сказал почти у самых губ:
– Ответь на мой поцелуй… Рита.
***
Спальня, мягкий полумрак, закрытая дверь и мы – в этой комнате словно отрезанные от всего мира. Воробышек притянул меня ближе и нашел мои губы – приоткрытые от шумного дыхания и его слов. Поймал их своими, горячими и мягкими, не напористо, как я могла ожидать, а почти невесомо. Прошла длинная секунда, прежде чем он попробовал их и двинулся дальше. Нажав сильнее, обхватил мой рот и поцеловал глубже, вряд ли подозревая, что делает со мной.
Чтобы устоять на ногах, я подняла руки и положила ладони на крепкие плечи парня. Не отпрянула, потому что не смогла, ошеломленная его смелостью и собственными ощущениями. Оживающим женским началом, отозвавшимся на это мужское прикосновение. Но почему именно сейчас и… с ним?
Неужели во всем виновата игра и наше странное знакомство? А как же барьеры? Почему я их не чувствую? Когда мы оказались «вне» всех запретов?
Мой первый опыт отношений был неудачным, и я решила не думать об их физической стороне. Наверное, поэтому придумать нового парня, идеального в понятных мне смыслах, получилось так легко. Он жил в фантазиях, благородный и умный, способный на подвиги рыцарь и, конечно же, любил меня. Сама себе я представляла эту любовь романтической сказкой, но мечтать ведь не запрещено? Именно так он должен был меня обнимать, как сейчас обнимал Воробышек, и именно таким обещал быть наш первый поцелуй. Сладким для губ, медленно-глубоким, пронзающим тело до чувствительной дрожи и до желания понять – а что же дальше?
А синеглазый продолжал целовать и не ответить я не смогла. Погладила его плечи, и сильные руки тут же сжались на талии.
– Рита, я тебя хочу.
– М-меня?
– Ну а кого же? Странное дело происходит сегодня, но меня к тебе тянет.
– Тебя и к Альбине тянуло сегодня.
– Нет, здесь другое. К черту Альбинку!
– Что же?
– Не знаю. Наверное, это мой гель виноват. Я все время думаю о том, как он пахнет на твоей коже. Какая ты, Ромашка, под этой одеждой. Такая же нежная, как кажешься?
Это было так откровенно, что я должна была сгореть от стыда, а вместо этого пробормотала в губы:
– Господи, ты с ума сошел.
– Да. А ты? Почему меня не прогнала?
– И я.
Халат соскользнул к ногам, открыв мои голые плечи, а за ним и футболка Воробышка упала на пол. Кажется, я задохнулась от ощущения горячего тела рядом и растаяла от настойчивой мягкости губ. Мы не спешили, но определенно шли дальше и не хотели заканчивать то сумасшествие, что необъяснимо сблизило нас. И если раньше я не представляла, как можно довериться мужским рукам, то в данный момент не понимала, как этим рукам можно сопротивляться.