«Галька?!» – написала я, когда успокоенный и воодушевленный Вольгер снова начал вещать. Каким боком вообще галька к металлам?!
Наверное, тем же, что Венера и юноши-творцы. Да уж. Я убита наповал, все правильно.
«Еще партию?» – ответил Норвуд.
«Давайте».
Когда Вольгер наконец закончил с приливами, отливами и вопросами от восторженных студенток, счет у нас был три – два в пользу Норвуда, и мне ужасно хотелось кофе. Желательно с кексом, но главное – именно кофе. Прочистить мозги после отлива вдумчивого разума. ? чем я и сказала, совершенно упустив из вида, что вокруг – толпа студентов. Надеюсь, они меня не выдадут, на последних рядах собрались, кажется, поклонники не Вольгера, а Норвуда.
Да, оказывается, на старших курсах у него есть поклонники. Автографы не берут, но конспектировать за ним готовы хоть стратегии «морского боя». И даже спросили, когда будут лекция и коллоквиум взамен тех, которые отменили ради Вольгера. Самых стойких не напугало даже «воскресенье», озвученное Норвудом.
А вот меня – напугало. Воскресенье – это будет мой, наш, шестой день. Почему-то упорно кажется, что последний, когда реально ещё можно чего-то добиться и что-то сделать. Седьмой – это уже черта, подведение итогов.
Ну, спасибо, Маскелайн! Мало того что самой настоящей подлостью вынудила Норвуда здесь работать, так еще и в выходные работой грузит. Может, потратить часть оставшегося времени на то, чтобы устроить директрисе какой-нибудь пакостный «прощальный подарок»? Как, например, здесь относятся к разоблачительным статьям в прессе? Дома я бы легко разожгла преотличный горячий скандал даже не на всем имеющемся материале, а только на том, который легко доказать, не роясь в чужой личной жизни. Но то дома, там я знаю все ходы и всех нужных людей…
За этими мыслями даже не заметила, как дошли до буфета. У прилавка собралась толпа, похоже, что все поголовно из конференц-зала рванулись именно сюда. Не у одной меня мозг требовал подпитки после такого глобального выноса.
– Животворящее воздействие алхимического гения, – прокомментировал Норвуд. - Срочно взбодриться и подкрепиться.
Я с сомнением посмотрела на бурление студентов, напоминающее час пик в метро. Персонал вообще-то обслуживают без очереди, но это ж протиснуться надо!
– Я могу на кафедре кофе сварить, - не то чтобы мне так уж хотелось этим заниматься, но, может, так и правда будет проще?
Но Норвуд решил проблему кардинально. Прошел к прилавку как горячий нож сквозь масло. Перед ним расступались и даже не пытались выразить неудовольствие. Какой-то парень из первых рядов вручил ему огромную, чуть ли не литровую кружку, видимо, свою. Сказал, скалясь во все тридцать два зуба:
– Это все равно не поможет запить отливную гальку, профессор. Но пейте, мне не жалко!
– Спасибо, мистер Эйрси. Ваша доброта и отзывчивость переходит все мыслимые пределы. Так что позаботьтесь еще о кофе для мисс Блер. Ее тоже впечатлила галька.
– Убойно впечатлила, - жалобно сказала я.
Кружку, такую же огромную, мне вручил кто-то другой. Торжественно, как медаль за пережитые мучения. Еще и руку пожал с пожеланиями больше не убиваться. Я от души поблагодарила и заторопилась выбраться из толпы следом за Норвудом – тот, похоже, высмотрел свободный столик.
Но навыки передвижения в толпе меня подвели, причем самым предательским образом. Я споткнулась о чью-то ногу и полетела носом в пол. Взмахнула руками, пытаясь найти опору, за кого-то схватилась, но, наверное, этого кого-то как раз толкнули с другой стороны, и мы упали вдвоем. Хорошо хоть не в обнимку!
Незнакомый мне студент сел, помотал головой, потер лоб и сказал:
– Живой. ? я уж думал, тоже… того. Убили. Эй, мисс Блер, а вы как?
Я стукнулась об пол локтем, удовольствие сильно ниже среднего, но ужасным было не это, а облитый с ног до головы моим кофе Норвуд. Расколотая надвое кружка валялась на полу, а кофе стекал с пиджака и впитывался в рубашку профессора, который, видимо, крайне не вовремя обернулся.
– Изумительный финал, - сказал он после паузы, которая длилась, как мне показалось, вечность. – Горячего кофейного душа в моей практике еще не случалось.
– П-простите, - пробормотала я. Подняться на ноги не было сил, меня хватило только на то, чтобы не валяться кулем на полу, а сесть. Я терла локоть, а мир вокруг расплывался от слез.
Это все непривычное тело! Попробуй-ка полавируй с такими буферами! У Шарлотты, кажется, даже центр тяжести немного другой, хотя я всегда думала, что центр тяжести разный только у мужчин и женщин. Наверное, от телосложения тоже зависит.
– Вы целы? Подняться сможете? - Норвуд впихнул кому-то свою кружку и протянул руку. - Живописное полотно «Мисс Блер в кофейной луже» не годится для академического буфета. Сейчас все ценители сбегутся поглазеть.
Это точно. Хорошо еще, что я не ношу любимые Шарлоттой мини-юбки и декольте.
Я взялась за руку профессора со странным трепетом, будто в глубине души ждала, что сейчас она исчезнет. Не исчезла. Норвуд поднял меня на ноги, придержал, убедился, что я не упаду немедленно, как только потеряю опору. Сказал:
– Лучше сядьте. Вам что к кофе, кекс? Шоколадный?
– Да, пожалуйста, – сгорая со стыда, попросила я.
Вернулся он быстро, на этот раз с подносом. Кофе для нас обоих, и четыре кекса. Все – шоколадные. Одежда была сухой, но пятна на рубашке смотрелись ужасно и вызвали у меня новый приступ стыда.
– Я зря подозревал порталы в злом умысле. Вы и без них отлично справляетесь.
– Это был несчастный случай, - пробормотала я, хватаясь за свою кружку, как за спасательный круг. – И я же извинилась!
– Вас, как я заметил, несчастные случаи преследуют с завидной частотой. Это может быть опасно для жизни. Падай вы не на мистера Миллера или не вместе с ним, ущерба было бы больше.
«Опасно для жизни»… Он сам не знает, насколько прав. Я торопливо отпила кофе и откусила кекс, как будто это могло подавить подступившие слезы. Плакать буду дома. А лучше вообще не надо, что толку в слезах. Но сказать себе «не реви» гораздо легче, чем сделать. Я не плакса и не истеричка, но кто сумел бы остаться спокойным? «Опасно для жизни». Чертовы четыре дня, уже меньше. И Норвуд, который не знает, что мы с ним – в одной лодке, стремительно несущейся к водопаду.
Я ела кекс, но почему-то он был соленым. От слез, что ли?
Хорошо, что Норвуд молчал. Сейчас я могла бы даже на самую невинную реплику отреагировать слишком бурно.
А кексы все-таки способны поднять настроение даже в такой вот ужасной ситуации. Я съела все четыре, и последний уже не казался соленым. Отличный шоколадный кекс.
До начала пары Норвуд как раз успел переодеться – нет, хорошее все же дело порталы. Когда их не поминают в контексте несчастных случаев и опасности для жизни… Картинка стремительно несущейся к водопаду лодки без весел никак не уходила из головы. Когда-то я читала похожий рассказ: двое в лодке и водопад, что-то из американской фантастики. Там герои сумели спастись. Получится ли у нас?
Время уходило, а я почти радовалась, что Норвуд на лекциях. Потому что не любят мужчины женских слез и переносят эту нелюбовь на плачущих женщин. С «морским боем» так хорошо получилось, не стоит перебивать впечатление. Хотя о чем я, уже перебила своим эпичным полетом на пол. Картина «Мисс Блер в кофейной луже», о да.
Работа валилась из рук, я ни на чем не могла сосредоточиться. Может, еще и потому, что почта относилась уже к следующей неделе, а будет ли та неделя? Конференция фармацевтов Соединенного Королевства, со среды по пятницу, на какой день ставить доклад доктора Норвуда? ? есть разница, на какой? Конференция никуда не денется, но будет ли доклад? Или опубликуют с фамилией автора, обведенной черной рамкой? Приглашение на презентацию новой линейки лечебной косметики – на следующую субботу. Рекламный буклет поставщика ингредиентов. VIP-пригласительный на новую экспозицию в Королевский Ботанический сад с припиской от Честера. Ой. Два пригласительных – он и для меня прислал!
Я отодвинула почту на край стола, уткнулась в скрещенные руки. Пригласительный от Честера – так мило с его стороны! – стал последней каплей. Только не рыдать. Совсем немного осталось до конца рабочего дня.
Время вообще имеет свойство лететь слишком быстро. Еще утром было четыре дня, а сейчас уже можно сказать, что три.
– Мисс Блер! Прошу вас, скажите, что я допущен!
Я подняла голову, посмотрела во взволнованное лицо Эпплстоуна и сообщила:
– Пока я могу вам сказать только одно: стучаться надо. Профессор ничего не говорил о допуске. Сейчас посмотрю, он должен был проверить вашу работу.
И правда, вчерашний опросник лежал на столе профессора, вложенный в забытый Эпплстоуном справочник. Поперек первой страницы красными чернилами было размашисто написано: «Приемлемо для начала года». Я отдала лист вместе со справочником.
– Надо же, и правда допустил. Я уж думал – все, пакуй вещички, переводись куда-нибудь на ботанический. Спасибо, мисс Блер, вы буквально приносите счастье!
– Насколько я понимаю, до счастья вам придется сдать еще и устный опрос.
– Это трагедия, верно. Но если он не выставил меня сразу, значит, есть шансы!
Отвечать мне не хотелось. Посмотрела на часы – до конца пары ещё пять минут, как это мой трепетный лань прискакал заранее? Хотя не все ли равно. Я отгородилась газетой и сделала вид, что читаю.
Вдруг вспомнилось первое утро на кафедре, Норвуд, вот так же отгородившийся газетой. Могло ли быть, что он прятался от Шарлотты? Да нет, что это я. Зачем ему прятаться? Ничего удивительного нет в мужчине, который утром читает свежие газеты. Это нормально. В отличие от девушки, посреди рабочего дня уткнувшейся в позавчерашний рекламный листок, да еще и держа его вверх ногами.
И даже не заметила бы, если бы не очередная заметка черными чернилами поперек объявления.
Я перевернула газету.
«Салон «Вечная молодость». Новые поступления эликсиров. От лучших мастеров!»