дивляясь, как всё изменилось, но осталось при этом прежним настолько, что щипало в носу.
Дом уже не казался мне вопиюще огромным, как раньше. Он стал просто большим. Здесь всё так же шумела листва огромных старых клёнов, которые давно переросли окна верхнего этажа. Их листья уже стали мелкими, меньше моей ладони, но тени давали прилично, и во дворе в самую жару дышалось легко.
Проход во двор по-прежнему охраняли толстый дуб «в три обхвата» и высоченный, как башня, пирамидальный тополь. Всё так же живой изгородью росли ажурные кусты смородины — душистые невыносимо, и пред третьим подъездом колосились грядки…с чистотелом.
Помня о том, что бабушка наставляла меня побольше молчать и ничему здесь не удивляться, поэтому я мастерский сделала вид, что окученные и прополотые сорняки дворовый маст хэв, и невозмутимо протрусила мимо, крепко прижимая к себе большую коробку с «дежурным набором сетевого мага», как я это называла. В коробке шуршали и звякали отнюдь недешёвые вещи. Одна поющая чаша обошлась мне в очень круглую сумму. Но заводилась легко, звук был глубокий и чистый, комментарии после онлайн медитаций и кругов поддержи были мегапозитивными. Но, если по ту сторону экрана звук можно было убавить или выключить вовсе, то для тех, кто оставался с моей стороны, она вопила так, что… в общем, от родителей пришлось съехать, да…
Про шар из чистейшего горного хрусталя я вообще молчу. Его стоимость равнялась цене подержанного автомобиля. Но атрибуты дешевле и проще не прокатывали ни в онлайн школах, ни тем более в личных консультациях, которых, по счастью, в этом месяце у меня не имелось. Пользователь нынче был требовательный и понимал порой больше инструктора или педагога. А может, и не понимал, но Дзен ему рассказал, как должны выглядеть настоящие, всамделишные инструменты.
Поэтому коробку я берегла и стучалась к Бабаю, осторожно придерживая её коленом. Такой, свёрнутой в дулю (зачёркнуто), скорченной, он меня и увидел.
— Ну, здравствуй, Эмильетта, — Бабай знакомым жестом приласкал бороду и показал тёмным пальцем себе за спину. Ещё и головой мотнул, заходи, мол, недоразумение и несбывшиеся надежды бабушки.
Я осторожно шагнула через порог его заставленной старыми вещами квартиры, незаметно поплевав через плечо.
— С чем пришла, с тем уйду, бестолочь, — дед изобразил над моей головой подзатыльник, отчего поток воздуха прошёлся по моей макушке. — Короб поставь вон, — кивнул на комод. — Наказ передам, и побежишь к своим пациентам. Или кто они у тебя там?
— Слушатели, — прикинула размеры комода и коробки, и не стала её отпускать. — Но иногда встречаются прям пациенты, да…
— Ну-ну. К Алевтине не ходи, не отплюёшься потом, — очевидно, намекая на моё пересечение порога, сразу перешёл к делу дед.
Я с серьёзным видом кивнула. Знать бы ещё, кто это.
— Домовая наша, — демонстрируя умение читать мысли, уточнил Бабай. — В третьем подъезде живёт.
Я кивнула опять. С моей загрузкой сунуться я могла разве что в ближайшую булочную. А лучше бы мне поскорее выяснить, как быстро сюда доезжают курьеры.
— Если у тебя что-то там газ, вода, электричество — это сразу к Ивану из двадцать девятой. Надёжный мужик., — продолжил сыпать инструкциями дед. — С остальными сама разберёшься. К мальчонке только не суйся, там с контролем беда. Да в соседях у тебя содом один. Поосторожнее, — обрисовал потенциальные неудачные знакомства Бабай.
Я успела пробормотать:
— Какому мальчонке? — чувствуя, как в прижатой к коробке руке появляется ключ.
— А ко всем троим, — виртуозно уточнил Бабай, и с нажимом пожелав: — Владей разумно! От бабки привет! — вытолкал меня за дверь.
[1] Непереводимая игра букв о женском внутреннем всём!
3
До точки назначения мне оставалось одолеть шесть лестничных пролётов. Тащилась я из последних сил, поэтому не сразу заметила движение рядом…
…По лестнице спускались длинные джинсы. Они текли по ступеням, будоража старые залежи пыли и свежевыпавший тополиный пух. За коробкой остального было не разглядеть, и я встала, чтобы не столкнуться, с обладателем длинных портков, кем бы он ни был.
— Что за горячую нимфу занесло в наш волшебный сад? — от хриплого голоса аборигена у меня навязчиво зазвенело в ушах, — Медиум?
Сад? Я даже оглянулась в сторону и назад на лестничный пролёт, чтобы убедиться, что со времени моего прошлого посещения этого подъезда ничего не изменилось и от подъездов других домов он отличался разве что разным и совершенно несогласованным окрасом этажей. Ну, может, ещё граффити на стенах озадачивали призывами срочно оплатить коммуналку и, кажется, ещё что-то на «ш».
Там так и было написано: «Девятая! Когда показания счётчиков за март и апрель получу? И оплату за майский шабаш!», и много экспрессии в неровных восклицательных знаках. Но никаких признаков волшебных садов в поле зрения не было.
Это он грядки с чистотелом что ли садом назвал?
Я осторожно выглянула из-за коробки. Кто его знает, что за (сразу censored и зачёркнуто) чудак мне попался навстречу. Прямо передо мной и коробкой маячила массивная пряжка ремня и рука с крупными коричневыми ногтями. Незнакомец сипло заржал, заставляя меня поднять голову, чтобы посмотреть выше.
Парень с узкой седой бородой в объёмном утеплённом жилете и вязаной шапке, будто на улице не начиналось наконец лето, остановился тремя ступеньками выше меня и привалился к витым кованным перилам
Мне не понравились ни его куртка, ни очки, ни мотоцикл (зачеркнуто) — не понравилось, как он мне улыбнулся. Хотя кандидат на влюбленность был первый класс. И глаз светлый, и борода, и плечи раскачанные… Но вот чувствовался в нём какой-то замаскированный брак.
— Никакой экстремальщины. Просто психолог, — ответила, без эмоций глядя ему в центр надвинутой на лоб шапки.
Незнакомец быстро глянул себе за спину, приоткрыл рот, обнажая широкие крупные зубы и горячо согласился:
— Медиумам без психологии сейчас вообще никак.
— И учитель начальных классов, — добавила со значением, чтобы поскорее отвалил наверняка.
Потому что коробка уже оттягивала руки и грозила преждевременно развалиться, не дотянув до места прибытия несколько жалких лестничных пролётов.
Мужчина задумчиво почесал бровь.
— Просто ведьма, значит, — он заметно успокоился, довольно прищурился и спустился на одну ступеньку ближе ко мне, звонко цокнув каблуками, которые, очевидно, прятались за длинными штанинами.
Ну некоторые педагоги первоклассные ведьмы, не без этого. Но шутка мне не зашла.
Я отступила на ступеньку вниз, опасно балансируя своей коробкой, мужчина шагнул за мной…
Что скрывать, я слегка запаниковала. Когда я говорила «влюбиться» я имела в виду не мужика с козлиной бородой и лошадиными зубами.
— Коробку поможете донести? — использовала я последнее средство. На этом уж точно рубились все случайные подкатилы.
— Не вопрос! — незнакомец радостно и нелепо перебрал ногами, отчего штанины обрисовали на удивление тощие ноги и протянул руки за моей коробкой, которую я и не думала ему отдавать. Но резко дёрнулся вбок, к стене и под строгое «Беня, фу!» с громким цоканьем ринулся вниз.
Ринуться моему бракованному незнакомцу помогли добрые мускулистые руки, которые волокли его за ворот жилетки.
Не то, чтобы мне было всё равно, что там с Беней дальше произошло. Было, чего уж там. Да и коробка любопытствовать очень мешала.
И я поспешила вверх, с трудом перешагивая через ступеньку.
На нужной мне, последней площадке ничего не изменилось. Та же грязно-желтая плитка шашечками с терракотом, та же чугунная лестница на чердак напротив бабушкиной двери и пыльное большое окно с не отмытыми следами старой побелки, на котором пальцем было криво выведено «Вася инкуб ходит в гeй-клуб».
Я поставила коробку на пол и присела, поравнявшись глазами с замком.
Так я и думала.
Под сколовшейся синей краской проглядывал благородный бордовый тон, массивная ручка была вытерта в самой середине до светло соломенного цвета, и в пустой замочной скважине торчало засохшее перо чеснока.
Ключ клинило в замке на втором обороте, пока я не догадалась сказать:
— Это Миа, баба Вань. Я пришла.
Замок тихонечко щёлкнул, и дверь приоткрылась, приглащая меня внутрь.
4
Я протиснулась внутрь со своей коробкой и без сил опустилась на банкетку, которая всегда стояла у двери… и чуть не выронила свой магический суповой (зачёркнуто) сетевой набор. Поймала коленками. Потому что рядом кто-то доверительно сказал:
— Ты тоже ожидал большего от пентхауса Овинцова? По-моему, обычное злачное место.
— Кто здесь? — строго спросила я. Подумала, что строго. На деле, это, наверняка, прозвучало дрогнувшим шёпотом.
— Имеющий глаза, да увидит, — развязно и пьяно ответил другой голос, — У Овинцова — есть всё!
В этом месте я не на шутку струхнула. Выпроваживать кого бы то ни было из бабушкиной квартиры, не имея никакого документального права здесь находиться, кроме ключа и невнятной записки, было провальной затеей.
Послышались нестройные шаги, я подскочила на ноги и, выставив коробку как щит, заглянула в комнату, потом на кухню… Я даже выглянула на балкон, который был благополучно заперт.
В квартире, кроме меня не было никого лишнего. То есть, вообще никого.
Я успела бережно поставить короб на большой стол в гостиной, когда из спальни донёсся неразборчивый шёпот. Одновременно с этим из прихожей послышался гул, будто кто-то бьёт ногой о перила, и громко включилась дискотечная музыка.
Я оторопело смотрела на своё отражение в зеркале бабушкиного серванта, и соображала, что за дурдом… и как я буду в этом работать…
— Ты мне только вот что скажи, — в прихожей опять что-то гулко загудело. Я признала в симфонии звуков (зачёркнуто) металлическом грохоте лестницу на чердак. Очевидно, кто-то лез по ней вверх или вниз. В сущности, это было не важно. — Как ты умудрился резерв спустить в ноль на одну озверевшую вампирюшку? — кажется, я слышала этот голос несколькими минутами раньше в подъезде, когда кто-то сказал: «Беня, фу!».