ие было таким пронзительным и тревожным, будто я упускаю нечто важное, и это «что-то» нужно непременно поймать.
Я стояла под буйно-зелёными клёнами и дышала в голос, жадно втягивая терпкий запах юной зелени, цветущих деревьев и перегретого жарким днём асфальта. Я помнила этот запах. Именно так для меня пахла бабушка — поздней весной. Где-то рядом зудел комар, гад головой хлопотали ласточки, посвистывая тонкими голосами, и гудели жуки — вечер майского дня как-никак.
Вечер, в который очень хотелось Жизни. И любви. Жаркой. Беспечной. В волю. И ни о чём не думать.
— Смотри-ка, сама почти оклемалась, — надтреснутый голос Бени разрушил хрупкую тишину. — Эдак тебя и к Стасу не придётся волочь. Идём, Фармагеддона ещё исхитриться застать в аптеке надо.
Мне пришлось ощутимо тряхнуть головой, чтобы прийти в себя после моего внезапного просветления (зачёркнуто) прихода. В аптеку, наверное, стоило всё-таки зайти. Хоть я и чувствовала себя уже лучше. Да и хвост у Бени великолепным образом испарился сам. Но обновить увлажняющие капли для глаз было надо — перед компьютером все равны, и преподаватели, и студенты, кем бы они ни были. Поэтому я покорно пошла за своим цокающим провожатым.
Аптека обнаружилась действительно рядом. На первом этаже в середине дома. Колокольчик на двери истерично звякнул. Мы вошли. За прилавком у дальней стены чем-то увлечённо был занят мужчина в длинном фартуке и шейном платке под рубашкой.
— Игорёша, новенькую привёл, — сухо по-деловому сообщил Беня.
Признаюсь честно, внутри меня дрогнули остатки здравого смысла и нервы: два совершенно незнакомый мужика, не по аптечному мрачное помещение, и я среди них В общем, я чувствовала себя здесь невероятно лишней.
— Я, наверное, пойду.
Мужчина оторвался от рассыпанных на столе реактивов (зачёркнуто) какой-то травы и посмотрел на нас взглядом «Кто здесь?».
— Беня! — рявкнул мужик в шейном платке и монокле. — Сколько раз говорить, сгинь! От тебя все зелья раньше времени вызревают, — он раздражённо содрал с себя галстук и ослабил ворот идеально выглаженной рубашки. — Как я теперь готовность определю⁈ Три месяца работы!
Нет ничего глупее, чем соваться под горячую руку. Я лучше в другой раз зайду. Точнее, мне и вовсе здесь нечего делать.
— Сстоять!
Я неверяще оглянулась. Это он мне?
— Это тебе, — аптекарь безапелляционно выставил на стол бутыль с тёмно-коричневой жидкостью. — Бутылку потом занесёшь.
Колокольчик на двери звякнул опять. Я подумала, что это сбежал Беня. Но нет. Это оказался мой недавний знакомый.
— Смотрю, нос ты уже залечил, — подгребая бутыль с коричневой жижей внутри, поздоровалась я, намекая всем окружающим, что я тут не одна, и вообще с этим вот чахлым коммандос на короткой ноге.
— А ты, смотрю, бессмертная, — мрачно бросил мужчина в ответ, осматривая помещение цепким взглядом. Он ловко выхватил у меня бутылку, от которой пахло так вкусно, что выделялась слюна, и скомандовал: — Пошли отсюда.
Коммандос крепко взял меня свободной рукой за запястье, словно делал это всю жизнь, и буквально потащил к двери.
Аптекарь, опять уткнувшийся носом в траву, крикнул нам вслед:
— Три капли на табу… тьфу, на стакан! Три раза в день. Больше не стОит.
— Интересно, он собирался тебя предупреждать? — едко заметил мой конвоир. И сам себе ответил: — Уверен, что нет. Зачем к чернокнижнику пошла? Может и надо тебя разок напоить его зельем, чтоб соображать начала. Что это вообще… — он принюхался к бутылке, и хорошенько её встряхнул.
— Ты что, орёшь на меня? — руку выдернуть получилось только со второго раза. — Я даже имени твоего не знаю. И я была с Беней!
— Ещё и козла притащила. Валентина, как знала, просила присмотреть. Ты три дня дома сидела! Вот и сидела бы дальше! Куда тебя понесло?
— Ты тоже в курсе? Ощущение, что за мной присматривает весь дом…
— Козёл не в счёт, он просто разговор слышал. С чем он к тебе приходил? Помочь с Агой уговаривал? — прямо-таки допрашивал меня коммандос. — Вечно лезет во всё.
— А разговор этот, должно быть, у тебя с подружкой был… — намекнула я на его здоровенного приятеля с разодранными руками. — Что ж ты сегодня без неё? Даже посплетничать не с кем…
Раздражение из меня просто-таки лезло само. Что слегка, буквально чуть-чуть озадачивало. Обсуждали они меня, да ещё так, что их похоже слышали все, кому этого хотелось…
— Какой подружкой?
— Ну этой, — я покрутила ладонью над головой, изображая буйные кудри и залепленные пластырем полосы на руках.
— Серёга? Ладышев что ли? — нахмурился коммандос, отобравший у меня бутылку с неизвестной жидкостью и приставленный ко мне бабушкой.
— У тебя есть подружки ещё? — спросила мрачно.
— Так куда тебя понесло? — отмахнулся от меня, как от мухи.
Это как вот вообще понимать? Пришёл. Отобрал лечебную жижу. Знает, сколько дней я дома сижу…
— Вообще не твоё дело, — говоря по правде, в этот момент я не знала, вспылить окончательно или умилиться, тем, что кого-то заботит, как я тут в одиночестве поживаю… — Я тебя, считай, первый раз в жизни вижу и даже имени твоего не знаю, чтобы…
— Третий, — серьёзно заметил мужик, подталкивающий меня в сторону моего подъезда.
7
— серьёзно заметил мужик, подталкивая меня в сторону моего подъезда.
— Что «третий»?
— Видишь меня третий раз уже! Считай, почти родственники.
Я пробормотала: «Да упаси Боже», и вырвалась из его рук во второй раз.
— В отличие от тебя, Беня меня за руки не хватает! — Коммандос на это буркнул что-то вроде: «Копыта бережёт», но я отмахнулась: — Я есть иду вообще-то, а то от голода хвосты мерещатся. Не козлиные, прошу заметить!
— Вообще-то у сатиров и не козлиный хвост, — и, резко развернувшись, пошагал в противоположную сторону: — Не ходи в интернет, там одно народное творчество. Беня маленький бог, у него с хвостом всё серьёзно. Нам туда, — неопределённо мотнул головой.
— Длинный, с кисточкой, чуть ниже колена, — перечислила симптомы хвоста я, не собираясь никуда с ним идти. — Ничего удивительного. Просто хвост. Обычное же дело, — я догнала конвоира. — Где рога в таком случае, я спрашиваю?
— Тебя волнуют рога? — парень обернулся, и сообщил: — Еда — там, — показал в сторону местного края географии (зачёркнуто) на соседнюю улицу. И пока я раздумывала, как поступить, уточнил: — Проверено. Дёшево и вкусно.
— Бабушка говорила, ничему не удивляться, — приноравливаясь к его жёсткой походке, я направилась следом, — но ты не она. Просто скажи, почему местный сатир безрогий?
— Козёл, потому что. — Прозвучало многозначительно, но непонятно. — Бабай несколько лет назад рога обломал, — и уточнил зачем-то, — За дело.
— Это многое объясняет…
Сказать по правде, это не объясняло мне ровным счётом ничего. Кроме того, что один из нас или врёт, или клинический сумасшедший.
И, судя по всему, это я. Какая досада. Надо было срочно ужинать, чтобы в голове хоть немного прояснилось.
— Знаешь, меня прекрасно доведёт до еды Яндекс.
Не то, чтобы коммандос сильно меня напрягал. Вообще не напрягал, если быть честной. Но я всё равно по привычке попыталась стряхнуть хвост.
— Не вопрос, — хвост неожиданно стряхнулся сам. — Постарайся ни во что не вляпаться.
Можно подумать, я только и делаю, что попадаю в неприятности.
Я, не глядя на него, вытащила телефон и загрузила карты. Ближайшая забегаловка значилась в трёхстах метрах. В отзывах значилась домашняя лапша с чернилами каракатицы и овощами и шоколадный чизкейк — то, что надо усталому организму: демократично и без лишних изысков.
Заведение, вывеска на котором скупо гласила «Еда», внешним обликом неуловимо напоминало столовку, но в меню называлось кафе, и ютилось в торце дома через сквер от нашего. Я была единственным посетителем. Где-то внутри гремели тарелки и пахло борщом. Я сделала заказ и устроилась у окна, за одним из трех столиков, уткнувшись в телефон, чтобы скрасить ожидание.
В столовую кто-то зашёл, мелькнула мысль, что это коммандос, который вытащил меня от аптекаря, и что он всё-таки не отвязался. Была не права.
— Позволишь? Не дожидаясь моего ответа, по полу проскребли металлические ножки столовского кресла. А в нос ударил яркий запах сирени.
— Завянет, — пессимистично предрекла я, посматривая, как подружка моего конвоира Сергей Ладышев устраивается со мной рядом. Он был окутан золотистой дымкой, которая мешала на него смотреть. Защекотало в носу, я чихнула и помахала перед собой ладонью, развеивая дымку, — Воды попроси или вазу.
— Не завянет. Я знаю секрет, — доверительно прошептал он мне, склоняясь к столу и вытаскивая из-за спины пышную ароматную ветку. — Как догадалась?
— По эманациям, блин, дохлой сирени, — мрачно ответила я, — По чему же ещё⁈ — от голода я частенько готова была откусить кому-нибудь голову (зачёркнуто) у меня страшно портился мой вообще-то милый характер.
Я сложила на груди руки и попробовала отодвинуться, но в тесном помещении сделать это было не просто.
— Без проблем, — он щёлкнул пальцами так громко, что у меня зазвенело в ухе, и сирень запахла на всё кафе ещё сильнее.
— Ты что натворил? — я чихнула опять и прикрыла ладонью нос.
Как я теперь есть буду? Летней веранды здесь нет.
— Немножечко её оживил, — прозвучало самодовольно, хоть он и пытался это скрыть. Мужчины, как дети, когда пытаются произвести впечатление. Произвёл. Только что теперь с этим делать?
— Молодец, — похвалила я, — Только я сейчас немножечко задохнусь.
— Без проблем! — повторил он и выкинул ветку в приоткрытое окно. — Так и запишем: сирень не любит.
Вообще-то любит. Но издалека и на свежем воздухе — там она бесподобна.
— Я не поняла, ты поесть пришёл или за мной приглядеть? — я барабанила по столу пальцами, сама не понимая, что меня раздражает. — Потому что если приглядеть, то лучше проваливай и не порти мне аппетит.