– Жеребца, детка. Будто своего личного жеребца. – Меня нельзя сравнивать ни с какой гребаной лошадью. Я сжимаю ее грудь, прежде чем наклониться и втянуть ртом сосок. Она стонет, и ее рука начинает двигаться быстрее. Неожиданно она подалась назад, и мне пришлось оплакивать потерю ее соска.
Недолго.
Когда она опускается на колени и берет в свой горячий рот меня полностью, я смачно ругаюсь. Она умело обрабатывает меня, ее рука и рот оказываются в нужных местах, и я чертовски близок к потере контроля. Вид на Лану, склонившуюся у моих ног и отсасывающую мне, это самый идеальный вид в мире. Я запускаю пальцы в ее волосы и, запрокинув голову, издаю стон, когда приятная дрожь пробегает по моему телу.
– Постой, детка. Не хочу пока кончать. – Я нежно поднимаю ее и отнес на кровать. Укладываю на спину, разместившись между ног. Разведя бедра, я облизываю губы и погружаю палец внутрь.
– Ты такая мокренькая.
– Все для тебя, Кэл. Всегда для тебя. Хочу тебя внутри. Поторопись.
– Терпение, проказница, – ухмыляюсь я и добавляю еще один палец, работая ртом и двигаясь вверх и вниз, сжимая внутри пальцы таким образом, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Я слегка касаюсь языком ее набухшего клитора, и она стонет. Я работаю с ней быстро, доведя до экстаза меньше, чем за минуту.
И не могу сдержать самодовольной усмешки.
Взяв презерватив, я надеваю его и устраиваюсь у нее между ног. Покрываю поцелуями шею, посасываю мочку уха и влажно целую в щеку. Прижавшись губами к губам, целую ее. Без языка, только наши губы, которые двигаются вместе, и мое сердце переполняется чувствами к ней.
– Я люблю тебя, – выдыхаю я, не отрываясь от ее рта и глядя в глаза.
Она сжимает мою руку.
– Я тоже тебя люблю. А теперь займись со мной любовью.
Я медленно вхожу в нее, переживая, будет ли ей больно. В тех книжках, что она давала мне почитать, было сказано, что первый раз после родов может быть болезненным. Я слежу за происходящим, двигаясь в ней медленно, хотя мой член требует, чтобы я ворвался в нее. Меня поражает ее плоский, без следов, живот. Я благоговейно поцеловал ее – в место, которое было домом для моего сына целых 9 месяцев.
– Кэл?
Я смотрю на нее, приподнявшуюся навстречу и удерживающую меня внутри себя. Мои бицепсы дрожат от напряжения, стараясь удержать тело над ней.
– Да, детка?
Она поднимает бедра вверх, и у меня искры сыпятся из глаз.
– Ты не делаешь мне больно. Если что-то изменится, я скажу, но, пожалуйста, ради всех святых, двигайся! Я хочу, чтобы ты отымел меня прямо сейчас!
Я продолжаю осторожные движения, но она сжимает мои ягодицы, обвивает ногами мою талию и с силой прижимает меня к себе.
– Сильнее. Я хочу сильнее и глубже.
– Твои пошлые разговорчики чертовски заводят, и если ты продолжишь в том же духе, я кончу через пару секунд.
– Не смей! – Она строго смотрит на меня, и я смеюсь, набирая темп, двигаясь глубоко и жестко. Она стонет, коснувшись губами моей груди. – Да! Еще, детка!
Я еще увеличиваю темп, и она двигается мне навстречу. Я запускаю руки в ее волосы, лаская губами всюду, пока продолжаю двигаться в ней. Волны чистой страсти накрывают меня, и я чувствую нарастающие покалывания.
– Я сейчас кончу.
Она запускает руку между нами, чтобы поласкать себя, и это самая сексуальная вещь, какую мне доводилось видеть.
– Быстрее, Кэл, – протягивает она. – Черт, да!
Мы проваливаемся в экстаз одновременно, содрогаясь и извиваясь, пока оба не замираем, насытившись.
Я поднимаюсь, выкидываю презерватив в мусорную корзину и возвращаюсь в кровать с полотенцем. Приведя ее в порядок, плюхаюсь рядом на кровать и прижимаю к себе.
– Черт, Лана. Это было нечто. Невероятно, охренительно круто. Потрясающе! – Я чмокаю ее в губы.
Она приподнимается на локте, повернувшись ко мне лицом. Волосы каскадом спадают за плечо. Я целую ее обнаженное плечо, и она дрожит.
– Правда? – Я хмурюсь, не понимая, откуда взялась эта неуверенность в себе.
– Абсо-черт возьми-лютно! – Я приподнимаю ее подбородок пальцем. – Почему ты сомневаешься?
Ее щеки покрываются румянцем.
– Потому что у тебя была куча девушек, а у меня – только ты.
Я ненавижу себя за то, что сделал с ней. Она сомневалась в себе из-за того, что я был придурком и не мог удержать в штанах свое хозяйство. Мне еще многое предстояло сделать, чтобы исправить это. Чтобы доказать ей, что она – центр моей вселенной.
Теперь единственная девушка, которую я хочу.
Я сажусь прямо, увлекая ее за собой, и заключаю ее лицо в ладони.
– Ни одна из этих девушек не имела значения. То был всего лишь секс. – Я целую ее в кончик носа. – У меня нет слов, чтобы описать интимную близость с тобой, Лана, потому что она – все. Ты – все. Заниматься с тобой любовью – ни с чем несравнимый опыт, потому что я никогда не любил ни одну из тех девушек.
Я кладу ее руку себе на грудь.
– Я в твоей власти, Лана, и только твои прикосновения зажигают во мне самые безумные чувства. Серьезно, стоит мне только посмотреть на тебя, как у меня встает. Быть внутри тебя – самое волшебное ощущение в мире, а то, как ты двигаешься подо мной, как ты уверена в своих желаниях и не стесняешься просить, это чертовски сексуально. Ни с кем еще секс не был таким приятным, потому что никто из них не был тобой.
– Спасибо, – шепчет она, и я обнимаю ее.
– Ты можешь не быть моей первой девушкой, и, к слову, я всегда буду жалеть об этом, но ты точно последняя. Я не могу ни на кого смотреть, кроме тебя, Лана. Ты – мой мир. Ты и Хьюсон. Вы для меня все.
Следующие несколько дней мы развили бурную деятельность, сдавая экзамены и планируя каникулы. Лана согласилась отправиться со мной к семье, чтобы вместе рассказать родителям. Мы планировали провести сначала несколько дней с ее родителями и полететь в Массачусетс в канун Рождества.
Мы были заняты покупкой тонн мебели для нашей новой квартиры, я сообщил Бретту, что с января у него будет новый сосед, но он порадовался за меня.
– Сделай это, детка, – говорит Лана, запрыгнув на кровать ко мне. Последние двадцать минут я пялился на свой телефон, боясь сделать звонок.
Не из-за себя, а из-за нее. Я не знал, как мама отреагирует на новость, и не хотел, чтобы что-то причинило Лане боль.
Она берет меня за запястье.
– Я знаю, почему ты не можешь решиться. – Я смотрю на нее, растаяв под взглядом прекрасных больших глаз, полных беспокойства обо мне. – Меня не волнует реакция твоей матери, так что и тебе нет нужды волноваться.
– Не волнует?
– Неа, – улыбается она, зачерпнув полную ложку шоколадного мороженого. – Открой, – приказывает она, и я повинуюсь. Потому что полнейший подкаблучник и слушаюсь ее во всем.
– М-м-м, – мычу я. – Вкусно.
– Я знаю. – Она запихивает в рот целую ложку мороженого, а потом наклоняется ко мне и целует, проталкивая языком подтаявший десерт. Я издаю стон и чувствую шевеление в штанах. Удивительно, что он до сих пор так легко поднимается. Мы не могли отлипнуть друг от друга и не провели ни одной ночи в разлуке с той вечеринки в братстве.
– Звони, Вонючка, – мурлычет она, соблазнительно облизывая тыльную сторону ложки. – И остаток мороженого я съем с твоего обнаженного тела.
– Решено. – Теперь мой стояк заставляет штаны натягиваться. – Злая ты женщина.
Она игриво толкает меня.
– Молчи. Ты это любишь.
Люблю. И ее тоже.
Я жду пару минут, пока возбуждение поутихнет, и звоню маме.
– Милый, рада тебя слышать.
– Привет, мам. Я хотел поговорить с тобой о Рождестве. – Я очень нервничаю, поэтому выпаливаю это на одном дыхании.
– Если ты собираешься сказать, что не приедешь, то я лично прыгну в самолет и притащу тебя домой, если потребуется. Мы месяцами тебя не видим и скучаем по тебе.
Лана берет меня за свободную руку и успокаивающими круговыми движениями начинает массировать ее.
– Не волнуйся, я приеду домой. Билеты куплены, но, м-м-м, со мной будет кое-кто еще. – Этих кое-кого будет двое, если быть точным, но я не готов выпускать кота из мешка прямо сейчас.
– Девушка?
– Да, девушка, и ты ее знаешь.
– Лана! Ты приедешь с Ланой?
– Да. Как, черт возьми, ты догадалась? Кай рассказал тебе?
– Кайлер знает?
Дерьмо. Надо было держать язык за зубами.
– Да, но, судя по твоему тону, не он тебе рассказал.
– Никто мне не говорил, милый. Ты правда думаешь, будто я не знала, что Лана стала той причиной, по которой ты решил учиться во Флориде?
– Ты знала?
– Подозревала.
Она не кажется рассерженной или недовольной.
– Нормально, если я приеду с ней?
– Если ты этого хочешь.
– Хочу.
– Уверен, милый?
Я знаю, что она имеет в виду. Члены моей семьи были очень разочарованы Ланой из-за ложного обвинения в изнасиловании и теперь вели себя куда более осторожно по отношению к ней. Еще одно, с чем нам предстоит справиться.
– Уверен больше, чем когда-либо, и больше, чем в чем-либо. – Я замечаю, что Лана рядом со мной сидит совершенно неподвижно. Хотя она и нацепила маску смелости, я знаю, что одобрение моей мамы значит для нее куда больше, чем она пытается показать. – Я люблю ее, мама. Мы вместе, и это никогда не изменится. Она единственная для меня.
– Ты все еще слишком молод, Кэлвин.
– Мне скоро восемнадцать, мама, и я знаю, чего хочу.
– Очень хорошо. Поговорим об этом, когда ты будешь дома.
– Обещай, что будешь с ней приветлива. И остальные тоже. Она моя гостья, и если кто-то будет вести себя неуважительно по отношению к ней, я уеду.
Лана качает головой, глядя на меня.
– Милый, – говорит мама, – твои братья всегда любили Лану, ей тут всегда рады. Тебе не о чем беспокоиться. Передавай ей привет и скажи, что мы с нетерпением ждем новой встречи.
– Хорошо. Спасибо, мам. Скоро увидимся.
Я отключаюсь и поворачиваюсь к Лане.