– Что ж, – проговорила Ангелина, – мне кажется, мы закончили разговор. И, если у вас нет ордера на мой арест, прошу покинуть мой дом. Да, и документы прихватите.
Но Олег и не думал двигаться с места. Пожалуй, мне удалось отыскать ответ на вопрос, почему чары хозяйки дома не имели на него влияния – они с ней слишком похожи! Внутреннее достоинство, выдержка и самообладание – качества, совершенно отсутствующие у меня и в избытке имеющиеся у этих двоих.
– Я уйду отсюда только тогда, когда получу ответы на все свои вопросы, – глядя Ангелине прямо в глаза, произнес мой спутник.
– Что ж, – парировала она, – тогда откланяться придется мне. Надеюсь, вы не станете задерживать меня силой, – решительно поднявшись, женщина неторопливо отправилась к выходу из комнаты.
Если честно, меня этот поединок «Штирлица с Мюллером» порядком утомил. Впрочем, как и весь этот бесконечный день. Так что я решила, мне пора вмешаться. В конце концов, зачем-то же таскает меня за собой Креольский.
– Ребят, ну, может, хватить уже, в самом деле, а? Давайте зароем топор войны и поговорим спокойно? Лично я Ангелине… ээээ…
– Можно просто Ангелине, без отчества, – женщина замерла на пороге и, повернувшись, вперила в меня внимательный взгляд своих бездонных глаз.
– Одним словом, я вам верю, да и презумпцию невиновности никто ведь не отменял, не так ли? Олег, извини, но ее объяснения выглядят вполне логично.
Эх, кто меня только за язык тянет постоянно? Мало мне было утренней ссоры, так на новую умудрилась напроситься. С другой стороны, роль пешки в этой игре мне порядком надоела. Если уж он, по каким-то причинам, таскает меня за собой повсюду, пусть привыкает к наличию у меня своего собственного мнения.
Решительность ли в моем взгляде или несвойственная обычно уверенность убедили Креольского не вступать в полемику, а может, ему пришлась по душе невольно мною затеянная игра в доброго и злого полицейского, но Олег даже гневным взглядом меня не одарил. Впрочем, никаким не удостоил, предпочитая наблюдать за нашей хозяйкой. Острой иглой ревность уколола меня в самое сердце, так как в обращенном к ней мужском взгляде я наконец-то прочитала все то, чему полагалось появиться с самого начала: заинтересованность и толику восхищения.
С невероятным достоинством женщина вернулась на место, изящно присев на краешек кресла.
– Прошу простить меня за эти проявления эмоций, – произнесла она ровным тоном, – мне следовало бы сделать скидку на ваше горе. Я понимаю, отчего вы так себя ведете, и допускаю, вы имеете право на некоторые вопросы. Но, – добавила Ангелина твердо, слегка повысив голос, – комментарии относительно моей личной жизни прошу оставить при себе. Тем более что вы ничего о ней не знаете. Наше сближение с Андреем… Одним словом, это не имеет никакого отношения к убийству вашего брата.
– Что ж, извинения приняты, – Олег потянулся к стоящей на столе вазе с фруктами и отщипнул от виноградной грозди крупную ягоду, но есть не стал, а принялся задумчиво катать ее между пальцами, – в свою очередь, я также хочу принести свои. Понимая ваше негодование, хотел бы все-таки еще раз вам напомнить – мое любопытство не является праздным. Можете мне поверить – меньше всего мне хотелось копаться сейчас в вашем грязном белье, но что поделать, если дорожки привели нас прямиком к вам и вашему… – мужчина замялся, подбирая слова, – пасынку. Поверьте, у меня нет цели повесить убийство на кого бы то ни было. Напротив, именно поиски истины заставили меня взяться за расследование. Но факты – вещь неумолимая. Пока вы единственная, у кого есть мотив разделаться с моим братом. И весьма, знаете ли, серьезный мотив.
Не мигая Ангелина смотрела в глаза Креольского, а затем неожиданно обратилась ко мне:
– Вы любили когда-нибудь? – Вопрос застал меня врасплох и заставил мои щеки запылать алым пламенем.
– А почему, собственно… И вообще… Я… – боковым зрением я поймала пристальный взгляд Олега. Кажется, его тоже заинтересовал заданный вопрос. Чего бы вдруг?
– Простите мою бестактность, – продолжила хозяйка дома, – вовсе не хотела вас смутить. Это всего лишь неудачная попытка найти в вашем лице союзника, – вспыхнувшая на секунду улыбка осветила лицо женщины ярким светом. Но это был лишь миг, он прошел, и свет погас. Словно и не было. – Видите ли, – она продолжила, обращаясь только ко мне, – мне действительно ничего не нужно от Вовы. Тем более учитывая, как я с ним поступила, – хрустнувшие костяшки сообщили о силе, с которой женщина сжала руки, – никогда себе не прощу! Ну, да вам об этом слушать неинтересно, – она провела рукой по лицу, будто пытаясь отогнать с него тень. – Вся эта затея с кражей контракта. Я ведь ничего о ней не знала. Это все Андрей. Преподнес мне документ торжественно в качестве подарка. Не судите о нем строго, он ведь мальчишка, в сущности. Эдакий жест д’Артаньяна, добывшего подвески для своей Констанции. Вот только мне они совсем ни к чему оказались. Конечно, я не стала огорчать мальчика. Будет еще время мягко объяснить ему, что к чему, но договор оставлять у себя я не собиралась. И да, не скрою, хотелось все же вернуть бумаги эффектно, доказав Володе отсутствие корысти. Пусть никто не верит, но я выходила замуж по любви.
– Я верю! – пожалуй, даже слишком горячо заверила я собеседницу. – Но вдруг этот ваш Андрей, стремясь доказать силу своей любви, договор не только у папеньки украл. Что, если он наведался и в нашу нотариальную контору? – мне так хотелось поверить в невиновность сидящего передо мной человека, что я с легкостью обвинила в преступлении пусть и незнакомого, но не очень симпатичного мне человека.
– Браво, – Креольский хлопнул в ладоши, – мисс Марпл раскрыла загадочное преступление, – он даже не пытался скрыть насмешку в голосе. – Развязка в духе женского детектива. Мужчина совершает убийство ради любви. Вот только, душеньки вы мои, в жизни все иначе бывает. Деньги! Вот главная движущая сила всякого преступления. И пока, вы уж меня простите, от пропажи документов больше всех выигрываете только вы. Так что…
– Постой, – словно утопающий, схватилась я за последнюю соломинку, – мы же еще не спросили у Ангелины про алиби!
Креольский пожал плечами:
– В наше время убивать лично совсем не обязательно. Уверен, на момент убийства моего брата вы находились где-нибудь в очень людном месте, не так ли?
– Откуда мне знать? – удивленно спросила женщина. – Вы уж простите, но в последнее время жизнь моя бьет ключом, поэтому я понятия не имею, когда скончался ваш родственник. И, вполне возможно, я даже не вспомню, где именно находилась в тот момент.
Но, как выяснилось, она ошибалась, в отличие от Креольского, который как раз оказался прав – железобетонное алиби подозреваемой номер один не удалось бы разрушить и молотобойцу. Оказывается, именно в тот момент, когда шеф сделал свой последний вздох, милая хозяйка дома предавалась любовным утехам со своим пасынком, задокументированное свидетельство чему находилось у ее, пока еще законного, супруга. Позвонив Татарскому, Креольский получил надлежащее подтверждение. И, хотя все это еще нуждалось в дополнительной проверке, было очевидно – связать эту парочку напрямую с убийством брата Олегу не удастся.
Конечно, сдаваться так легко он не собирался, о чем и поведал мне по дороге домой довольно эмоционально, но, на мой взгляд, выстроенная им стройная версия рассыпалась прямо на глазах. И дело тут не только в наличии алиби у главных подозреваемых, но и в шаткости их мотива, ведь, если на момент убийства Креольского Татарский еще не знал о супружеской измене, похищать брачный контракт не имело особого смысла. Конечно, парочка наверняка понимала, что веревочке виться недолго и нужно заранее продумать пути отступления, но Ангелина уверяла, будто тот раз был первым и единственным, когда она изменила мужу. Я ей верила! В отличие, к слову, от Олега, тут же обвинившего меня в излишней сентиментальности.
Глава двадцать пятая
Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и – глупыми, чтобы они могли любить мужчин…
Несмотря на то что усталость валила меня с ног, мне удалось найти в себе силы приготовить нам легкий ужин. Ольга, по традиции, где-то отсутствовала, чему я, разумеется, была несказанно рада. Приученная Андрейкой тщательно сервировать стол перед каждой трапезой, я старательно раскладывала столовые приборы, когда Олег, стащив со стола кусок сыра и колбасы, соорудил из них бутерброд и предложил его мне.
– Но ведь скоро будет готов ужин, – слабая попытка оказать сопротивление была с негодованием встречена моим желудком, который громким, очень хочется надеяться, что не очень, рыком возвестил свой протест.
– И кто же нам помешает его съесть? – парировал Креольский, который тем временем состряпал второй бутерброд и принялся с аппетитом его уплетать. Все еще сомневаясь, не будет ли моя капитуляция расценена как отсутствие хорошего воспитания и не является ли предложение проверкой на манер той, которую принц из знаменитой сказки устроил принцессе, подложив ей под перины горошину, я аккуратно откусила кусочек и едва не заурчала от удовольствия. В конце концов, кого я обманываю? Принцесса из меня как из хрюкающего парнокопытного балерина, так что долой условности – да здравствуют вкусные бутерброды перед едой!
С удовольствием уплетая булку с вредным мясным продуктом, сидя рядом с мужчиной, которого, вне всякого сомнения, я любила, я чувствовала себя необычайно счастливой. Разумеется, по всем законам моей жизни это не могло длиться вечно. Хлопнувшая входная дверь возвестила об обитателе квартиры, об одной мысли о котором кусок колбасы застрял у меня в горле, рискуя вызвать асфиксию. Кое-как проглотив его, я с тоской отложила бутерброд в сторону – почему-то мне сразу расхотелось есть. Особенно после того, как Ольга ехидно хмыкнула, бросив выразительный взгляд на отложенное в сторону сооружение из хлеба и колбасы.