— Понимаю. Стараетесь делать вид, что ничего подобного не существует, да? Увы, Боннингтон. — Герцог повернулся к жене, которая стояла, окаменев. — У меня есть для тебя кое-что от матери. Это от твоей настоящей матери.
— У тебя?
Он кивнул.
— Не знаю, почему это доставили мне, видимо, кто-то в ее поместье ошибся. Напомни, чтобы я отдал это тебе завтра.
— Погоди! — Джина схватила супруга за рукав. — Что это? Письмо?
Ее взгляд потряс герцога.
— Извини, Джина. Я не предполагал, что подарок так взволнует тебя, поэтому забыл упомянуть о нем.
— Это письмо?
— Может быть, внутри и письмо. Это небольшой ящик примерно такого размера. — Кэм показал руками. — Я эгоистичный негодяй, мне бы следовало знать, что ее подарок будет очень важен для тебя. Хочешь, я немедленно принесу его?
— Нет! — резко ответил Себастьян. — Вы не отдадите моей будущей жене вещь, присланную этой распутной женщиной. Хотя бы раз проявите ответственность, выкинув ее хлам.
— Ты шутишь, Себастьян? Ты намерен отобрать у меня подарок моей матери? — Джина недоверчиво смотрела на жениха.
— Ваша мать, — процедил тот сквозь зубы, — леди Маргарет Кренборн. И естественно, я никогда бы не стал ограничивать переписку между вами и вашей матерью. Но с этой презренной женщиной, да! Ни один муж не позволит своей жене получать письма, а тем более подарки от пользующейся дурной славой особы, графиня она или нет!
Джина проглотила застрявший в горле комок.
— Разве столь важен титул, Себастьян? Она была… она была моей матерью, и она что-то мне оставила.
— А по-моему, она потеряла свое право называться матерью, когда бросила тебя отцу, — холодно произнес он. — Я считаю в высшей степени неприличным затевать подобный разговор в людном салоне.
Кэм взглянул на Джину из-под опущенных ресниц. По ее щекам катились две слезы. В ярости он чуть не бросился к самодовольному ублюдку, желая свалить его ударом на пол, однако поймал взгляд жены и увидел, как новая слеза стекает у нее по щеке.
Вместо этого он поклонился.
— Боннингтон, к вашим услугам. Джина. — Он подал ей руку.
Но она не принята ее, сознавая, что, если уйдет сейчас с Кэмбм, помолвка будет разорвана. Подтверждение этому Джина прочла в глазах жениха, потемневших от бешенства.
— Себастьян, — дрожащим голосом сказала она, — по-моему, я не так спокойна, как мне бы хотелось. Ты не прогуляешься со мной по саду?
На его лице не отразилось даже признака торжества. Он протянул ей руку.
— С большим удовольствием.
Кэм отступил, снова поклонился и смотрел им вслед, пока обнаженная спина жены не исчезла в толпе разодетых аристократов. Опустив руку, он молча изучал слегка дрожащие от напряжения пальцы. Герцог справился, не ударил возомнившего бездельника, за которого хотела выйти его Джина. Он нахмурился. Его Джина? Только в юридическом смысле, и то ненадолго.
Судя по всему, ей нет до него дела, она ушла со своим маркизом, даже не оглянувшись.
Кэм стиснул зубы. Его пальцы опять инстинктивно сжались в большой угрожающий кулак.
Глава 13Разговор под дождем и его результаты
Летний дождь начался в тот момент, когда Джина с Себастьяном вышли из дверей салона на террасу. Какое-то время они смотрели, как тяжелые капли покрывают темно-серыми пятнами каменный пол, как под их легкими ударами вздрагивают красные розы в саду. Наконец Джина глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Сейчас ей необходимо хладнокровие.
— Начинается дождь, — произнес Себастьян, переминаясь с ноги на ногу.
«Он не уверен во мне, — подумала Джина, — он знает, что я почти бросила его».
— Я все еще хочу, чтобы мы поженились, — сразу перешла к делу она.
Но, честно говоря, Джина сомневалась в правдивости своего утверждения. Его рука, за которую она держалась, инстинктивно дрогнула.
— Конечно, если ты этого хочешь, — прибавила Джина.
— Разумеется, хочу, — бросил Себастьян без своей обычной любезности.
Услышав сзади приближающиеся голоса, они посторонились, чтобы пропустить группу барышень в прозрачных нарядах, которые высыпали посмотреть, как тяжелые капли падают на землю.
— Что за неприятность! — воскликнула одна. — Тут все мокрое!
Они с веселым смехом вернулись в уют салона, не преминув кинуть любопытные взгляды на герцогиню Гертон и ее спутника. Джина слышала, как чей-то голос, прозвучавший громче, чем намеревалась его обладательница, произнес:
— Она не так уж стара, Августа. Не думаю, что ей больше двадцати пяти…
— Не желаешь прогуляться? — спросила Джина, поднимая глаза на Себастьяна.
— Ты простудишься, — нахмурился он. — Ты слишком легко одета.
— Нет, воздух совсем теплый. Обещаю тебе не простудиться. Я с самого детства ни дня не болела.
Он смотрел на нее с задумчивой озабоченностью, и это заставило ее внутренне ощетиниться.
— Идет дождь, ваша светлость. — Поймав ее взгляд, он поправился: — Джина.
Она уже открыла рот, но Себастьян ее опередил.
— Мы не должны выходить под дождь, — медленно произнес он, подчеркивая каждое слово.
В порыве ярости Джина чуть не ударила жениха. Он стоял на мокрой террасе, в свете факелов, такой суровый и непреклонный, с таким… каменным лицом, пришло ей в голову замечание Кэма.
Будто прочитав ее мысли, Себастьян вытянул руку и подставил ее под дождь. На его ладони заблестели капли.
— Ты испортишь свое платье, — сказал он. — Вода оставит на шелке пятна. Вздохнув, она сдалась:
— Пожалуй, я лучше пойду спать. Не проводишь меня в библиотеку, Себастьян? Я забыла там свой экземпляр «Много шума из ничего».
Он подал ей руку, и они молча направились к библиотеке. Джина изо всех сил пыталась рассуждать здраво, а это весьма трудная задача для человека, которого переполняет гнев.
Она хотела выйти за Себастьяна. Действительно хотела. Он поддерживал ее в нелегкие годы, когда она была молодой замужней женщиной, но без мужа. Он станет ответственным, любящим супругом и отцом. К тому же он красив, на него приятно смотреть. Конечно, она хотела выйти за Себастьяна.
«Просто он не в меру строг по отношению к морали. Но зачем он так настаивал, чтобы я отказалась от этого подарка? Может, и к лучшему, что графиня Линьи умерла до нашего бракосочетания», — размышляла Джина, вспоминая письма, которые она писала и с надеждой отправляла во Францию. Все остались без ответа, тем не менее она писала их до того дня, как Раунтон сообщил ей о смерти графини.
— Ты действительно хочешь, чтобы я отвергла подарок графини Линьи? — спросила она маркиза, когда они вошли в библиотеку.
Поскольку огонь в камине погас, Себастьян взял кочергу и принялся ворошить тлеющие поленья.
— Какое бесстыдство! Слуги леди Троубридж обманывают ее и пренебрегают своими обязанностями, злоупотребляя вдовьим статусом хозяйки.
— Себастьян?
Он прислонил кочергу к стенке камина и обернулся.
— Возможно, никакого вреда не будет, если ты оставишь у себя ее последний подарок. Ведь она была твоей матерью. И она умерла.
Джина облегченно вздохнула.
— Спасибо тебе, — сказала она, понимая, как нелепо прозвучали эти два слова.
— Я разочарован готовностью твоего мужа публично обсуждать подобные темы. — Лицо Себастьяна выражало нечто весьма похожее на презрение. — Кажется, его совершенно не беспокоит чрезвычайная щекотливость положения.
— Кэм никогда не придавал значения условностям, — объснила Джина. — В отличие от своего отца, который неукоснительно их соблюдал.
Боннингтон кивнул.
— Судя по тому, что я о нем знаю, герцог всегда поступал именно так, как следовало. Подойдя к жениху, Джина положила руки ему на грудь.
— А ты, Себастьян, тоже всегда поступаешь именно так, как следует?
Он посмотрел на нее с таким выражением, будто она спросила его о чем-то непристойном. Тлеющая в ее сердце надежда, которую она весь этот вечер пыталась разжечь, на миг вспыхнула и умерла. Ее руки соскользнули с его груди.
— Джина, ты хорошо себя чувствуешь? — наконец спросил маркиз. В его глазах были доброта и любовь.
— По-моему, да.
— С тех пор как приехал твой муж, ты не похожа на себя.
— Кэм только вчера приехал.
— Да, и ты сама не своя, не та Джина, которую я знаю. — И «люблю» повисло между ними.
— Ты имеешь в виду, что я добивалась, чтобы ты меня поцеловал? — спросила она высоким голосом, звеневшим от подступающих слез. — Но я вела себя таким же образом и на пикнике, до приезда Кэма, если ты помнишь. Ты назвал тогда мое поведение неподобающим.
Поколебавшись, Себастьян быстро оглянулся.
— Мы совершенно одни, — с легким презрением заметила Джина. — У тебя нет причин для беспокойства за свою репутацию.
— Я беспокоюсь о твоей репутации, Джина. — Его взгляд был настолько обезоруживающим, что ее гнев исчез. — А твоя репутация всегда под угрозой, ибо ты замужняя женщина. Я не хочу, чтобы общество наказывало тебя за недостаток уважения со стороны твоего мужа.
— Ты думаешь, что Кэм такой? — удивленно спросила она.
— Так думает каждый разумный джентльмен. Твой муж безответственный, невоспитанный человек, надолго сбежавший из Англии, оставив тебя, неопытную девушку, на милость первого встречного распутника. Если бы ты не обладала этой врожденной неприступностью, страшно подумать, что могло бы с тобой случиться без супружеской защиты.
— Я не нуждаюсь в мужской защите!
— Согласен. Ты очень необычная женщина. Правда. Многие из юных девушек не имеют подобной ауры невинности, даже когда дебютируют в свете. Они бы сразу оказались в постели какого-нибудь развратника. Только взгляни на леди Роулингс.
— Положение Эсмы всецело…
Себастьян прервал ее:
— Я обвиняю Роулингса. Если слухи верны, он покинул супружескую постель через месяц. Он несет полную ответственность за то, что оставил красивую молодую жену на милость бездельников вроде Берни Бардетта.
— Давай оставим эту тему, — сказала Джина, ибо ей не хотелось снова затевать уже порядком надоевший спор. — Роулингса надо повесить, — сверкая глазами, выкрикнул маркиз, и Джина с удивлением воззрилась на жениха. Подобной горячности она в нем прежде не замечала. Потом он, казалось, вспомн