Мне страшно хотелось написать ему: «Неужели ты ничего не видишь? Неужели не понимаешь, что единственный человек, с которым я хочу связать себя обязательствами навеки, – это ТЫ? Неужели ты до сих пор так ничего и НЕ ПОНЯЛ?»
Вместо этого я написала:
ТолЛуи: Обязательно посмотрю. Первым делом. Ну ладно, мне пора. Пока.
Как же я иногда себя ненавижу!
Среда, 10 декабря, 3 часа утра
Вы ни за что не поверите. Я полночи не могла уснуть из-за бабушкиных слов.
Серьезно. То есть сначала я спала как убитая, точнее, как человек, придавленный мурлычущим котом, который весит двадцать пять фунтов, и вдруг проснулась оттого, что в голове вертелась выхваченная из разговора случайная фраза: «Ну ты же стала его девушкой, правда?»
Так ответила мне бабушка, когда я спросила, что такого находчивого в том, что Кенни писал мне анонимные любовные письма.
И знаете что?
БАБУШКА ПРАВА.
Это, конечно, полный бред – то, что бабушка может быть права насчет чего-либо в принципе, – но ведь выходит, что права. Кенни реально помогли анонимные письма. Ну я же стала его девушкой?
Так что мешает мне писать анонимные любовные письма парню, который мне нравится? Не, ну правда? Не считая того, что у меня уже есть парень, а у парня, который мне нравится, есть девушка?
В общем, неплохой план. Само собой, над ним еще придется поработать, но в отчаянные времена приходится принимать отчаянные меры. Ну типа того. Я сейчас слишком сонная, чтобы уточнять, как это правильно звучит.
Среда, 10 декабря, продленка
Я всю ночь соображала, как мне это сделать, и, кажется, придумала. Уже сейчас, пока я здесь сижу, идет работа, а все благодаря Тине Хаким Баба, а также тому, что мне удалось заскочить в магазинчик Хо до начала уроков.
Правда, у Хо нашлось не совсем то, что мне нужно, – я-то искала симпатичную, но не слишком отвязную открытку без всяких надписей внутри. Но без надписей были только открытки, изобилующие котятами или с изображением фруктов и ягод, которые обмакнули в шоколад.
Я долго выбирала открытку, на которой фрукт не имел бы фаллической формы, и в конце концов остановилась на клубнике, но и та смотрелась как-то слишком сексуально. Уж не знаю, что такого сексуального в клубнике, с которой капает шоколад, но Тина, увидев ее, выдохнула «Вау!», а потом очень игриво согласилась написать внутри стихи, чтобы Майкл не догадался по почерку, что письмо от меня. Ей даже понравился стишок, который я накропала в пять утра.
Лиловые фиалки,
Розы точно кровь.
Разве ты не знаешь
Про мою любовь?
Не фонтан, прямо скажем, но попробуй сочини что-нибудь получше после всего лишь трех часов сна. Я немного сомневалась насчет слова на «л». Может, надо было заменить его на «нравишься»? А то Майкл еще решит, что его выслеживает какая-то маньячка. Но Тина считает, что «любовь» – самое подходящее слово, потому что, как она сказала: «Это ведь правда?»
Ну ладно, письмо все равно анонимное, так что можно безнаказанно раскрывать душу. Перед физрой Тина будет пробегать мимо шкафчика Майкла, вот и подсунет ему под дверцу.
Сама не верю, что я так низко пала, но, как любит говорить папа, «кто смел, тот и съел».
Среда, 10 декабря, продленка
Ларс только что заметил, что я ничем не рискую, поскольку открытка не подписана, да и стихи написаны не моей рукой. (Ларсу все известно об этой авантюре, поскольку мне пришлось объяснять ему, с какой стати я прусь к Хо в восемь пятнадцать утра.) Он даже помогал выбирать открытку, но я бы предпочла, чтобы на этом его вклад в проект закончился. Он все-таки мужчина, поэтому вряд ли способен дать разумный совет в таком деле. Да к тому же был женат четыре раза – что он может помнить о романтике? И вообще, должен бы уже знать, что на продленке болтать запрещено.
Среда, 10 декабря, алгебра, 9:30
Только что столкнулась с Лилли в коридоре. Она шепнула: «Не забудь! В десять! Не подведи!»
Самое интересное, что я и правда забыла. Срыв уроков! Дурацкий срыв уроков!
А бедный мистер Джанини, ни о чем не подозревая, просматривает пятую главу учебника. Разве он виноват в том, что миссис Спирс не понравилось сочинение Лилли? Нельзя же наказывать всех учителей за то, что сделал один.
Уже девять тридцать пять. Что же мне делать?
Среда, 10 декабря, алгебра, 9:45
Лана, откинувшись назад, прошипела:
– Что, потащишься за своей подружкой-толстушкой?
Я категорически возражаю. Только в такой вывернутой наизнанку культуре, как наша, где идеалом красоты считается Кристина Агилера, явно страдающая проблемами пищеварения (или изможденная цингой), Лилли может считаться толстой. Она просто кругленькая, как щенок.
Ненавижу эту школу.
Среда, 10 декабря, алгебра, 9:50
Десять минут до срыва. Не могу больше. Ухожу.
Среда, 10 декабря, алгебра, 9:55
Ну и вот. Стою в коридоре на втором этаже между огнетушителем и питьевым фонтанчиком. Мистер Дж. выписал мне пропуск, когда я сказала, что мне надо выйти.
Ларс, само собой, стоит рядом. Ну сколько можно ржать? Как будто не понимает, что все серьезно. Да еще Джастин Бэксендейл только что прошел мимо, тоже с пропуском, и бросил на нас чрезвычайно странный взгляд.
Ну да, я выгляжу странно: торчу в коридоре в сопровождении телохранителя, который время от времени начинает давиться от смеха, – но это не значит, что Джастин Бэксендейл может на меня так странно пялиться.
У него такие длинные темные ресницы, и от этого глаза словно в туманной дымке…
ГОСПОДИ! КАК Я МОГУ ПИСАТЬ О РЕСНИЦАХ ДЖАСТИНА БЭКСЕНДЕЙЛА В ТАКУЮ МИНУТУ!
Ведь я попала, реально попала.
Если не пойду с Лилли, потеряю лучшую подругу.
Но если я пойду вместе со всеми, то страшно обижу отчима.
У меня не осталось выбора.
Ларс предложил сделать это за меня, но я на такое никогда не соглашусь. Не хочу, чтобы он взял на себя мою вину. Я, как принцесса, должна справиться сама.
Велела ему приготовиться бежать. Хоть раз в жизни пригодятся мои длинные ноги – шаги у меня огромные.
Ну, поехали.
Среда, 10 декабря, 10:00, Восточная 75-я улица, под строительными лесами
Не понимаю, че она бесится. Ну да, это не одно и то же, когда учеников эвакуируют из-за пожарной тревоги или они сами покидают школу в знак протеста против репрессивных методов обучения некоторых преподавателей.
Но мы все стоим посреди улицы под дождем без курток и пальто, потому что нам не позволили добежать до шкафчиков и взять верхнюю одежду – а вдруг мы за это время сгорим в пламени, – так что теперь мы все получим переохлаждение и умрем.
Но она же этого и хотела?
Нет. Все равно недовольна.
– Кто-то нас заложил! – орет Лилли. – Кто-то настучал! Иначе каким образом они запланировали пожарную тревогу на одно время с моим срывом занятий? Я вам точно говорю, эти бюрократы готовы на все, лишь бы помешать нам выступить против них. На все! Вот, пожалуйста, они выгнали нас под ледяной дождь в надежде, что это ослабит наш иммунитет и у нас не останется сил к сопротивлению. Ну так знайте, что я отказываюсь простужаться! Я не поддамся их изощренным пыткам!
Я предложила Лилли написать сочинение о суфражистках, которые, как и мы, перенесли множество унижений в борьбе за равные права с мужчинами. В ответ Лилли обозвала меня мягкотелой.
Как же трудно дружить с гением.
Среда, 10 декабря, О. О
Не понимаю, получил Майкл мою открытку или нет!!!
Мало того, эта тупая Джудит Гершнер опять приперлась! Ну почему ей в своем классе не сидится? Почему она все время ошивается в нашем? Нам без нее было так хорошо.
Моя жизнь – мрак, и ни одной звезды.
Я даже подумывала прогуляться на другую сторону коридора в учительскую и задать миссис Хилл какой-нибудь вопрос – да вот хоть, почему сняли дверь в подсобку, так что мы больше не можем запирать там Бориса. Может, тогда она заметит, что в классе посторонние личности.
Но нет. Не могу – из-за Майкла. Ведь он, наверное, хочет, чтобы Джудит была рядом, иначе он попросил бы ее уйти.
ВЕДЬ ПРАВДА???
В общем, Майкл теперь страшно занят своей мисс Гершнер, поэтому я осталась наедине и лицом к лицу с алгеброй. Но это ничего. Все идет отлично. Я прекрасно могу заниматься самостоятельно. Следите за руками.
Непересекающиеся множества А, В, С
Множества, пересечение которых является пустым множеством, называются непересекающимися.
Я поняла. Все поняла. Кому нужна помощь Майкла? Только не мне. Я свободно оперирую пустыми и полными множествами.
СВОБОДНО КАК НИКОГДА.
О, Майкл, без тебя я
Такое ничтожество,
И сердце мое – пустое множество.
Никак не решу задачу. Дано:
Судьбой суждено
Нашим множествам пересечься.
Но ты мне больше не помогаешь.
Не понимаешь: о пустое множество
Тоже можно обжечься.
Ни за что не поверю,
Что наши сердца разойдутся,
больше не пересекутся.
Знаю, наступит день
Праздничный и карнавальный,
Когда наши множества станут одним – универсальным.
Среда, 10 декабря, французский
А знаете, что еще я только что поняла? Если у меня все получится, ну, если мне удастся отлепить Майкла от Джудит Гершнер и расстаться с Кенни и я вдруг окажусь на романтическом свидании с братом Лилли, я просто не буду знать, что делать.
Честно.
Ну вот, к примеру, поцелуи. До сих пор я целовалась только с одним человеком – Кенни. Но я категорически не верю, что наши с Кенни жалкие потуги и есть настоящие поцелуи, потому что от них не было ни капли удовольствия, а в кино люди всегда так тащатся от поцелуев.